Проплывал за окнами город. Саня по привычке показывал Пашке высотку университета, Поклонную гору с высокой стеллой-спицей, на которую, как бабочка на иголку, была насажена богиня победы Ника.
– Туда надо нам обязательно сходить, – сказал он о Поклонке. – Там много роллеров тусуется. Кстати, ты купил себе ролики? Помнишь, прошлым летом собирался?
– А где у нас в Караваеве кататься? Там и асфальта нормального нету, – отмахнулся Пашка.
Опустив голову, он исподлобья следил за «объектом». Пашкина сосредоточенность смешила Анку. Ну зачем сейчас-то сверлить взглядом Канарейкин затылок? Или Пашка хочет на расстоянии прочесть его мысли?
Хорошо, что на переделкинской станции выходило много народу. Затеряться в толпе было несложно. И почти все шли в одну сторону. Прошли мимо старинной церкви с красивыми куполами. Как раз в это время из машины выгружали гроб.
– Ой, мамочки, боюсь! – вскрикнула Анка.
– Не бойся, – успокоил Пашка, – это только крышка. А, кстати, встретить покойника, я читал где-то, – к счастью.
– Полные ведра к счастью, а не покойники, – не согласилась Анка. – И где ты вычитал про такие страшные приметы?
А Пашка с Саней подумали: хорошо еще, что она не знает ничего о страшной квартире, о трупе. Ни за что не участвовала бы сейчас в их расследовании!
Дальше тропинка вела мимо кладбища.
– Как нарочно, – ворчала Анка, – покойник, кладбище… И куда меня занесло?
– Смотри, как красиво вокруг, – пытался отвлечь ее от мрачных мыслей Саня. – И тепло уже совсем по- весеннему! Вон почки на деревьях набухают, птички поют. Райское наслаждение!
– А я бы сейчас с удовольствием шоколадку слопал, – мечтательно проговорил Пашка. – Только не «Баунти». Не люблю я их. Знаете, как я накололся однажды? Купил «Баунти», пощупал ее, а она сломана! Вернулся к продавцу, говорю: замените. А он смотрит на меня, как на дурака. Ты че, говорит, пацан? Прикалываешься? Я говорю: брак, мол. Так он специально ее развернул и так спокойненько стал один за другим эти два кусочка жевать. И на меня так нагло смотрит!
Анка хмыкнула:
– А ты разве не прикалывался?
– Да какие приколы? Не знал я, что шоколадка из двух частей состоит. Ну, не люблю я это «райское наслаждение»!
Канарейка уже вышагивал по асфальтовой улице дачного поселка. Тройка друзей следовала за ним метрах в ста.
– Вот сейчас он оглянется раз, другой – и поймет, что мы за ним следим, – тихо проговорила Анка.
– А что, мы не можем к себе на дачу приехать? – сказал Саня. – Да нет, он за всю дорогу ни разу не оглянулся. Целеустремленно куда-то шагает.
Канарейка на ходу крутил свои очки. Наверное, подбирал стеклышки под стать яркому весеннему солнышку.
– Интересно, каким цветом он сейчас на мир смотрит? – вслух подумал Пашка. – Оранжевое небо, оранжевое солнце…
«Дом-музей Чуковского», – прочла Анка на воротах одной из дач.
– Жалко, зайти не сможем, – сказала она.– Я так любила в детстве его сказки. Особенно «Мойдодыра».
– «Мойдодыра» Маяковский написал, – серьезно сказал Пашка. – Крошка-сын к отцу пришел, а отец сказал: мойте руки перед едой.
– Написал Маяковский, а дом-музей почему-то Чуковского, – поддержал его Саня, сразу поняв, что Пашка снова дразнит Анку.
– Ой-ой, какие остроумные! – съехидничала она. – Вы лучше вперед смотрите. А то сейчас опять будете по переулкам бегать, разыскивать пропажу!
За сосновым бором дорога поворачивала вправо, к мостику. Канарейка зачем-то спустился к пруду, походил вдоль берега. Видно было, как несколько раз он сокрушенно покачал головой.
– Что он, купаться приехал? – шепнул Пашка. – А тут, как назло, лед еще не сошел. Или на коньках кататься. Тогда, наоборот, лед уже не держит.
Тут Канарейка наконец огляделся по сторонам. Но друзья, на счастье, стояли как раз возле маленького магазинчика. Вот они и шмыгнули в него, как будто туда им и надо было.
– Покупай свое «райское наслаждение», – кивнула Анка на витрину.
Но Пашка смотрел в окно.
– Еще дальше пошел, – сказал он. – В деревню!
Теперь, на открытом пространстве, никуда Канарейка скрыться не мог. Но и сыщикам пришлось туго. Оставаться незамеченными становилось все труднее.
За деревней, в поле, стояли поодаль друг от друга несколько стогов соломы. Огромные такие, продолговатые стога. Ребята остановились у крайнего дома деревенской улицы, осторожно выглядывая из- за угла.
Канарейка подошел к первому стогу. И вдруг опустился на колени, снял рюкзак и начал доставать из него что-то.
