— Туда едем! — ответил лодочник. — Везу господина сюцая на экзамены.
— А меня не захватите? Я не поскуплюсь на расходы!
— А зачем тебе туда, наставник? — поинтересовался лодочник.
— Монашествую я там — в Линъиньсы — Обители Сокровенного Духа.[308] А сейчас возвращаюсь после побывки у родных…
— Сам я не волен решать, — сказал хозяин суденышка. — Надобно спросить у господина сюцая.
Челядинец Асы, который в это время пробрался на нос лодки, закричал:
— Эй, ты, безволосый! Осел непутевый… Катись подобру-поздорову! Мой хозяин едет на экзамены, удачу свою ищет, а ты, плешивый, только беду накличешь! Проваливай прочь, не то окачу вот из этой бадьи! Умою тебя, башка твоя смутьянская!
Вы, конечно, полюбопытствуете, отчего Асы обругал монашка такими словами? А все оттого, что в былые времена гуляла этакая едкая шутка, которая монашеский люд высмеивала: «У монаха на плечах не спокойная глава, а смутьянская башка!» Заметим, между делом, что слово «смутьянский» но звучанию сходно с другим словом, не слишком пристойным.[309] Вот отчего слуга обругал монаха, видя к тому же, что его шутка повеселила присутствующих.
— Чего срамишь? Что я, обидел кого?.. Посадите — хорошо, не посадите — не надо!
Сюцай, высунувшись из оконца каюты, с удовольствием рассматривал монашка, такого складного и миловидного. На него было просто приятно смотреть! Услышав название храма, молодой сюцай подумал: «Вокруг обители, как говорят, прекрасные места! Погуляю там, а монашек будет мне провожатым!»
Он быстро вышел из каюты.
— Эй, Асы! Хватит безобразничать! Молодой наставник, как видно, из наших мест. Если ему нужно в Ханчжоу, пускай садится в лодку! Вместе поедем. Что здесь такого?
Лодочник, приняв слова сюцая за приказание, пристал к берегу, и молодой монах забрался на суденышко. Увидев сюцая, он будто остолбенел, а потом, поклонившись, вошел в каюту.
«Никогда не видел такого красивого юноши! — подумал сюцай. — Ликом своим он похож на девицу. Одень его в женское платье, будет писаная красавица! Какая жалость, однако, что он монах!»
Ветер надул паруса, и суденышко стрелой полетело вперед. Сюцай и монашек сидели
«Необычный инок!» — подумал он.
Между тем монашек продолжал внимательно рассматривать сидевшего перед ним молодого сюцая.
Надо сказать, что в тот день погода была изрядно жаркая, и ученый предложил спутнику скинуть верхнее платье.
— Ничтожный инок жары не боится! — ответил монашек. — Доставьте сами себе такое удобство, сударь!
Стемнело. Они поужинали, и Вэньжэнь решил совершить вечернее омовение, от чего монашек решительно отказался. Сюцай, умывшись, лег в постель и, утомившись за день, сразу уснул. Асы, как ему было положено, отправился спать на корму. Дождавшись, пока все уснули, монашек загасил лампу и, раздевшись, лег на ложе рядом с сюцаем. Однако ему не спалось. Он ворочался с боку на бок и вздыхал. Видя, что сюцай продолжает сладко спать, монашек тихонько придвинулся к нему и, протянув руку, стал его гладить. И вдруг рука коснулась чего-то твердого и даже будто бы остроконечного. Монах сжал ладонь. В этот момент Вэньжэнь распрямил тело и проснулся. Монашек быстро отдернул руку и, стараясь не делать лишнего шума, отодвинулся в сторону. Но сюцай сразу смекнул, в чем дело.
«Монашек, как видно, не промах! — подумал он. — Наверное, его наставник не обошел красавчика своим вниманием, приучил к подобным проделкам!.. А почему бы мне с ним не порезвиться — шуткой мужской не потешиться? Как говорится: «Коли мясо возле уст, кусай — не зевай!»
Распалившись от подобных мыслей, сюцай повернулся к монашку, так что их головы оказались рядом. Монах, сжавшись в комочек, безмолвствовал и, казалось, спал. Рука сюцая устремилась к нему и вдруг нащупала два мягких полушария. «Вот тебе на! — изумился юноша. — Инок вроде телом совсем не мясист, однако ж, гляди-ка, какие округлости!» Рука продолжала скользить вниз, пока не коснулась выпуклости дальней залы. Монашек вздрогнул всем телом, будто испугался чего-то, а потом, перевернувшись, лег лицом вверх. Рука Вэньжэня продолжала гладить его тело, и вдруг, к своему изумлению, сюцай почувствовал, что гладит мясистую припухлость, вроде пресной пампушки маньтоу.
— Что за чудеса! — воскликнул сюцай в крайнем изумлении. — Отвечай, кто ты!
— Прошу вас, сударь, не кричите так громко!.. Откроюсь вам, я монахиня. Просто я переоделась мужчиной, так в дороге удобнее!
— Видно, нас свела сама судьба!.. Теперь я тебя не отпущу! — И он, недолго думая, взгромоздился на юную монахиню.
— Пожалейте бедную инокиню, сударь! — взмолилась монашка. — Я еще девушка, телом не оскверненная.
Но сюцай, пылавший от любовного огня, не стал ее слушать.
Но вот, как говорится, дождь кончился, а тучи рассеялись.
— Встретился я с тобою нежданно-негаданно, — промолвил сюцай, — как во сне с небожительницей. Думаю, что с тобою будем видеться и впредь!.. Расскажи о себе поподробнее!
— Я из семьи Ян, что живет за Восточными Воротами в Хучжоу. Моя матушка как-то сгоряча решила сделать из меня монахиню. Вот так я и оказалась у Врат Пустоты — в Обители Плывущей Бирюзы, что возле Западного Ручья. Нарекли меня именем Цзингуань… В храм наш ходит много людей, но все больше люди деревенские, неотесанные и грубые. Смотреть на них тошно! Как-то в первую луну нынешнего года я гуляла за оградой обители и случайно увидела вас — вы как раз стояли возле наших ворот. Ваш благородный облик всколыхнул всю мою душу, и после той встречи я долго думала о вас. И вот сегодня неожиданно встретились вновь и соединились вместе, будто рыба с водою. Только не подумайте, что я какая-то развратница. Просто наш союз, видно, определила судьба! Не смотрите на нашу сегодняшнюю встречу как на случайную или пустячную забаву! Ах, сударь, как мне хочется быть всегда с вами!
— А твои родители, живы ли они?
— Мой отец умер давно, и остались у меня только мать да меньшой братец. Я вчера как раз была у них в гостях! А вы, сударь, женаты?
— Нет, еще не женился! — ответил сюцай. — Какое счастье, что я тебя встретил! Мы схожи и возрастом, и ликом своим… к тому же ты тоже из ученой семьи, а в довершение всего — моя землячка. По всем статьям ты подходишь мне в жены! Нечего тебе больше прозябать в монастырской обители!.. Сейчас мы с тобой подумаем, что делать дальше!
— Я уже все для себя решила… отдала вам и тело, и душу! Но торопиться не следует, надо подождать подходящего случая! Вот что я думаю! Наш скит недалеко от города, а место у нас тихое, прохладное Устраивайтесь вы у нас, выбирайте келью по вкусу и читайте себе книги с утра до вечера. А о расходах не беспокойтесь. Я всегда смогу собрать денег монашеским подаянием… В ските мы сможем часто встречаться, а при удобном случае уедем в другое место. Что скажете, сударь?
— Скажу, что прекрасно!.. Но как посмотрят на это другие монахини? Они могут воспротивиться…
— Что вы?.. Настоятельница сама горазда до любовных утех, хотя ей уже под сорок. Под стать ей две другие распутницы-монашки, этим лет по двадцать с небольшим. Все их блудливые проделки у меня перед глазами. Я уверена, что мимо такого красавца, как вы, они просто так не пройдут и будут вас всячески обхаживать. Постарайтесь с ними сойтись, чтобы из этого знакомства извлечь для нас пользу. Боюсь только, что вы не согласитесь!
— Отчего же? Превосходный план! — обрадовался сюцай. — Я без промедления поеду к сосновому бору, а слугу отошлю домой. Какая прелесть, что мы будем вместе!
Они разговаривали, тесно прижавшись друг к другу, а потом снова сыграли в любовную игру. Как говорится:
Проникнуть в сказочный сад цветов ни один из них не мечтал. А когда очутились вдруг в этом саду, от страха их холод объял.
Никак понять они не могли, что это — явь или сон?
Казалось, путь, по которому шли, в волшебную мглу погружен.
Наступил рассвет. Со всех сторон заголосили звонкие петухи. Цзингуань, боясь, что ее могут увидеть, поспешно оделась. Лодочник снова поднял паруса, и лодка устремилась вперед.
В каюту вошел Асы. Он помог хозяину умыться и привести себя в порядок, после чего приступили к завтраку.
— Хозяин, где приставать лодке? — спросил Асы. — Ведь надобно заехать к Хуанам, узнать о жилье.
— С этим не торопись, — ответил Вэньжэнь. — Мы пока остановимся возле соснового бора. Наш молодой наставник рассказал, что у них в ските пустуют кельи.
Когда лодка причалила к берегу у соснового бора, сюцай нанял носильщиков, которые снесли его вещи к монастырю Линъиньсы.
— Асы, — наказал он слуге, — ты возвращайся на этой же лодке обратно. Передай поклон родным и скажи, чтобы они обо мне не беспокоились. Я буду это время жить в обители у нашего монаха и готовиться к испытаниям. А когда сдам экзамены, тотчас приеду домой. И не присылайте ко мне никого и не торопите письмами.
Отдав такое распоряжение, сюцай подождал, пока лодка не отплыла от берега, после чего сел с Цзингуань в паланкины, и они направились в Обитель Плывущей Бирюзы. За паланкинами шествовали носильщики с вещами. До назначенного места они добрались довольно быстро. Расплатившись с носильщиками и паланкинщиками, сюцай вслед за Цзингуань вошел в скит. Им навстречу вышли монахини.
— Этот господин хочет снять у нас келью, — объяснила Цзингуань. — Он приехал на экзамены.
Монахини, широко улыбаясь, стали пристально разглядывать гостя и, как видно, остались им очень довольны. Соблюдая почтительность и радушие, они напоили молодого сюцая чаем, а потом проводили в чисто прибранную комнатку, где уже стояли его вещи. После ужина, свершив вечернее омовение, сю-Цай собирался отойти ко сну, но неожиданно пришла игуменья, с которой ему пришлось провести вместе всю ночь. На следующий вечер появилась еще одна монахиня, а за ней вторая, и так каждый день. Цзингуань не мешала им в этих любовных игрищах, за что они были ей очень признательны. Так прошло больше месяца. От могучего натиска любвеобильных монахинь молодой человек скоро почувствовал некоторую усталость и был вынужден прибегнуть к помощи укрепляющих настоев из женьшеня и ароматного гриба сянжу, а также из лотосового семени и экстракта корицы.
Так, в утехах текло его время, пока незаметно не подошел седьмой день седьмой луны, или, как его еще называют, Праздник Продевания Нити в Иглу.[310] В середине седьмой луны ожидался торжественный Праздник Чаши Юипань.
