Вскоре из темноты появились два быстро приближающихся огня. Трамбалл знал, что окажется дома не позже чем через полчаса. На какое-то мгновение он испытал раздражение по поводу того, что живет так далеко к северу – на углу Девяносто восьмой улицы и Третьей авеню – и так много времени тратит на то, чтобы добраться до Уолл-стрит. Может быть, настало время перебраться поближе к деловому центру или снять хорошую трехкомнатную квартирку где-нибудь в районе шестидесятых улиц? Неплохо бы пожить в Сохо, а на Ист-Сайд и того лучше. Квартира на верхнем этаже с балконом. Постель королевских размеров, кремовые ковры, кругом стекло и хром.
– …и она говорит: детка, не могла бы я позаимствовать у тебя семьдесят долларов, чтобы… – Услышав конец фразы, все захохотали, и Трамбалл присоединился к общему веселью.
Шум перерос в оглушительный рев, и экспресс вылетел из тоннеля. Кто-то из приятелей толкнул Трамбалла к краю платформы, и тот инстинктивно попятился назад, подальше от набегающего поезда. Экспресс, завизжав тормозами, остановился, и вся компания гурьбой втиснулась в вагон. Поезд тронулся, и, устроившись на сиденье, Трамбалл недовольно огляделся вокруг. Кондиционер не работал, все окна открыты. В вагон врывался зловонный воздух подземелья, сопровождаемый оглушительным грохотом. Жара стояла как в пекле. Билл еще больше ослабил узел галстука. Как-то вдруг на него накатила усталость, в висках возникла не сильная, но надоедливая боль. Он взглянул на часы. Уже через шесть часов ему предстоит снова быть в конторе. Трамбалл вздохнул и откинулся на спинку сиденья. Поезд, слегка покачиваясь, мчался по тоннелю. Шум стоял такой, что разговаривать не было возможности. Трамбалл закрыл глаза.
На Четырнадцатой улице несколько приятелей вышли, чтобы сделать пересадку в сторону Пенсильванского вокзала. Они пожали ему руку, похлопали по плечу и исчезли. Еще несколько человек сошли на вокзале Гранд-Централ. Теперь в вагоне из всей компании остались лишь Трамбалл и Джим Колб, продававший ценные бумаги. Билл несколько недолюбливал Колба. Он снова закрыл глаза, чувствуя, как поезд пошел под уклон, чтобы встать на путь, отведенный для экспрессов.
Сквозь дрему Трамбалл слышал, как поезд останавливался на Пятьдесят девятой улице. Двери открылись, закрылись, и экспресс помчался вперед, чтобы, проскочив тридцать кварталов, остановиться на Восемьдесят шестой. «Еще одна остановка», – вяло подумал он.
Внезапно вагон дернулся, поезд замедлил ход и со скрежетом остановился. Трамбалл выпрямился, открыл глаза и с нарастающим раздражением стал вслушиваться в потрескивания и шорохи неподвижного вагона.
– Чтоб она сдохла! – громко сказал Колб. – Чтоб она сдохла, эта линия номер четыре Лексингтон- авеню! – Он огляделся, ожидая реакции двух других полусонных пассажиров. Но реакции не последовало. Колбу пришлось ткнуть локтем Трамбалла, и тот выдавил из себя улыбку, думая о том, какая жалкая, ничтожная личность этот самый Колб.
Трамбалл окинул взглядом вагон. Он увидел смазливую официанточку и черного парня, на котором, несмотря на почти сорокаградусную жару, было тяжелое пальто и шерстяная вязаная шапочка. Хотя парень и спал, Трамбалл рассматривал его с некоторым беспокойством. «Скорее всего катит домой с ночного грабежа», – подумал он и нащупал в кармане перочинный нож. Он никому не позволит отнять у себя бумажник, пусть даже там и не осталось ни цента.
Вдруг под потолком раздался треск, и из динамика внутренней связи хриплый голос произнес: «Внимание пассажииирлы, пломка снгалации двжниие схро взнбцвица».
– Так я и знал. Можно не повторять, – с отвращением произнес Колб.
– Что?
– Они всегда талдычат одно и то же. «Поломка сигнализации. Движение скоро возобновится». В их мечтах, естественно.
Трамбалл скрестил руки на груди и снова закрыл глаза. Голова разболелась сильнее, а жара в вагоне становилась удушающей.
– Подумать только. Дерут с нас по полтора бакса за то, чтобы усадить в эту парильню, – сказал Колб. – В следующий раз лучше арендовать лимузин.
Трамбалл машинально кивнул и глянул на часы. Двенадцать сорок пять.
– Неудивительно, что люди прыгают поверх турникетов, – не унимался Колб.
Трамбалл снова кивнул, размышляя, как бы заставить Колба заткнуться. Услышав шум в тоннеле, он лениво выглянул в окно. По соседнему пути во влажной темноте к вагону приближалась какая-то фигура. «Видимо, ремонтный рабочий. Ночной ремонт путей», – решил Трамбалл. Вспыхнула и тут же погасла надежда. «Если что-то случилось с поездом, мы проторчим здесь до…»
Когда фигура оказалась совсем близко, Трамбалл от удивления едва не вскочил с места. Это был вовсе не рабочий. Мимо окна по параллельному пути, спотыкаясь, пробежала женщина в длинном белом платье. Он высунулся из окна и посмотрел в удаляющуюся спину. Прежде чем женщина скрылась во тьме, Трамбалл успел заметить, что платье на ее спине чем-то забрызгано. В слабом свете, льющемся из окон стоящего поезда, пятна казались черными.
– Ты видел? – спросил он у Колба.
– Видел – что?
– По путям бежала женщина.
– А не перебрал ли ты, часом, Билли-бой? – ухмыльнулся Колб.
Трамбалл поднялся, высунулся из окна и посмотрел в ту сторону, где скрылась женщина. Ничего. Втянув голову в вагон, он понял, что, кроме него, никто ничего не заметил.
Что происходит? Ограбление? Он снова высунулся из окна, но женщина исчезла. Тоннель был тих и пустынен.
– Пожалуй, это выйдет несколько дольше, чем «скоро», – проворчал Колб, постукивая пальцем по циферблату своего роскошного двухцветного «Роллекса».
В висках Трамбалла пульсировала боль. Господи, может быть, он напился настолько, что у него начались видения? Это уже третья попойка за неделю. Пожалуй, следует умерить свой пыл. Скорее всего он видел путевого рабочего, что-то несущего на спине. Несущую. В наши дни на подземке трудятся и женщины. Он посмотрел сквозь двойные двери в соседний вагон. Но и там царил полный покой. Единственный пассажир тихо сидел, бессмысленно уставившись в пространство. Если бы произошло что-то серьезное, об этом наверняка объявили бы по системе внутренней связи.
Билл откинулся на спинку кресла, закрыл глаза и сконцентрировался, пытаясь изгнать головную боль. Вообще-то он ничего не имел против подземки. Это был достаточно быстрый вид транспорта. Но в моменты простоя без объяснения и в жаре – как сейчас, например, – он не мог не думать о тяжелом слое земли над глубоким тоннелем для поездов-экспрессов и о миле темноты, отделяющей его от ближайшей станции…
Вначале звук походил на визг тормозов подкатывающего к станции поезда. Но, прислушавшись, Трамбалл понял истинную природу звука. В окна вагона проник отдаленный крик, многократно отразившийся от стен и потому странным образом искаженный.
– Что за черт?.. – спросил Колб, наклонившись вперед. Глаза его округлились от удивления.
Официанточка вздрогнула.
В вагоне повисла тишина, все немногочисленные пассажиры напрягли слух. Однако продолжения не последовало, более из тоннеля не доносилось ни звука.
– Боже мой, Билл! Ты слышал?
Трамбалл ничего не ответил. Видимо, произошло ограбление, а возможно, и убийство. А может быть, и того хуже. Не исключено, что в вагонах застрявшего поезда бесчинствует целая банда – вечный кошмар всех ночных пассажиров подземки.
– Они никогда ничего не объясняют, – произнес Колб, нервно поглядывая на громкоговоритель. – Может быть, стоит выйти, чтобы узнать?
– Вот и действуй, – бросил Трамбалл.
– Кричал человек, – не унимался Колб. – Клянусь. Че-ло-век!
Трамбалл снова выглянул из окна. На сей раз на соседнем пути он увидел еще одну фигуру, передвигающуюся весьма странным образом. Создавалось впечатление, что в темном тоннеле каким-то образом оказался хромой горбун.
– Кто-то приближается, – сказал он.
