окончит университет, станет юристом, будет брать взятки, отрастит брюхо, заведет жену и двоих детей, попадет в сенаторы. Все будут говорить о том, как ему повезло в жизни, но шальная пуля оборвет его карьеру, и до президента он не дослужится… А Джейк, сорвиголова и главный смутьян, через три года все бросит и уйдет в священники, потому что его девчонка Бобби умрет от передозировки наркотиков. Ей не смогут помочь, потому что никто не подойдет к сомнительной девице, валяющейся без сознания в какой-то подворотне… Мой закадычный дружок Том будет подавать большие надежды, но скоро ему поставят неизлечимый диагноз, и он тихо угаснет… Я лечу дальше и вот добираюсь до своего родного штата Луизиана, стою у нашего дома. И все-таки я скотина – уже целый год не звонил матери, не давал о себе знать, считал, что не нужен ей, что она променяла меня на своих мужиков. Я вижу ее доброе лицо, она сидит на кухне и плачет над моей фотографией. Хочется крикнуть ей, обнять ее, но действие снадобья кончается, и другие судьбы и лица проносятся калейдоскопическим виденьем, возвращая меня вновь к костру. Оказывается, я уткнулся в колени Ньямбы и рыдаю, рыдаю, как маленький ребенок, выпуская на волю всю черноту души.
Светает, я даже не замечаю, как рядом с нами оказывается Фальк. В другой раз мне бы стало стыдно этих слез, но сейчас это не имеет значения.
– Сегодня ночью, мудрая, Бин получит свой ритуал, а сейчас пришла пора мне остаться наедине с Белым Духом.
Он словно не замечал меня. Ньямба кивнула, я уже успокоился и тихо сидел, во все глаза глядя на приготовления. Рой и Ньянга присоединились ко мне. Из всех хижин повыходили чернокожие люди, обряженные в ритуальные украшения, будто они только и ждали этого момента. Кто бы мог представить, что здесь столько народу!
Над деревней раздался бой барабанов, мерный и тягучий… Фальк в набедренной повязке и с раскраской на лице вышел из дальней хижины и поклонился богам. У него на груди я разглядел четкие шрамы странного узора, а на шее в бисерном плетении красовался белый продолговатый камень. Когда били барабаны, камень распространял легкое сияние. Фальк затянул какую-то молитву, вокруг него выстроились воины с копьями и закружились в танце.
Я с благоговением смотрел на них, и мне самому хотелось встать в строй, взять копье и почувствовать себя древним воином. Ньямба обняла меня за плечи и увлекла в хижину. Там я увидел костюм воина и копье. А Ньянга совершенно серьезно нарисовала на моем лице узоры. Если бы мне неделю назад кто-то сказал, что я буду скакать в боевой раскраске, с копьем под бой барабанов, я бы первый обозвал его недоумком, посчитав насмешником и грубияном. И вот я рядом с двумя рослыми воинами, мои ноги чувствуют силы земли, а грудь распирает невиданное ощущение… Забывается мое прошлое, будущее, настоящее, я сейчас слился с космической энергией. Мы все – одно целое, могучее и непобедимое, коллективный разум, дух, а в центре – Фальк, он же Черный Роджер. Даже тени улыбки нет сейчас в моей душе – я понимаю, насколько величествен этот момент и что вряд ли когда-либо еще я смогу испытать нечто подобное. Слияние с природой, с высшими силами… Какие там гробы из ритуалов древних самураев! Это глупость для зажравшихся белых, ищущих легкие пути познания, а мы, настоящие воины зулу, породившие великого Чаку, знаем гораздо больше о жизни и о людях…
Ритуал продолжался несколько часов, и я без устали танцевал вокруг костра. Силы брались неизвестно откуда – может, их мне дарила земля? Затем все воины ушли, остался один Фальк, который бросил в огонь щепотку разных трав. К нему вышла Ньямба с трещоткой, и еще какое-то время они вместе пели древние молитвы, а вокруг костра возвышался дымовой столб. Вдруг все пали ниц, и я вместе со всеми, отчетливо разглядев там могучую фигуру Огди. Да, это был он… И сколько величия и мощи изливалось к нам от созерцания колдуна! Он заговорил с Фальком, сидящим по-турецки, с закрытыми глазами, а Ньямба принесла в жертву черного петуха и окропила алтарь его кровью. Узорчатые шрамы на груди Фалька кровоточили, но он продолжал протяжную беседу с духом, а камень светился так, что резал глаза. Потом пение резко оборвалось, дым пропал, на деревню опустилась тишина. Фальк пошатываясь ушел в свою хижину. Все разошлись и занялись обычными делами, а я продолжал сидеть как вкопанный.
– Одевайся, Арчи, – сказала Ньянга, – будем готовиться к ночной церемонии.
Я как во сне натянул свои одежды и вдруг что-то нащупал в кармане. Засунув руку внутрь, я едва не подпрыгнул… по полу хижины покатились стеклянные глаза. Я задрожал и изменился в лице. В панике посмотрел на бабушку и внучку.
– Все в порядке, давай их сюда, они уже не опасны, их надо истолочь и бросить в огонь.
– Но… я… тот напиток… галлюцинации…
– Бабушка, ты давала ему выпить нэриде? – Ньянга вопросительно глянула на женщину
Та с улыбкой кивнула.
– Ты все равно не поймешь, что это и как оно работает. Нет, это не телепортация, даже не думай об этом. В тебе слишком много европейского и ты слишком сильно рационален, но если это когда-нибудь покинет твой разум, то ты сможешь объять необъятное.
Я решил пока выкинуть это из головы – в конце концов, чудом больше, чудом меньше. Тут собрались сплошные колдуны, один я простой смертный.
До ночи мы таскали ветки для костра, потом Ньянга увлекла меня с собой собирать травы, а Рой еще раньше уехал в город. Фалька никто не видел – он проспал до самого вечера. Хотя одно странное происшествие приключилось. Я увидел… Сагиба! Он вошел в ворота деревни, но был странен. Шел будто во сне, и можно было подумать, что это его брат. Сагиб постоял задумчиво и двинулся в хижину профессора. Почувствовав неладное, я решил опередить его и встретить у входа. Я видел крадущуюся походку – честные люди так не ходят. Схватив копье, я обошел хижину сзади и, когда он, достав нож, попытался проникнуть внутрь, со всего маху треснул его по спине – он взвыл!.. На шум выскочил Фальк, сбежались люди и с мистическим ужасом уставились на катающего по земле Сагиба…
Фальк взмахнул рукой, велел всем отойти и, бормоча что-то, направил Белый Дух на Сагиба. Тот дернулся несколько раз в конвульсиях и затих. Он был мертв.
Профессор устало стер пот со лба. Люди унесли тело. Фальк взглянул на меня:
– Спасибо, Арчи! Кажется, ты спас мне жизнь. У тебя тысяча вопросов? – он грустно улыбнулся.– Сагиб был мертв, когда ты видел его, но кому-то понадобилось вдохнуть в него подобие жизни, чтобы не своими руками добраться до меня, и я даже знаю, кто это. И он за это ответит. Сагиб был моим другом двадцать лет, он руководил нашими носильщиками, когда мы работали в Калахари. И теперь он умер…
Ньянга принесла нам душистого теплого напитка, восстанавливающего силы, она нежно смотрела на меня. А Фальк решил удовлетворить мое любопытство. Это уже выше моих сил – оказывается, зомби существуют не только в кинематографе…
Зомби – правда и вымысел
• Это один из самых главных мифов вуду. Некоторые верят, что колдун вуду при помощи особых порошков и заклинаний может убить человека, а потом воскресить его для работы. Человек, мол, при этом теряет речь и память и превращается в подобие бессловесного животного, способного выполнять только примитивные действия.
• Строго говоря, зомбификация – это не миф, а реальность. Чтобы сделать из человека зомби, африканские колдуны используют составляющие различных растений и животных. Основным компонентом порошка является яд тетрадотоксин, содержащийся в мясе многих рыб, в том числе и рыбы фугу (сходный вид водится у западного побережья Африки).
• В коматозном состоянии отравившийся человек может находиться довольно долго, в африканских практиках его «оживляют» с помощью особого растения «огурец зомби», который возвращает человеку способность двигаться, но не говорить.
• Примечательно, что хозяева зомби категорически запрещают своим рабам есть соль. Дело в том, что тетрадотоксин блокирует передачу нервных импульсов, не допуская ионы натрия в клетки тела человека. Соль же – хлорид натрия – «разблокирует» этот механизм, и к зомби возвращаются речь и память.
Судьба зомби ужаснее, чем участь оборотней или вампиров. Оборотни, если их ранить, снова становятся людьми, вампиры живут рядом с теми, кого любят, а зомби – он прежде всего лишается разума и живет в вечном полусне. У него нет прошлого и настоящего, даже будущего, он живет,
