этом Мара не должна была забывать и о том, что ее враги не дремлют. От боли у нее раскалывалась голова, но в сознании неотступно звучал вопрос: 'Если бы мне нужно было убрать с дороги Десио Минванаби, как бы я действовала?'
Глава 2
УМЫСЕЛ
Десио Минванаби восседал за низким письменным столом в кабинете покойного отца, уставившись на стопку счетов и расписок. Хотя солнце стояло в зените, у его локтя горела масляная лампа. Кабинет больше походил на мрачное логово: все перегородки и прочные ставни были наглухо задраены, хотя ветерок с близлежащего озера мог бы принести немалое облегчение. Казалось, Десио не замечает духоты. У него над головой кружил назойливый овод, явно выбирая место поудобнее на челе молодого правителя. Десио рассеянно шевельнул рукой. Возможно, он хотел отогнать коварное насекомое, но раб, обмахивающий господина опахалом и уже одуревший от духоты, на мгновение сбился с ритма, подумав, что хозяин приказывает ему остановиться.
Из неосвещенного угла рабу дали сигнал продолжать. Инкомо, первый советник дома Минванаби, терпеливо ждал, пока правитель соблаговолит вникнуть в расчетные обязательства. Десио был мрачнее тучи. Подвинув лампу еще ближе, он попытался сосредоточиться, но буквы и цифры плыли у него перед глазами. В конце концов он с досадой откинулся на подушки.
- С меня хватит!
Инкомо попытался спрятать озабоченность под маской подобострастия.
- Господин... - выдохнул он.
Но Десио резко отодвинул лампу и важно поднялся. Он никогда не отличался стройностью телосложения, а теперь даже просторный домашний халат не мог скрыть огромного обвисшего живота. Пухлая рука отерла сбегавшие по щекам ручейки пота и отвела со лба слипшиеся волосы.
Первый советник знал, почему Десио пребывает в дурном расположении духа. Виной тому была не только небывалая влажность, принесенная с юга несвоевременным тропическим ливнем. Кому-то могло показаться, что властитель Минванаби приказал задвинуть все засовы и запереть замки, чтобы просто побыть в уединении, но старика советника было не так-то легко провести: он понимал, что за этим нелепым приказом скрывается одна-единственная причина - страх. Даже у себя дома Десио пребывал в постоянном страхе. Важные цуранские господа, а тем более представители Пяти Великих Семей, никогда не признавались в своей слабости, поэтому первый советник предпочитал помалкивать.
Десио тяжелой поступью зашагал из угла в угол, постепенно закипая бешенством. Он тяжело дышал и сжимал кулаки; это было верным признаком неминуемой расправы над любым, кто попадется ему под руку. Старший сын и наследник, он с детства подражал отцу, мелочно-злобному самодуру, но со смертью Джингу эти фамильные черты расцвели пышным цветом в характере Десио. А уж после того, как овдовевшая мать удалилась в обитель святой Лашимы, он и вовсе не знал удержу. Раб с опахалом следовал по пятам за своим повелителем, всеми силами стараясь не попадаться ему на глаза.
Опасаясь, что этого раба, как и прочих, засекут до смерти, а обучение нового потребует времени, первый советник решился:
- Мой господин, смею думать, тебя взбодрит прохладительный шербет. Торговые дела не терпят отлагательства.
Десио, как заведенный, мерил шагами комнату. Его внешность выдавала многие пороки и излишества. Испещренные багровыми жилками щеки, мясистый нос, темные припухлости под воспаленными глазами, сальные волосы до плеч, давно не стриженные ногти с черными ободками - все это наводило первого советника на мысль о том, что молодой господин после ритуального самоубийства отца уподобился быку, который валяется в грязи, почесывая бока, и держит при себе дюжину самок. Казалось бы, наследник мог более достойно выразить скорбь, но старый советник знавал подобные случаи и пришел к выводу: кто впервые увидел смерть, тот нередко спешит утвердить свое право на жизнь. Итак, Десио дни и ночи напролет пьянствовал с наложницами у себя в покоях и совершенно забросил дела дома Минванаби.
После ночных игрищ девушки появлялись чуть живые, в синяках и ссадинах; им на смену тут же поставляли других. Так продолжалось до тех пор, пока новый глава рода не дал выход своей печали. За эти дни он постарел на десять лет.
Теперь Десио пытался сделать вид, будто с толком распоряжается доставшимися ему богатствами, но ежедневные возлияния не проходили бесследно. Став во главе одной из Пяти Великих Семей, он так и не осознал огромную ответственность, без которой не бывает власти. Раздираемый внутренними противоречиями, он хотел найти утешение в женских объятиях и утопить все заботы в море вина. Будь у Инкомо побольше решимости, он бы вызвал к своему хозяину целителя, жреца, знахаря - кого угодно, кто внушил бы молодому господину мысль о тех обязанностях, которые ложатся на плечи человека вместе с мантией властителя. Но достаточно было встретиться с Десио взглядом, чтобы заметить угнездившуюся в его душе ярость, - и первый советник отказался от своих безнадежных замыслов. Такую ярость мог укротить только сам Красный бог.
Инкомо сделал последнюю попытку вернуть Десио к деловым бумагам:
- Мой повелитель, осмелюсь доложить, мы упускаем драгоценное время, пока наши суда простаивают в джамарской гавани. Если направить их прямиком...
- Молчать!
Кулак Десио врезался в ширму, прорвав тонкий расписной шелк и сокрушив раму. Он пнул ногой упавшие обломки, резко развернулся и увидел перед собой раба с опахалом. В бешенстве правитель Минванаби обрушил на несчастного могучий кулак. Раб рухнул на колени; из сломанного носа и разбитой губы фонтаном брызнула кровь. Каким-то чудом он удержал опахало и даже не задел своего господина, хотя обезумел и почти ослеп от ужаса и боли. Но Десио тут же выкинул его из головы. Теперь он обернулся к советнику и заявил:
- Я не могу думать ни о чем другом, пока она ходит по земле!
Разъяснений не потребовалось: Инкомо знал, о ком идет речь. Наученный горьким опытом, он ожидал, что за этой вспышкой бешенства последует новая.
- Мой повелитель, - осторожно начал он, - если все твои богатства пойдут прахом, мы даже не сможем ей отомстить. Коль тебе сейчас недосуг принимать срочные решения, позволь это сделать хадонре.
Десио пропустил его воззвание мимо ушей. Устремив взгляд в пространство, он перешел на хриплый шепот:
- Мара из рода Акома должна умереть!
Инкомо благодарил судьбу, что в покоях темно и хозяин не видит его испуга. Он поспешил согласиться:
- Разумеется, мой господин, - но тут же добавил: - Однако время еще не настало.
- А когда?.. - заорал Десио, да так, что от его крика Инкомо едва не оглох. Десио пнул ногой подушку и слегка понизил голос. - Когда? Мой отец - и тот не смог поймать ее в капкан. Да что там говорить: она обрекла его на бесчестье, когда по ее милости он нарушил закон неприкосновенности гостя и вынужден был покончить с собой, чтобы смыть позор кровью. - Десио все больше распалялся, перечисляя нанесенные Марой оскорбления. - Эта... бестия не просто одержала над нами верх, она нас унизила... нет, втоптала в грязь? - Он с силой придавил ногой подушку и пронзил советника колючим взглядом.
Едва опомнившийся раб содрогнулся: этот взгляд напомнил ему разъяренного Джингу Минванаби. Обливаясь кровью, он мужественно пытался охладить пыл не в меру разгорячившегося хозяина и продолжал поднимать и опускать опахало. Между тем в голосе Десио зазвучали заговорщические нотки:
- Имперский Стратег оказывает ей покровительство... Не удивлюсь, если он спит с этой потаскушкой, а мы перемазаны навозом с головы до ног! И с каждым ее вздохом увязаем все глубже!
