провода.
– Прелестная Настасья, – Стю не терпела, когда ее называли Настасья, – да будь я хоть памятником, хоть Шреком преклонных лет, я всегда рад изъявить вам свой восторг и обожание. Боюсь только…
Чего он боится, Славян договорить не успел. Дверь широко распахнулась и вошли сначала сияющая Юлька, потом Игорек… а потом…
…вошел…
ОН!
Олег Рэд!
Сердце у Нюты бухнуло, пропустило такт и понеслось вприпрыжку по невидимой лестнице…
Олег вошел – рот до ушей – за руку поздоровался с парнями, чмокнул в щечку подскочившую Галку.
– Ой, Олежка, – тут же зачирикала она, – тебя так долго не было! Мы спектакль новый ставим, знаешь?
– Юлька сказала, – кивнул Олег. – Ну, наконец-то, родной тридцать восьмой! А то я без вас там, в Киеве, совсем зачах!
Все оживились. Перебранка была забыта.
– Тебе чаю налить?
– Расскажи хоть про Киев!
– Как там живут?
– Слышь, короче, роль как раз для тебя…
– Народ, народ! – засмеялся Рэд. – Не все сразу! К тому же, – тут он заинтересованно повернулся к Стю, – познакомьте меня с девчонками для начала…
– Это прелестная Настасья, – галантно представил Славян (Стю метнула на него испепеляющий взор, но он не испепелился). – А это очаровательная Анюта.
Нюта вдруг сообразила, что Олег стоит рядом. Совсем близко. В потертых светлых джинсах. В красной футболке. Загорелый (еще более загорелый). С глазами цвета крепко заваренного чая и бархатными ресницами. И с непослушными темными кольцами волос на затылке. Приехал. И теперь стоит здесь.
Перед ней.
И протягивает ей ладонь.
Нюта зачарованно засмотрелась в его лицо. Мир провалился в темную бездну. Они остались одни. На золотом сияющем острове…
Но тут кто-то ощутимо пнул Нюту под столом. Мир, качнувшись, вернулся на место. Она машинально пожала руку. Ладонь у Рэда оказалась твердой и теплой. «В такой ладони могла бы ночевать Дюймовочка», – неожиданно подумала Нюта и засмеялась непонятно чему.
Какая Дюймовочка? О чем она думает? Он приехал! Наконец-то! Ура!!!
Она глядела на него с глупой ошалелой улыбкой. Рядом громко спорили, хохотали. Звуки проплывали мимо. Нюта слышала только голос Олега – и этого было достаточно. О чем он говорил? О новом спектакле? О далеком Киеве? О том, что каникулы кончаются? Какая разница! Он сидел здесь, рядом, возле нее. Это было такое невыносимое счастье, что Нюте порой хотелось выбежать вон. Чтоб не умереть.
– Жалко, нет гитары! – заметила Юлька. – Мы без тебя сто лет не пели!
– Завтра, все завтра! – засмеялся Олег. Он вообще много смеялся в этот вечер. Наверно, действительно скучал в Киеве. – Какие проблемы, зайка? Споем.
– Блин, мне пора! – поднялась Римма. – Кстати, может, завтра на пляж?
– Завтра ж репетильник! – напомнил Игорь.
– А мы до!
– Я – за! – тут же согласился Рэд.
– Мы тоже пойдем, – кивнула Стю. Нюта блаженно молчала.
– Римм, я тебя провожу! – засобирался Вася.
– Мне тоже надо идти, – вздохнула Юлька, – Олег, ты как?
– Да уж не брошу тебя одну, – поднялся следом Олег.
Тут уже засуетились все сразу.
Нюта выплыла на улицу в золотом тумане. Темный город лежал внизу, чуть подсвеченный серебряными шарами фонарей. Слева черной зубчатой стеной наклонился лес. Не какой-нибудь окультуренный парк, а настоящий лес. Почему-то этот кусок леса не вырубили во время застройки, и он узким треугольником подходил к Дому культуры, постепенно расширяясь и дичая. Там, если пойти по дороге среди огромных елей, начиналось старое кладбище, а потом дорога выводила к засыпанному валунами пляжу.
– Ребята, вы меня сегодня не провожайте! – Нюта глянула на Стю с Жекой затуманенным взором. – Я тут погуляю немного, ага?
– Ну-ну! – понятливо усмехнулась Стю. Она подумала, что Нюта хочет свернуть следом за Олегом, который, кстати, ушел с Юлькой. Но Нюта повернула к лесу.
– Куда это она? – Жека, обернувшись, случайно заметил, как мелькнула в темноте ее светлая курточка. – Там, конечно, тропа короткая к дому… Только ведь ночь, темно.
Но Жека ошибся. Нюта не стала сворачивать на тропу.
Ей казалось, что она несет внутри пламя, обжигающее сердце. Во тьме между деревьями мелькали далекие фонари, похожие на звезды. Постепенно огни города сделались совсем маленькими, растворились в ночи. Нюте казалось, что медовый ветер, пропитанный теплым ароматом смолы, подхватил ее на крыло. Ноги двигались сами собой, все быстрее и быстрее. Она побежала. Полетела сквозь невесомую тьму.
Дорога ширилась, хвоя глушила шаги. Впереди посветлело, и она выбежала прямо на мыс, навстречу мерно рокочущему озеру.
Облака светились, словно угли костра. Справа, в темном провале, бормотала невидимая река, слева вздыхал озерный залив. Узкий мыс вел среди черных россыпей валунов к широкой полосе песка. Мокрый ветер спутал ей волосы. Видно было, как вспениваются гребни на черных волнах, прежде чем, рокоча, обрушиться на берег.
Нюта подошла совсем близко, так, чтобы волны подкатывались ей под ноги. Сандалии тут же промокли, ветер забрасывал в лицо холодные брызги. Впереди, на фоне красноватого неба, черными зигзагами вырисовывались острова.
Нюте казалось, что, если разбежаться изо всех сил и взмахнуть руками, она взлетит и помчится над водой, подрезая белые гребни волн. Счастье рвалось изнутри. Только черные озеро в клочьях светящейся пены, только дикие валуны на берегу могли разделить с ней золотой огонь, плескавшийся в сердце.
Рядом отчетливо звякнула бутылка, кто-то от души чертыхнулся.
Нюта вздрогнула.
Быстро оглянулась. Темно.
Но ведь она слышала шум!
Пьяная компания? Надо уносить ноги. Но куда? Тропинка с пляжа одна, за спиной, откуда и приближаются звуки. Через реку, справа, не перемахнуть – глубоко. Через залив слева тоже не перебраться.
Осталось только добежать до конца песчаной косы и спрятаться между огромными валунами. В темноте никто не заметит. Она, пригнувшись, скользнула в сторону. Тут же на пляж вывалилась высокая черная фигура.
– Стой! – ударило в спину.
– Ага, размечтался, одноглазый! – выдохнула Нюта на бегу.
На секунду ее накрыла паника – вдруг догонят? – но тут же отхлынула. «В крайнем случае – нырну в залив, – мгновенно решила Нюта. – В воду ночью точно не полезут».
Тут песок кончился, впереди темной неровной грудой обозначились камни. Она ловко метнулась за первый валун, пригнулась, ощупью пробралась вглубь, к самому берегу залива. Шум озера отодвинулся. Черная масляная вода беспокойно колыхалась с тихим шипением. Теплые бока камней еще не успели остыть, согревали замерзшие руки.
Некоторое время она сидела, притаившись. Вслушивалась. Тихо. Она осторожно полезла вверх, на
