Нужно любой ценой поставить на ноги Кейока, думала Мара. Словно не услышав зов возлюбленного, она начала молиться Лашиме о здоровье своего военного советника, к которому уже протягивал руки Красный бог Туракаму.
Потеряв надежду на возвращение госпожи, Кевин вздохнул и по-кошачьи мягко вскочил с циновки. Прошлой ночью они не могли наговориться, а потом столь же истово предавались любовным ласкам. Под конец Мара разрыдалась у него на плече.
Не обремененный цуранскими представлениями о приличиях, Кевин был далек от того, чтобы осуждать ее за такую вспышку. Он понял, что Мара просто-напросто нуждается в утешении, и потому обнял ее покрепче и гладил по голове, как ребенка, пока она не уснула.
Теперь, глядя на хрупкое, почти детское тело Мары, Кевин отдавал дань ее мужеству. На ней лежала непосильная для женщины ноша ответственности и власти. Он не знал, надолго ли у нее хватит сил.
Набросив халат - даже после трех лет жизни среди цурани он все еще немного стеснялся наготы, - Кевин подошел к Маре и обнял ее за плечи. К его удивлению, властительницу била дрожь.
- Мара, - ласково позвал он и закутал ее полой своего халата.
- Меня очень тревожит Кейок, - призналась она. - Что бы я делала без твоей заботы?
Кевин чуть было не поднял ее на руки, чтобы отнести в постель, но понял, что ей сейчас не до него. И действительно, Мара высвободилась и хлопнула в ладоши. Явившиеся по ее зову служанки принялись убирать подушки и облачать госпожу в платье, а Кевин ушел за ширму. Через несколько минут, полностью одетый, он вернулся в спальню и с удивлением обнаружил, что Мара исчезла, а поднос с завтраком остался нетронутым. Трое слуг стояли поодаль, готовые принять поручения.
- Где госпожа Мара? - спросил Кевин.
Домашняя прислуга держалась с ним запросто. Пусть его странные мидкемийские одежды украшала дорогая вышивка, он все равно оставался рабом, недостойным почтительного обращения.
- Госпожа пошла к парадному входу, - нехотя ответил старший из троих.
Кевин не двинулся с места и не стал унижаться до расспросов: он в упор смотрел на слугу с высоты своего огромного роста и в конце концов добился желаемого. Слуга процедил:
- Ей прислали донесение.
- Покорнейше благодарю, - насмешливо протянул Кевин.
Наскоро зашнуровав сандалии, он поспешил к парадному входу.
Как оказалось, к Маре прибыл связной от Аракаси. Он был весь в пыли и едва держался на ногах от усталости. Похоже, этот юноша, почти мальчик, бежал всю ночь напролет.
- Богам угодно, чтобы ты построила три храма, - услышал Кевин. - Один из них - целиком из камня. Вдобавок к этому, на твоей земле надлежит возвести молитвенные врата в честь богов-покровителей.
К богам-покровителям относились Лашима, Чококан, Хантукама и еще с полдюжины небожителей, которых Кевин так и не научился различать.
- Для облицовки молитвенных врат следует использовать коркару, - продолжал связной.
Кевин вспомнил, что на местном наречии коркарой назывались драгоценные морские раковины. Такое строительство могло опустошить любую казну. Между тем Мара не обнаружила ни удивления, ни озабоченности.
- Когда прибудет жрец-врачеватель? - деловито спросила она.
- Сегодня в полдень, госпожа, - ответил юноша. - Аракаси через своего доверенного нанял носильщиков и приплатил им за скорость.
Мара закрыла глаза:
- Молю богов, чтобы он не опоздал.
Тут она вспомнила, что связной падает с ног от усталости.
- Отдохни с дороги, - предложила властительница. - Ты честно потрудился. Все, что повелел нам Хантукама устами твоего господина, будет исполнено. Джайкен проследит, чтобы к прибытию жреца- врачевателя наши зодчие подготовили наброски храмов и молитвенных ворот.
Мара уже поняла: чтобы оплатить такое строительство, ей придется расстаться с частью приграничных земель. Но все трудности меркли в сравнении с предстоящим военным походом. А отдаленные земли так или иначе пришлось бы продавать - не оставлять же их без охраны.
Правительница даже не вспоминала о завтраке. Отдав необходимые распоряжения Джайкену и Люджану, она направилась в покои, отведенные Кейоку. Кевин остался стоять в дверях, а Мара, как и в прошлый раз, опустилась на подушку у изголовья.
- Не покидай нас, доблестный воин, - зашептала она. - Продержись до полудня. Аракаси разыскал жреца Хантукамы, тот скоро будет здесь.
Кейок не двигался. Его лицо оставалось серым, как пепел.
Теперь сомнений не было: он стоял на пороге смерти. Кевин на своем веку повидал немало раненых и мог определить, кому из них не суждено встать на ноги. С тяжелым сердцем он приблизился к Маре и присел рядом с ней.
- Дорогая, он тебя не слышит.
Мара упрямо покачала головой.
- У нас считается по-другому. Колесо Судьбы способно повернуться любой стороной, так говорят наши жрецы. Может, мои слова и не доносятся до слуха Кейока, но его дух остается чутким. Дух услышит мои речи и с помощью Хантукамы будет противостоять Красному богу.
- Остается уповать на вашу веру, - прошептал Кевин. - Не умирай, Кейок. Ты здесь нужен.
Мидкемиец не надеялся, что дух старого воина услышит его речи; он произносил их не столько для Кейока, сколько для себя.
Жрец-врачеватель появился как-то незаметно, застав врасплох домочадцев Акомы.
Мара с самого утра не выходила из покоев Кейока. Здесь она отвечала на вопросы советников, наотрез отказавшись от завтрака, здесь же давала указания слугам. Все это время Кевин молча сидел в стороне.
Ровно в полдень властительница встала и принялась расхаживать из угла в угол. Теперь ее мысли были заняты молитвой и самосозерцанием - этим таинствам она обучилась в монастыре Лашимы. Завершив первый круг медитации, она вдруг увидела прямо перед собой мужскую фигуру в грубой дорожной одежде, напоминавшей рубаху невольника.
По запыленной коже врачевателя сбегали струйки пота; худое, иссушенное тело казалось неземным; его руки почернели от загара, а лицо походило на сморщенный плод.
Жрец обошелся без ритуальных поклонов; не произнося ни звука, он сверлил правительницу взглядом бездонных темных глаз. Мара даже вздрогнула, но тут же опомнилась и осенила себя знамением.
- Ты - служитель бога Хантукаму?
Только теперь жрец согнулся в поклоне, но эта почесть воздавалась отнюдь не властительнице.
- Бог поверяет мне свою волю, - ответствовал он и нахмурился. - Не помешал ли я твоей молитве?
Мара жестом попросила его не тревожиться.
- Добро пожаловать, святой странник. Твое появление никак не может мне помешать.
Ни единым жестом не выдав своего нетерпения, даже не взглянув в сторону недвижного тела Кейока, она со всей любезностью предложила жрецу отдохнуть и подкрепиться с дороги.
Мгновение поразмыслив, врачеватель улыбнулся с неожиданной теплотой:
- Властительница очень добра, однако мои потребности весьма скромны.
- Да благословит тебя Хантукама, святой странник, - произнесла Мара, не в силах долее изображать радушную хозяйку, и указала на постель из циновок и подушек, где лежал раненый воин. - Вот несчастный, который нуждается в исцелении.
Без лишних слов жрец направился к умирающему.
- Мне понадобятся тазы, вода и жаровня, - сказал он, не оборачиваясь. - Мой послушник принесет лечебные травы.
У жреца на затылке был выбрит полукруг, начинающийся над ушами и опускающийся к шее, а под ним спадала длинная прядь волос, причудливо переплетенная сверху донизу.
