32.19. Мой желудок поет стратагему «пустой город»
«Чжугэ Лян решил опять прибегнуть к стратагеме пустого города» — под таким заголовком газета Вечерний Пекин [Бэйцзин ваньбао] от 16.12.1989 г. напечатала рассказ Сюй Чунъюя. Когда на этот раз Чжугэ Лян собрал своих военачальников и предложил им атаковать приближающегося Сыма И, те стали отнекиваться. Один потребовал чрезмерную награду, другой выказал недовольство своим жалованьем и предоставленным ему жильем, третий сослался на нехватку боевого опыта, поскольку последние восемь лет лишь пил чай да играл в маджонг, а четвертый должен был уладить последние формальности, связанные с предстоящей инспекционной поездкой за границу. Из-за этих лодырей с их отговорками и невыполнимыми требованиями Чжугэ Ляну ничего другого не оставалось, как открыть городские ворота и самому на крепостной стене разыграть стратагему пустого города.
Здесь неподобающим образом говорится о прошлом, но на самом деле подразумевается современность, обрушивается с позиции стратагемы 26 на этот рассказ Хэ Ло (Жэнъминъ жибао. Пекин, 12.06.1990). Когда подобные литературные обработки стратагемы 32 были в диковинку, часто в переносном смысле использовались выражения вроде «петь стратагему пустого города» или «разыгрывать стратагему пустого города». Таким вот забавным образом указывали на присутствие некой пустоты. Если выпускной курс высшего учебного заведения «не поет стратагемы пустого города», значит, большинство учащихся по-прежнему посещают занятия, а не проводят время в поисках места для своего трудоустройства после окончания учебы (Гуанмин жибао. Пекин, 29.04.1998). Если же говорят о своем желудке, что он «поет стратагему пустого города», шутливо намекают на голод.
Когда же «затягивают стратагему пустого города» служащие и чиновники, это означает, что все ответственные работники отсутствуют на местах (Жэнъминь жибао. Пекин, 31.07.1980; 21.12.1990; 13.01.1998). Даже зарубежные, например итальянские, правительственные чины являются признанными виртуозами «стратагемы пустого города» (Жэнъминь жибао. Пекин, 14.03.1980, с. 7).
Если «стратагему пустого города» поет отдел технического контроля завода по производству прохладительных напитков, значит, он существует только бумаге (Литературное собрание [Вэньхуэй бао]. Шанхай, 8.07.1998, с. 6). Ряды «певцов стратагемы пустого города» может пополнить и наблюдательный пост регулировщика на оживленном перекрестке, что указывает на отсутствие этого самого регулировщика (Тяньцзинь жибао. Тяньцзинь, 3.09.1980). Если книга содержит много серых или даже никчемных страниц, из-за чего становится не в меру толстой и, главное — чего, естественно, добиваются издатели, — более дорогой, она тоже «поет стратагему пустого города» (Литературная газета [Вэньсюэ бао]. Шанхай, 31.03-1983). Если китайцы создают с участием иностранных инвесторов предприятие ради сулимых налоговых льгот, а позже выясняется, что так называемый зарубежный партнер стоит лишь на бумаге, тоже могут сказать, что здесь «разыграна стратагема пустого города» (Китайская молодежь [Чжунго циннянь бао]. Пекин, 14.05.1993, с. 2).
Вполне возможно, что еще в доимперском Китае среди ста философских школ существовала школа пустословия, полагает Ли Шэн в пекинской газете Гуанмин жибао (19.08.1979). Во всяком случае, краснобайство в Китае повелось исстари. Известному китайскому писателю Лу Синю (1991–1936) принадлежит высказывание, что, когда засилье пустословия начинает влиять на политику, возникает «стратагема пустого города» и вперед выдвигается несуществующее [из лекции, прочитанной в университете Сунь Ятсена, Гуанчжоу, в сентябре 1927]. Во время «культурной революции» (1966– 1976), согласно тому же Ли Шэну, возродилось пустое бахвальство, что привело на грань развала экономику. Твердили одни высокопарные политико- идеологические лозунги, а на неприглядную действительность просто закрывали глаза. Собственному народу, как и загранице, внушали, что дела в Китае обстоят самым лучшим образом. Симон Лейс (Leys) пишет о тогдашнем премьер-министре Чжоу Эньлае как об отличном исполнителе пекинской оперы, распевающем в пору «культурной революции» на все лады «стратагему пустого города» и в качестве современного Чжугэ Ляна показывающем взорам озадаченной международной публики чудо сильной и крепкой державы, где на самом деле царили запустение и беспорядок (Китайские тени («Chinese Shadows»). Нью-Йорк, 1982, с. 17). Еще дальше идет Ли Шэн, заявляя на страницах Гуанмин жибао в отношении «культурной революции» следующее: «вся страна принялась распевать «стратагему пустого города».
Западный читатель, возможно, здесь усмехнется, но повода у него, пожалуй, для этого нет. Если уж говорить о США, то они едва ли в состоянии одновременно атаковать несколько мест на земле («Сомнение в западном военном могуществе: Международный институт стратегических исследований критикует гонку вооружения стран — участниц НАТО». Новая цюрихская газета, 6.11.1998, с. 5). На Генеральной Ассамблее ООН США постоянно оказываются в полной изоляции, находя поддержку в затруднительных вопросах лишь у малых государств. В кризисных ситуациях США не всегда удается настоять на своем и в Совете Безопасности ООН, и порой они вынуждены избирать особый путь, дипломатично названный «односторонним». И тогда сам вопрос, полагает ли мировая держава США, что сможет воспользоваться [поддержкой] Европы, далеко не надуман и встает со всей своей остротой, и не поют ли в некотором отношении американцы, а заодно с ними и европейцы, «стратагему пустого города». Если же, отрицательно ответив на этот вопрос, настаивать на мировом господстве американцев, то ценой того, чтобы отвечающая собственно за положение дел в мире ООН была вдруг низведена до уровня бедной и беспомощной статистки, в состоянии отныне лишь распевать «стратагему пустого города»; и за это положение помимо США ответственны будут и остальные постоянные члены Совета Безопасности из-за их «национального эгоизма» («Беспомощные». Франкфуртер альгемайне цайтунг, 19.01.1999, с. 14).
32.20. Любимая стратагема китайских карикатуристов
Никакая иная стратагема не окрыляет фантазию китайских карикатуристов так, как стратагема 32, выступающая излюбленным сюжетом китайского Нового года, которой в 1998 году была даже посвящена красочная почтовая марка. 20 рисунков с подписью «стратагема пустого города», причем порой вместо слова «цзи» (стратагема) встречалось созвучное слово «цзи» (сообщение), попались мне на глаза за годы чтения китайских газет и журналов. Каково бы ни было содержание самих рисунков, они в любом случае говорили о популярности стратагемы 32 и стратагем вообще.
Там изображались то Чжугэ Лян с Сыма И в их оперных одеяниях, то совершенно иные сцены с иными героями. Но неизменно под прицел карикатуристов попадали неурядицы современного китайского общества. Порой высмеиваемые недостатки оказываются связаны с самой стратагемой 32, но иногда разыгранное Чжугэ Ляном представление — или некая его разновидность — выступает лишь средством для критики совершенно нестратагемных событий. Так, например, Сыма И обращается к Чжугэ Ляну, в одиночку прогуливающемуся перед городскими воротами: «Канцлер, не показываете ли вы тем самым, что у вас на самом деле никого в городе нет?» «Там, на крепостной стене, захотели сами сыграть главную роль, ну а мне досталась роль подметальщика», — отвечает со вздохом Чжугэ Лян (Освобождение [ «Цзефан жибао»]. Шанхай, 2.02.1980, с. 2). Карикатура явно высмеивает соперничество внутри китайских театральных трупп.
На другой карикатуре метущий улицу перед открытыми городскими воротами старик спрашивает своего изумленного напарника: «Где же Чжугэ Лян с его двумя ребятишками?» При этом он показывает на пустую крепостную стену, где резвятся лишь две птички. Тот отвечает: «Они дают где-то собственное представление». На стене видна вывеска: «Ансамбль песни и пляски такой-то». Этот шарж в пекинской Гуанмин жибао от 21.01.1990 нацелен на актеров, выступающих с собственными номерами без учета репертуара своего ансамбля и набивающих собственные карманы.
«Где же канцлер Чжугэ Лян?» — спрашивает на одной из карикатур [двухнедельного приложения к Жэньминь жибао] Сатира и юмор [ «Фэнцы юй юмо»] от 20.03.1998 г. Сыма И подметающих улицу перед городскими воротами двух людей, указывая на безлюдную крепостную стену. «Он в зарубежной поездке», — отвечают те. Здесь берется под прицел охота к путешествиям, удовлетворяемая некоторыми китайскими чиновниками не за собственный, а за казенный счет.
На другом рисунке в том же приложении от 20.02.1989 посильный сообщает сидящему на крепостной стене озадаченному Чжугэ Ляну: «Смею доложить, что Сыма И воспользовался общественным транспортом и застрял в пробке». Очевидно, что здесь издевка карикатуриста направлена на заторы и неразбериху на дорогах. «Я отправил мести улицу лишь двоих», — говорит Чжугэ Лян. А между тем перед открытыми городскими воротами столпилось 14 человек, из которых только четверо держат метлу, двое сидя дремлют, двое играют в облавные шашки, двое рядом глазеют, один читает газету, а еще двое подпирают стену. Карикатура в приложении [к Жэнъминъ жибао] Сатира и юмор от 20.01.1982 высмеивает раздутость штатов многих китайских учреждений.
И не только перегибы общего плана, но и стратагемные поползновения становятся предметом карикатур, сюжетом которых часто выступает стратагема 32. На одном рисунке из [выходящего два раза в месяц] пекинского журнала Китайская молодежь ([ «Чжунго циннянь»] № 4, 1982, с. 62) изображен облаченный в оперное одеяние Сыма И, осторожно приближающийся к прилавку. В витрине он видит восемь бутылок с изысканными винами. Однако рядом помещена вывеска с надписью: «Не продается: выставочные экземпляры». Прочитав это, Сыма И восклицает: «Наверняка здесь разыгрывается стратагема пустого города». Либо соблазнительные бутылки пусты, либо служащие магазина давным-давно распродали себе и своим знакомым все вино, что часто случалось в Китае, когда там еще господствовало плановое, порождающее дефицит хозяйство. Во всяком случае, бутылки служат простым украшением (см. стратагему 29). На другой карикатуре той поры с надписью выражения стратагемы 32 в магазине не видно ни одного покупателя. На прилавке и почти пустых полках лежит пара крохотных, явно несвежих фруктов. Продавщица с сожалением разводит руками, показывая пустые ладони. Однако расположенное сзади нее зеркало предательски выдает полные фруктов многочисленные пакеты под прилавком. Они приготовлены для друзей и знакомых самой продавщицы либо других служащих магазина, закупивших весь хороший товар и поэтому припрятанный (Сатира и юмор [ «Фэнцы юй юмо»]. Пекин, 5.02.1982, с. 4). Связь этих рисунков со стратагемой 32 состоит в действительной или показной пустоте прилавков. На первой карикатуре Сыма И досадует, что в магазине не продают никаких изысканных вин, иначе говоря, в этом отношении он оказывается пустым, и поэтому Сыма И он не прельщает. На второй карикатуре покупателям показывают, что в продаже ничего нет, отчего те и не заглядывают внутрь.
На одной появившейся в Жэнъминь жибао (27.09.1992, с. 8) карикатуре с надписью «Сообщение о пустом городе» человек в левом углу смотрит на семь идущих кряду городских ворот, которые сделаны из чуть ли не прозрачного материала. На первых воротах написано: «Крупная вещевая лотерея, главный приз 100 000 юаней». На последующих воротах величина приза соответственно падает. За последней дверью на земле лежит коробка с надписью: «Памятный приз: швейная игла». Единственное, что в лучшем случае получат участники лотереи, это швейная игла, а все другие призы оказываются пустым обещанием.
Взобравшись на огромную бочку с зерном, стоит крестьянин и держит в руках веер с надписью: «Передовой опыт». На груди у него висят еще несколько памятных значков, которыми его, очевидно, наградили. На самой бочке красуется надпись: «Самый богатый урожай». Перед бочкой толпятся люди. Один наводит свой фотоаппарат на образцового крестьянина, другой что-то записывает, третий в знак одобрения поднимает вверх большой палец, а одна женщина радостно протягивает руку. Читатели журнала Изобразительное искусство [Мэйшу] (Пекин, № 2, 1991), всмотревшись в бочку на
