«кто-то»? Долго искать не приходится — Англия.
Сомневающихся я отсылаю к главе двадцать девятой «Ледокола», которая называется «Почему Сталин не верил Черчиллю». В ней Владимир Богданович пишет прямо: «Черчилль — самый заинтересованный в мире человек в том, чтобы Гитлер имел не один, а два фронта. Если Черчилль вам скажет секретно, что Гитлер готовится к войне на два фронта, как вы отнесетесь к его сообщению?» («Ледокол». Гл. 29.)
Теперь предположим, что о том же вам секретно говорит не Черчилль, а некий ваш агент в Имперской канцелярии. Прежде чем поверить этому сообщению, нужно как минимум проверить, а не является ли этот человек агентом-провокатором. Поскольку в разведке ситуация с работой агента на две или даже три стороны не редкость, нужно убедиться, не используют ли вашего агента англичане в своей игре. А пока идет проверка, к его сообщениям стоит относиться с некоторой долей недоверия.
Разберем еще такой вариант — Голиков Сталину о превентивном характере германского нападения не докладывал, потому как никому из наших агентов ничего об этом не было известно. Возможно ли это? Возможно, но только в одном случае: если Гитлер до начала войны никому не говорил, что она будет превентивной. Я, правда, не могу найти разумной причины, почему Гитлер утаил столь важную информацию от своего заместителя по партии, но, предположим, она была. В таком случае Борман ничего доложить не мог, значит, Голикова расстреливать не за что. Однако, приняв такую практически фантастическую версию, мы тут же утыкаемся в новое противоречие.
Перечитаем еще раз цитату:
«Вот в ваш кабинет входит товарищ Голиков. Филипп Иванович. Генерал-лейтенант. Начальник ГРУ. Он расстилает карты (выделено мной. — В.В.) обстановки на зеленом сукне огромного стола, выкладывает шифровки и копии добытых документов: вот, мол, товарищ Сталин, они нападать собираются». («Самоубийство». Гл. 15.)
Задумаемся, что изображено на расстилаемых картах? Если это сведенные воедино данные разведотделов военных округов, на картах обозначены районы сосредоточения немецких войск и примерный их состав. Если же это выкраденные нашими славными разведчиками приложения к плану «Барбаросса», там нарисованы стрелы предполагаемых ударов, в основании которых в кружках и овалах стоят цифры и буквы, обозначающие немецкие соединения, которые эти удары будут наносить. Ну ладно, в то, что состоятся данные удары, Сталин не верил, а в то, что эти войска действительно сосредотачиваются у наших границ, верил или нет?
Сам В. Суворов акцентирует внимание читателя на том, что Сталин не верил именно в возможность германского нападения, но ни разу не упоминает, что Сталин не верил в то, что Германия перебрасывает свои войска на Восток. Собственно, он вообще обходит стороной вопрос, как Сталин расценивал это придвижение вермахта к границам СССР. Но ведь как-то он должен был это расценивать.
Берем такую чисто гипотетическую ситуацию: страна «А» собирается совершить внезапное нападение на страну «Б». И вот, в ходе подготовки к этому нападению, главе государства «А» становится известно, что войска страны «Б» начали подтягиваться к границам. В то, что страна «Б» решила напасть на страну «А», он не верит, потому как это для нее чистое самоубийство. Какой же вывод должен сделать глава государства «А»? Да самый простой — руководство страны «Б» что-то заподозрило и готовится обороняться.
Причем в этом случае не надо искать предателя в своих рядах, выдавшего противнику планы нападения. Подготовка к войне — дело очень масштабное, переброску войск целиком скрыть невозможно, так что даже если глава страны «Б» и не верит в возможность нападения со стороны страны «А», он, узнав о выдвижении ее войск к границе, может двинуть свои войска к границе просто для страховки. А сам тем временем попытается прозондировать ситуацию по дипломатическим каналам.
Возвращаемся под кремлевские звезды. Если Сталин действительно готовился ударить по Германии и не ожидал самоубийственного удара со стороны Гитлера, он должен был рассуждать именно так. Однако вспомним, что В. Суворов постоянно привлекает наше внимание к тому, что удар готовился «в спину Германии». А тут получается, что Германия разворачивается к нам лицом. Можно ли при этом действовать по старым планам? Сомнительно. Если ты готовишься незаметно подкрасться к ничего не подозревающему противнику и всадить ему нож под лопатку, то, заметив, как он начал оборачиваться к тебе лицом, лучше всего спрятать нож за спину и сделать вид, что ты просто погулять вышел. Авось враг успокоится и снова повернется к тебе спиной. А учитывая, что у супостата есть еще один противник, стоять спиной к которому он долго не рискнет, рано или поздно он будет вынужден это сделать.
Так что же должен был делать Сталин, увидев, что «удара в спину Германии не получается?
Начнем, как всегда, с цитаты из нашего неисчерпаемого источника: «Гитлер, которого Сталин пактом Молотова — Риббентропа загнал в стратегический тупик, вдруг понял, что терять ему нечего, все равно у Германии не один фронт, а два, и начал воевать на двух фронтах. Этого не ожидал ни Голиков, ни Сталин. Это самоубийственное решение, но другого у Гитлера уже не было. Сталин просто не мог себе представить, что, попав в стратегический тупик, Гитлер пойдет на самоубийственный шаг». («Ледокол». Гл. 30.)
Вам ничего не кажется странным в этой цитате? Поясняю: с одной стороны «другого (решения. — В.В.) у Гитлера уже не было», а с другой стороны — «Сталин просто не мог представить… что Гитлер пойдет на самоубийственный шаг». Почему бы и не поверить, что Гитлер предпримет самоубийственный шаг, если другого решения для него не было? Да к тому же еще Сталину, который «пактом Молотова — Риббентропа загнал в стратегический тупик» этого самого Гитлера.
Проведите такой эксперимент: возьмите пробирку, посадите в нее какого-нибудь жучка, а потом постарайтесь не поверить, что этот жучок воспользуется единственным имеющимся выходом из пробирки. Предвижу, что не поверить вам не удастся, как не удалось мне при проведении такого эксперимента. Так что же, Сталин был глупее нас с вами, раз не верил в самоочевидную вещь? Не думаю.
У кремлевских историков есть простое объяснение этого факта. Согласно их теории, Сталин собирался выполнять пакт до последней буквы, ни о каком нападении на Германию и не помышлял, стало быть, ни в каком стратегическом тупике Гитлер не находился. Поэтому Сталин и не верил, что Гитлер решится на самоубийственный шаг, к которому ситуация его вовсе не принуждала. Кремлевским историкам мы, как всегда, верить не будем, но давайте поищем в трудах Владимира Богдановича ответ на простой вопрос: какой реакции мог ожидать Сталин со стороны Гитлера, заметившего какие-то военные приготовления у своих границ?
Глава 11
О НЕПРОБИВАЕМОЙ ОБОРОНЕ
Вообще в двадцатом веке, если одна армия встала в глухую оборону, то прорвать ее фронт вовсе не просто.
Если внимательно читать книги В. Суворова, бросается в глаза, что все они представляют собой, по сути, гимн обороне. Вот несколько цитат: «В обороне солдат пехоты, вооруженный винтовкой и лопатой, может вырыть окоп, превратив его в труднопроходимый, а порой и непроходимый для противника рубеж». («Ледокол». Гл.10.) «Вообще в двадцатом веке, если одна армия встала в глухую оборону, то прорвать ее фронт вовсе не просто. За всю Первую мировую войну ни немцам, ни британцам, ни американцам, ни французам прорвать фронт обороны противника не удалось ни разу». («Последняя республика». Гл. 11.) «Если одна армия встала в оборону, если она зарылась в землю, т. е. отрыла траншеи, окопы, возвела блиндажи, загородилась колючей проволокой, то проломать это не удавалось даже после многомесячной артиллерийской подготовки, многократной обработки ядовитыми газами и бесчисленных атак пехоты». (Там же.) «Если же полевую оборону войск усилить долговременной фортификацией, т. е. построенными еще в
