Стратагемы. О китайском искусстве жить и выживать. ТТ. 1, 2

Данный эпизод приводит вэйский историк Юй Хуань (III в.) в составленном им примерно в 239–265 гг. «Кратком описании [царства] Вэй» («Вэйлюэ») и сохранившемся лишь в извлечениях у других авторов. — Прим. пер.

435

«Осенью [чуский линъинъ (первый или старший советник правителя в Чу. по чину равный чэнсяну или просто сяну в других княжествах чжоуского Китая)] Цзы-юань (ум. 665 г. до н. э.) напал на владение Чжэн во главе шестисот колесниц и вступил на территорию столицы через ворота Цзечжи… Войска и колесницы, войдя на территорию столицы через ворота Шуньмынь, подошли к расположенному на высоком месте рынку. Ворота, ведущие в столицу, были открыты, и из них вышли люди, говорившие на чуском диалекте. Цзыюань воскликнул: «В столице Чжэн есть люди!» — [и не посмел войти в столицу]. [Вскоре] на помощь Чжэн явились чжухау, поэтому ночью чуские войска бежали. Чжэнцы также собирались бежать в Тунцю, но разведчики доложили, что на чуские палатки опустились вороны, после чего они остались на месте» («Цзо-чжуань», 28-й год правления Чжуан-гуна (666 до н. э.), осень). См.: Го юй. Пер. с кит. с:. Таскина. М.: Наука, 1987, с. 419. — Прим… пер.

436

Данный эпизод приводится в «Цзо чжуань» (Си-гун, 33-й год (627 г. до н. э.), весна) и вскользь упоминается d трактате «Хуайнанъ-цзы» (12-я гл. «Отзвуки дао»). — Прим. пер.

437

Трудное для перевода выражение «шэнь цзи» толкуется различно. См. примечание Н. Конрада в кн.: «Сунь-цзы. У-цзы: Трактаты о военном искусстве». Пер. с кит. Н. Конрада. М.-СПб: ACT, 2001, с. 441; сам он передает его словосочетанием «непостижимая тайна». — Прим. пер.

438

Цзи Юнь. «Записки из хижины «Великое в Малом», сборник 2 «Так я слышал» («Жу ши во вэнь»), часть 4 (в сплошной нумерации кн. 10), рассказ «Вражда А и В» («Цзя И сян чоу»). В русском издании (Заметки из Хижины «Великое в Малом». Пер. с кит. О. Фишман. М.: Наука, 1974, серия «Памятники письменности Востока»), где опубликован перевод Около 300 рассказов и заметок из пяти сборников (содержащих 1193 произведения), этого рассказа нет. — Прим. пер.

439

Тай-вэй, высший военный сановник в Древнем Китае, старший из трех гунов. По своему положению приравнивался к чэн-сяну, канцлеру.

440

Да-сы-нун, один из девяти высших сановников империи, ведавший императорской казной и хлебом. — Прим. пер.

441

Пьеса Го Можо о китайском поэте-патриоте, боровшемся с маньчжурским игом, за что он был брошен в тюрьму и казнен, Ся Ваньчуне (1631–1647) под названием «Наньгуаньцао» (можно перевести как «Набросок пленника-южанина»; так именовался сборник стихов, написанный поэтом в заточении). — Прим. пер.

442

«В своей превосходной книге «Безобразные китайцы» известный тайваньский ученый Бо Ян отмечал, что китайцы от рождения инфицированы страшным вирусом разобщенности и фракционной борьбы. Он приводит популярную в народе поговорку, в которой как в зеркале отразились многие парадоксы бытовой психологии и образа действий государственных мужей: «Один монах тащит воду на коромысле, двое монахов несут воду в ведрах, а трое монахов сидят без воды». «Каждый китаец в отдельности — это настоящий дракон, — пишет Бо Ян. — Но из трех китайцев, т. е. трех драконов, взятых вместе, получается одна свинья, один червяк, а иногда не выходит и червяка». «Там, где есть китайцы, возникает «мышиная возня»… В любой китайской колонии различных группировок по крайней мере столько, сколько дней в году, и все они мечтают покончить друг с другом… Похоже, что в организме китайцев недостает объединительных клеток», — заключает автор (1). В народе эту привычную ситуацию образно называют «три деревни за одним плетнем». Подтверждение сказанному выше мы находим в воспоминаниях видного деятеля КПК Ли Лисаня: «История КПК знает многочисленные случаи ожесточенной внутрипартийной групповой борьбы, особенно борьбы беспринципной (нередко просто склочной)… Вследствие беспринципного характера групповой борьбы в КПК все участвовавшие в ней группировки носили бесформенный характер, иногда организуясь, а иногда выступая совсем неорганизованно» (2). Эту же неприглядную черту отмечал и Лю Шаоци, один из отцов-основателей КНР: «Руководящие партийные работники постоянно прикидывают, что для них выгодно, а что нет, ревностно оберегая свои личные интересы. Прикрываясь громкими фразами об отстаивании принципов партии, всеми правдами и неправдами пытаются добиться своего… Они любят кляузничать, поносить товарищей, за спиной плести интриги, вбивать клин в отношения друзей» (3). Признанный классик китайской литературы и патриарх национального самоанализа Линь Юйтан еще в 1934 г. в своей нестареющей работе «Китайцы» называл этот феномен «отсутствием общественных мозгов». В частности, он обращал внимание на то, что среди настольных игр его соотечественники предпочитают некомандные, т. е. такие, в которых каждый играет за себя, как, например, мацзян. «В этой «мацзяновой философии», вероятно, можно разглядеть особенности китайского индивидуализма» (4)».

(1) Бо Ян. «Чоулоудэ чжунгожэнь» (Безобразные китайцы). Чанша, 1986, с. 11; (2) Ли Лисань (1899–1967). «Стратегия и тактика Коминтерна в национально-колониальной революции на примере Китая». Цит. по: Бурлацкий Ф. Мао Цзэдун. М., 1976, с. 41–42; (3) Лю Шаоци (1898–1969). «О работе коммуниста над собой». Пекин, 1965, с. 19; (4) Линь Юйтан. «Чжунгожэнь» (1934) (Китайцы). Шанхай, 1995, с. 178.

Взято из статьи: К. Барский. «Особенности политической борьбы в КНР и на Тайване // Политическая интрига на Востоке. М.: Восточная литература, 2000, с. 366–367. — Прим. пер.

443

Речь идет о храме, возведенном в 1769 г. в честь буддийского монаха Чэнь Пуцзу, прозванного патриархом Циншуем (Циншуй-цзуши, 1047–1101). —Прим. пер.

444