- Большинство из них в прошлом году ушло на ремонт стены, если только она не припрятала кое-что, как хитрая корова, которой, впрочем, и является, - Бургонь повысил голос. - Жена, подойди!
Сесили не посмела ослушаться - желание бунтовать было выбито из нее сразу же после первой брачной ночи. Подойдя к мужу, она тут же поморщилась от боли - Бургонь схватил ее руку и заломил за спину.
- Хорошая и послушная жена не станет скрывать свои сокровища от мужа, не так ли?
Сесили попыталась сохранить на лице бесстрастное выражение, зная, как наслаждается супруг зрелищем чужих страданий.
- Нет, милорд, - проговорила женщина и судорожно вздохнула, когда боль пронзила плечо. - Вы забрали почти все из моего приданого и драгоценностей, оставшихся от матери, за исключением безделушек, не имеющих ценности.
- Принеси свою шкатулку, - потребовал муж, оттолкнув жену с такой силой, что та чуть не упала.
С трудом удержавшись на ногах, Сесили подошла к шкафу и вытащила небольшой ящик, в котором когда-то лежали драгоценности ее матери. Взяв ключ, висевший на шее, она открыла шкатулку и только тогда подала ее мужу. Не надеясь отыскать там что-нибудь ценное, он неохотно порылся внутри, ухмыляясь при виде простеньких эмалевых брошей и стеклянных бус.
- Ба, да у деревенских шлюх украшения и то богаче.
- Очень может быть, - сухо проговорила женщина и опустила глаза, когда Ги взглянул на нее.
- Для такой жирной коровы, как ты, и они слишком хороши, - с этими словами мужчина взял красивую круглую брошь. - Я возьму это.
- Да, милорд, - пробормотала леди Честен, ставя шкатулку на место. Она прекрасно знала, что он отдаст это очередной шлюхе. Брошь подарил ей отец, когда Сесили была еще ребенком, и женщина берегла драгоценность как память, но если это поможет провести еще одну ночь в постели без мужа, то не жалко и отдать.
- У кого есть деньги, кроме Адриана Уорфилда? - размышлял Венсан и сам ответил на свой вопрос: - У церкви, у евреев, вот у кого.
- Ну и что? - рявкнул Бургонь, усаживаясь в высокое кресло. - Если только церковь наложит свои жадные лапы на золото, то уже никогда не выпустит его, а все евреи в Лондоне.
- Согласен, со святыми отцами ссориться нельзя, будет кощунством украсть сокровища церкви, - согласился де Лаон, усаживаясь в соседнее кресло, где обычно сидела Сесили. - Но евреи - нечто другое.
- Ты что-то задумал, да? - заинтересованно спросил Ги.
Женщина нисколько не сомневалась, что в голове хитрого француза созрел план: его злобный, коварный и изворотливый ум являлся одним из достоинств, делавших этого человека бесценным для ее мужа. Молча разлив вино по серебряным кубкам, она поднесла их мужчинам и, взяв шитье, удалилась в дальний конец комнаты. Конечно, лучше бы уйти совсем, но Бургонь не позволял этого делать, желая, чтобы жена была всегда под рукой.
- Да, действительно, евреи живут в Лондоне с тех пор, как их пригласил король. Однако я слышал в королевском восточном суде кое-что, стоящее внимания. За последние несколько лет евреи начали разъезжаться по маленьким городкам, и теперь их общины находятся в Норвиче, Линкольне, Оксфорде и других подобных местах, - француз на мгновение замолчал, делая глоток вина. - Может, нескольких удастся уговорить переехать и перевести свое золото в Шрусбери.
- А мне-то что с того? Шрусбери - собственность Уорфилда, а не моя, от злости Бургонь чуть не завыл. Для него это была больная тема - его соперник контролировал большую часть графства.
- Но часть дороги от Лондона до Шрусбери проходит по вашей земле. Когда они будут проезжать по ней, можно спокойно освободить их от золота, в свою очередь отобранного у добрых христиан.
На лице Ги появилась неприятная улыбка.
- Неужели ты думаешь, что сумеешь уговорить парочку богатых евреев согласиться на переезд?
- Я думаю, это вполне возможно, но только, если их удастся убедить, что их берет под свое покровительство граф Шропшира, - Венсан протянул пустой кубок. Сесили, сидящая в дальнем конце комнаты, увидела это и быстро наполнила кубок вином.
- Если вам понравилась моя мысль, я отправлюсь в Лондон и разузнаю, смогу ли найти ягненка для заклания, продолжал француз, дьявольски усмехаясь. - Будет особенно приятно представиться доверенным лицом Адриана Уорфилда. А потом его можно обвинить в грабеже. Естественно, такое обвинение не украсит его незапятнанную репутацию святого.
Бургонь разразился громовым хохотом. Куда девалось дурное настроение!
- А что, мне по душе твое предложение. Королю, конечно, не понравится, что я ограбил нескольких евреев, но он никогда не узнает правды, - чтобы слухи о его преступлениях не дошли до Стивена, Ги решил вместе с золотом взять и жизни несчастных. - Поезжай в Лондон, используй свой сладкоречивый язычок и убеди ростовщиков переехать в Шрусбери.
Сесили поджала губы, с силой вонзая иголку в шитье. Пусть это всего-навсего евреи, но она не могла не испытывать жалости к любому, имевшему неосторожность попасть в лапы к ее мужу.
ГЛАВА 6
Мериэль удивленно подняла голову при звуке ключа, поворачивающегося в замке, ведь Марджери уже принесла обед и не должна прийти до ужина. Ее неожиданным посетителем оказался лорд Адриан. При виде мужчины в душе девушки поднялась целая буря чувств, но не было ни страха, ни радости, скорее, нетерпеливое ожидание, потому что, кажется, в ее жизни и должна произойти перемена.
Граф вошел и закрыл за собой дверь. Де Вер увидела, что, несмотря на висевший на боку меч, он походил на монаха и находился в добродушном настроении, а в глазах не сверкали бешенство и необузданная ярость. Мелькнула мысль об изумительной красоте, которой Бог наградил Люцифера и Адриана, но девушка быстро отогнала ее.
- Добрый день, Мериэль, - ласково сказал Адриан. - Тебе хорошо прислуживали в мое отсутствие?
Девушка хмыкнула.
- Когда это тюремщик интересовался удобствами заключенного?
Де Лэнси поежился.
- Я не тюремщик.
Темные брови девушки удивленно взметнулись.
- Тогда кто?
- Возможно, я - твоя судьба.
- Вы льстите себе, милорд, - во время разговора де Вер оставалась сидеть, вцепившись в веретено.
- Кто заставил тебя работать? - спросил граф, недовольно глядя на прялку.
- Никто. Я хотела быть полезной. Все ваши слуги знают, что вы не любите бездельников, поэтому легко удалось уговорить принести мне пряжу.
Губы мужчины сжались, и Мериэль поспешно добавила:
- Это моя вина, милорд, поэтому не наказывайте никого из своих людей.
- Хорошо, но, наверное, мне следовало отдать более точные распоряжения, - говоря это, граф смотрел так пристально, что девушка начала ощущать смутное беспокойство. Может, это ее вина, что лорд рассердился? Мериэль постаралась взять себя в руки, ожидая вопроса, примет ли она его предложение, но Адриан удивил ее.
- Хочешь покататься?
Не веря своим ушам, девушка спросила:
- Вы имеете в виду, выехать за стены замка?
- Конечно, - Адриан улыбнулся. - Я слышал о рыцарях, катающихся во дворе своих замков, но мне не хотелось бы этого делать, так как я считаю такое поведение недостойным мужчины.
Мериэль рассмеялась, обрадованная возможностью хоть ненадолго вырваться из комнаты и немного развлечься. Отложив прялку, девушка последовала за хозяином замка вниз по лестнице, прошла через огромный зал, вышла во двор к конюшням, радуясь, как ребенок, сценкам жизни и новым лицам. Она обратила внимание, что все, начиная от рыцаря и заканчивая конюхом, обращались к своему хозяину уважительно и почтительно, но без страха. Люди с улыбкой приветствовали лорда и его гостью. Этим они были похожи на слуг Эвонли в отношении Алана - то есть графа любили больше, чем она могла себе
