Иван Грозный. Удобные речные пути являлись предпосылками для раннего проникновения владычества московских князей на Дальний Север. Еще в конце XIV в. появился «владычный городок» на Усть-Выми (при впадении Выми в Вычегду), сделавшийся резиденцией пермских епископов и оплотом московских князей на Севере.
Северный путь имел большое значение для Москвы, так как по нему в основном поступали меха и охотничьи птицы. Север доставлял в московские пределы и соль – один из важнейших товаров средневекового времени.
ТОРГОВЛЯ С НОВГОРОДОМ
С легкой руки И. Е. Забелина сложилось представление о большом значении для Москвы новгородской торговли. По его словам, к Москве сходились торговые дороги «…от Новгорода, через древнейший его Волок Ламский, с Волги по рекам Шоше и Ламе на вершину реки Рузы, впадающей в Москву-реку… здешний путь был короче, чем по руслу Волги, не говоря о том, что Москвою-рекою новгородцы должны были ходить и к ря-зянской Оке, и на Дон».
Эта мысль И. Е. Забелина иной раз повторяется в статьях и докладах, хотя никаких свидетельств о раннем развитии московской торговли с Новгородом мы не имеем. Да это и понятно. Ведь Новгород торговал с ганзейскими городами в основном товарами, привозимыми из его волостей, а также с Двины и Верхнего Поволжья, а Москва торговала теми же товарами с итальянскими республиками. Новгород и Москва направляли свои торговые усилия в разные стороны. Новгородская торговля в XIV в. ориентировалась на север, а московская – на юг, в Геную и Венецию.
Связи Москвы с Новгородом стали быстро усиливаться в XV в., особенно во второй его половине, когда турки овладели Константинополем и итальянскими колониями в Крыму. Тогда Новгород и делается отдушиной для московской торговли; тогда между Москвой и Новгородом устанавливаются более прочные экономические связи, что в немалой степени способствует быстрому подчинению Новгорода московским князьям.
По Ламе и Шоше можно было добраться от Волока Ламского к Волге, но этот путь в конечном итоге выводил к Твери. К тому же река Лама под городом Волоколамском настолько ничтожна по глубине и ширине, что никак не верится в ее торговое значение. Из Москвы к Твери легче было добраться или сухим путем, или по Волге от Дмитрова. Участок же водного пути от Дмитрова до Твери засвидетельствован нашими источниками. Этой дорогой, например, великая княгиня Софья Витовтовна спасалась в Тверь, Шемяка догнал ее на устье Дубны. Другой путь на запад шел через Смоленск, куда вела сухопутная дорога, так как водный путь Москвы к Можайску вверх по Москве-реке имел небольшое значение: верховье Москвы-реки слишком удалено от сколько-нибудь судоходных рек верхнеднепровского бассейна. Поэтому наши источники и молчат о судоходстве от Москвы до Можайска или даже до Звенигорода. Верхнее течение Москвы-реки имело только второстепенное значение, тогда как связи с Западом поддерживались главным образом сухопутными дорогами, значение которых непрерывно увеличивается и становится особенно заметным с XV в., когда замечается подъем западных подмосковных городов: Рузы, Звенигорода, Вереи, Боровска. Это – признак оживления и экономического роста западной окраины Московской земли, а также усиления ее связей с Западом.
Путь из Москвы в Новгород обычно шел через Тверь. Эта дорога была наиболее безопасной и оживленной, вследствие чего такой крупный монастырь, как Троице-Сергиев, рано озаботился приобретением на Новгородско-Тверской дороге большого села Медна «промеж Торжьком и Тверью». Однако известен был и другой, несколько более кружной путь из Москвы в Новгород. Как и предполагал И. Е. Забелин, он проходил через Волоколамск на Микулин и далее прямо на Торжок, в обход тверских владений. Такой длинный путь имел свои удобства, так как позволял объезжать тверские таможенные заставы, и по нему нередко ездили из Новгорода в Москву и обратно. Дорога на Волок была одинаково удобна и для новгородцев, и для москвичей. Поэтому Великий Новгород и Москва упорно держали Волок Ламский у себя в совладении, чтобы иметь прямой доступ из Московской земли в Новгородскую.
Московские товары состояли из мехов и сельскохозяйственных продуктов. Какое-то значение должны были иметь привозные итальянские, греческие и восточные предметы. Из Новгорода, вероятно, поступали оружие и ткани, в первую очередь сукна, привозимые из ганзейских городов. «Поставы ипские», т. е. штуки знаменитого фландрского сукна, известного на Руси под именем «ипского» (от города Ипра), неизменно упоминаются в числе подарков, поднесенных великому князю новгородцами.
ТОРГОВЛЯ С ЗАПАДОМ
Важнейшие пути из Москвы на Запад проходили через Волок Ламский и Смоленск. Сухопутная дорога от Волока на Ржев и Зубцов имела, по-видимому, большее значение, чем воображаемый водный путь по небольшим речкам, протокам Днепра и Москвы-реки. Около 1370 г. этим путем «…от Рускыя земли западныя, от Москвы и от Твери до Смоленска», ходил архимандрит Агрефений, насчитав 490 верст до Смоленска. Неясно только, откуда считать 490 верст до Смоленска – от Москвы или от Твери, или дело надо понимать таким образом, что Агрефений ходил в Смоленск из Москвы через Тверь, что также вполне допустимо. Прямой путь из Смоленска в Москву в основном должен был совпадать с позднейшей Смоленской дорогой, так как Вязьма считалась промежуточным пунктом. Весь путь от Смоленска до Москвы в начале XV столетия одолевался примерно в 7 дней. Так, митрополит Фотий выехал из Смоленска на Пасху, а приехал в Москву на той же неделе.
Московская торговля с Западом поддерживалась в основном при посредстве Смоленска. Особенно прочные связи с Литовским великим княжеством устанавливаются с конца XIV в. Летопись отмечает, что в 1387 г. «…прииде князь Василей на Москву, а с ним князи лятьския паны, и ляхи, и литва». Речь идет о Василии Дмитриевиче, бежавшем из Орды в Подольскую землю, а оттуда прибывшем в Москву. Конечно, торговля Литовского великого княжества с Москвой велась и ранее, но она особенно усиливается в XV столетии. В Китай-городе с давнего времени находилась церковь с характерным названием Воскресения в Панех, или в Старых панех. Существование православной церкви с подобным названием заставляет предполагать, что «паны» были православного исповедания. Некоторые московские купцы являлись контрагентами литовских заказчиков, в их числе находим Василия Ермолина, от которого сохранилось любопытное послание, написанное им пану Якову, вероятно, литовскому «писарю» Якубу, приходившему в Москву послом от литовского великого князя в 1468 г. Ермолин писал своему заказчику, что в Москве можно найти рукописи и сделать с них хорошие копии, но требовал прислать ему денег и бумаги. «Пришли немало,- пишет далее Ермолин,- а лишка не дам ничего, а наряжу ти, пане, все по твоей мысли». В рассказе о митрополите Фотии назван литовский купец, оклеветавший митрополита («…некто гость с торгом прииде из Литвы»).
Каждый год в Москву съезжалось «…множество купцов из Германии и Польши для покупки различных мехов, как-то: соболей, волков, горностаев, белок и отчасти рысей». В этом известии итальянского путешественника Москва выступает основным центром торговли мехами наряду с Новгородом. Главным товаром, ввозимым с Запада, было сукно. Поэтому и суконный ряд в московских торговых рядах в XVIII в. носил название Суконного Смоленского ряда.
МОСКВА – ЦЕНТР СУХОПУТНЫХ ДОРОГ
Водные пути имели определяющее значение для московской торговли, так как и в зимнее время речные русла были удобны для проезда, когда сугробы снега засыпали лесные дороги и там было легко сбиться с направления. Однако по мере роста населения увеличивалось значение сухопутных дорог, на которые в наших исторических трудах обычно обращается мало внимания. Центральное положение Москвы очень быстро превратило ее в подлинный узел сухопутных дорог важного значения. Без них некоторые удобства географического положения Москвы не играли бы столь большой роли, как мы это видим в XIV-XV вв. Так, Москва сообщалась со своей северной гаванью (Дмитровом) только сухопутным путем и на относительно большом расстоянии – в 70 км.
Хорошее представление о дорогах, сходившихся к Москве, дает «Книга Большого чертежа», дошедшая в редакции XVII в., но восходящая, по крайней мере, к предыдущему столетию. Пополняя сведения книги скудными летописными заметками XIV-XV вв., мы можем до некоторой степени судить о древних московских дорогах.
Важнейшей дорогой из Москвы на юг была дорога на Коломну, выводившая далее к Рязани. На Коломну можно было ехать тремя дорогами: Болвановской, Брашевской и Котловской. Болвановская дорога начиналась от восточной оконечности города, где до нашего времени существовала церковь Николы на Болвановке, в районе Таганской площади. Дальнейшее направление дороги неясно. Она, по-видимому, вела на Коломну по левому берегу Москвы- реки. Что касается Брашевской дороги, то и она должна была вначале идти по левому берегу Москвы-реки, иначе через нее не надо было бы переправляться на другой берег «…на красном перевозе в Боровеце». Красный боровский перевоз заслужил свое прозвище благодаря на редкость красивому расположению. Его надо искать там, где при впадении Пахры в Москву-реку возвышаются так называемые Боровские холмы. Видимо, Брашевская дорога шла на Угрешу, а оттуда вдоль реки до воровского перевоза и далее по правому берегу Москвы до Коломны. Третья дорога на Коломну вела через деревню Котлы, которая и до сих пор стоит на южной окраине Москвы. Эта последняя дорога служила наиболее обычным путем из Москвы в Коломну, самым безопасным от всяких случайностей. По ней в 1390 г. прибыл в Москву митрополит Киприан, возвращавшийся из Царьграда.
Через Коломну и Рязань проходила сухопутная Ордынская дорога, давшая в Москве название одной из улиц в Замоскворечье. Из Астрахани до Москвы добирались 1,5 месяца, причем дорога сначала шла вдоль Волги, а потом через степь.
Очень рано в наших источниках появляется Владимирская дорога. В сказании о перенесении Владимирской иконы в Москву в 1395 г. она названа «великой» дорогой. Замечательнее всего, что она подходила к Москве у Сретенских ворот, в районе Кучкова поля, следовательно, не с востока, как можно было бы ожидать, а с севера («…на Кучкове поле близ града Москвы, на самой велицей дорозе Володимерьской»). Вероятно, это показывает первоначальное направление Владимирской дороги, которая поворачивала от Клязьмы к Москве по кратчайшему расстоянию.
Направление старых сухопутных дорог обозначено названиями некоторых московских улиц: Стромынка, Тверская, Дмитровка. Из них требует объяснения только Стромынка, которая выводила на Киржач и далее на Юрьев-Польский. Она получила название от села Стромынь по дороге на Киржач, о котором известно с 1379 г. К перечисленным дорогам прибавляется группа западных сухопутных дорог: Волоцкая, Можайская и Боровская. Все они в достаточной мере описаны в «Книге Большого чертежа», когда их направление окончательно установилось. В XIV-XV вв. о сухопутных дорогах упоминается
