Конго…». («Очищение». Гл. 22.)
Ну а после крушения Британии перед Гитлером окажутся и «никем не контролируемые колониальные владения» Великобритании. То есть практически весь мир.
Впрочем, хватит цитат. Двадцать вторая глава «Очищения» называется «Имел ли Сталин основания бояться?». И в ней убедительно доказано, что Сталину ни с какой стороны опасаться Гитлера не приходилось. Сомневающимся предлагаю перечитать ее внимательно (и предшествующую ей главу «Боялся ли Сталин Гитлера»), уверяю, все сомнения тут же исчезнут.
С другой стороны, капитуляция Англии открывала перед Сталиным новые, весьма заманчивые перспективы. Например, использовать свои воздушно-десантные корпуса по прямому назначению. «Четвертая возможность: захват никем не управляемых колоний разгромленных европейских метрополий и дружественной Британии». («Последняя республика». Гл. 20.)
«Перед нами лежали огромные территории от Тихого океана до, Индийского и от Индийского — до Атлантического. Гитлер сокрушил колониальные метрополии, и надо было только прибрать к рукам бесхозные колонии. Одну за другой. По очереди». (Там же.)
Стало быть, и самому Сталину нападать на Германию смысла не имело — вон сколько всего бесхозного кругом было. Нужно всего-навсего договориться с Гитлером о разделе сфер влияния в Азии (как до этого с ним был урегулирован вопрос о разделе сфер влияния в Европе), и сколько еще новых республик можно принять в Советский Союз, не втягиваясь в войну с достаточно сильным противником.
Конечно, когда-нибудь придется решать проблему советизации Европы, но это дальняя перспектива. К тому же гитлеровский режим несет в себе зародыш собственной гибели. Вспомним, что в том же 1941 году на всей территории покоренных Гитлером стран разворачивалось движение сопротивления. И движение мощное, но «Гитлер разгромил Францию, но у него нет сил разгромленную Францию захватить целиком… У Гитлера не хватало войск для оккупации Голландии. Надо было иметь в Голландии две дивизии, а Гитлер мог выделить только одну». («Очищение». Гл. 22.) И всю войну Германия имела не два фронта, а три. Третий был внутренний. И этот внутренний фронт вполне мог привести Германию в то состояние, когда ее можно было бы взять голыми руками.
Таким образом, «вовлечь Советский Союз в войну против Гитлера» Британия не имела никакой надежды. А наоборот, вовлечь Гитлера в войну против Советского Союза?
Обратите внимание на фразу в вышеприведенной цитате: «Все понимали, что Германия не может воевать на два фронта одновременно — и против Британии, и против Советского Союза». Как видите, причиной того, что Гитлер не может напасть на СССР, является то, что Германия не может воевать на два фронта. А если фронт у него будет один? Это как, спросите вы. Очень просто, отвечу я, если Англия заключит мир с Германией.
Я опять слышу хор возмущенных голосов: «Да Англия ни за что и никогда… да Черчилль в своей речи… Да немцы захватили территорию Британии…» И так далее и тому подобное. Спорить не стану, сделаю вид, что согласен с тем, что Черчилль не мог ни в коем случае пойти на мир с Гитлером. А пообещать заключить его сразу после нападения Германии на СССР?
Чувствую, что хор возмущенных голосов как-то сразу стихает. Действительно, что мешало тому же Черчиллю в каких-то тайных переговорах посулить Германии мир в обмен на нападение на СССР, а потом коварно обмануть Гитлера? Да ничего. Конечно, с точки зрения морали выглядит это не очень красиво, но, повторяю, в политике моральные критерии учитываются в последнюю очередь. Кроме того, переговоры ведь будут тайными, так что если что потом и просочится наружу, можно объявить это вражеской пропагандой.
Впрочем, Черчиллю не было нужды мараться и давать какие-то обещания, пусть и тайные, самому. Англия ведь страна демократическая, премьер-министр в ней вовсе не является неограниченным и несменяемым властителем. Так что достаточно было уверить Гитлера, что в Британии имеется мощная оппозиционная сила, которая в случае начала войны Германии против СССР скинет Черчилля, займет его место, заключит мир с Германией, а то и выступит на его стороне.
Обращу ваше внимание на еще одно место в «Последней республике»: «Мог ли Черчилль воевать против Гитлера и в то же время объединить свои силы с Гитлером… и напасть на Сталина?
Было ли в мировой истории такое: две страны воюют друг против друга и в то же время, объединив свои силы, внезапно нападают на третью нейтральную страну?» («Последняя республика». Гл. 24.)
Тут прямо упоминается Черчилль. Поставьте на его место какую-нибудь другую фамилию, и фраза сразу же теряет свою категоричность. Ну, например: «Мог ли Мосли объединить свои силы с Гитлером и напасть на Сталина?» Конечно, вероятность того, что лидер британских фашистов Освальд Мосли мог прийти к власти в 1941 году, была исчезающе мала (он в это время вообще находился в заключении), но были в Британии и другие деятели, которые вполне могли заменить Черчилля и в то же время не занимали столь же непримиримую позицию в вопросе заключения мира с Германией.
Ну а если предположить, что германо-британский мир теоретически мог быть заключен, и вторая фраза меняет смысл: «Было ли в мировой истории такое: две страны воюют друг против друга, потом заключают мир и, объединив свои силы, внезапно нападают на третью нейтральную страну?» Согласитесь, такие варианты в мировой истории встречались.
Тут я хочу обратить ваше внимание на то, что я вовсе не утверждаю, что кто-то в Англии собирался свергать Черчилля и заключать мир с немцами. Достаточно того, что такой вариант виртуально существовал, значит, можно было убедить Гитлера, что он существует и в реальности. И пресловутый полет Гесса в свете этого предстает перед нами в новом виде.
Он мог лететь для переговоров с какой-то влиятельной группой высокопоставленных оппозиционеров (герцог Гамильтон на эту роль явно не тянет, но среди его знакомых и друзей было немало очень и очень влиятельных фигур). И то, что Гессу пришлось «задержаться» на островах, вовсе не означало провала переговоров. Наверняка такой вариант был предусмотрен (мало ли какие случайности происходят во время войны), и у Гесса была возможность сообщить об удаче переговоров. Например, какая-нибудь английская широковещательная радиостанция должна была передать условную фразу, понятную только посвященным. Это, кстати, послужило бы и лишним доказательством влиятельности британских друзей Гесса. Раз уж они имеют возможность командовать радиостанциями…
Надеюсь, понятно, что при таком варианте у Гитлера появляется возможность напасть на СССР, но возникнет ли у него желание?
Тут приведу цитату «из себя»: «Стало быть, нужно было его как-то заинтересовать, что-то ему такое предложить или запугать его». Могла ли Британия чем-то заинтересовать Германию? Или запугать ее? Сметливый читатель уже и сам может дать ответ на этот вопрос. Однако я приведу еще кое-какие любопытные факты.
В своих трудах Владимир Богданович красочно описал нам блестящие достижения советской разведки, а вот о британской — помалкивает. Оно и понятно, он ведь сейчас работает как раз на британскую разведку, так что раскрывать ее тайны и выступать с какими-то сенсационными разоблачениями не может. Я нахожусь в лучшем положении, так что кое-что об английской разведке вам расскажу. Но сначала пара цитат из В. Суворова:
«Великий германский разведчик Вальтер Шелленберг, который бахвалился, что он якобы обманул самого Сталина и сталинской рукой «обезглавил» Красную Армию, сообщает изумительные сведения в своих «Мемуарах»: «Канарис утверждал, что у него есть безупречные данные, согласно которым Москва, являющаяся крупным индустриальным центром, связана с Уралом, богатым сырьевыми ресурсами, всего лишь одной одноколейной железной дорогой». (Минск: Родиола-плюс, 1998. С. 204.)
Вот и все. И больше о германской разведке ничего не надо рассказывать». («Самоубийство». Гл. 13.)
«В немецком школьном учебнике 1938 года показанысамые новые железные дороги от Казани на Первоуральск, от Уральска на Орск и далее на Челябинск…
Если великие разведчики Канарис и Шелленберг не додумались опросить старых русских и немецких инженеров, которые строили железные дороги в России, если не сообразили опросить немецких офицеров,
