отразится, конечно на составе револ. правительства, сделает неизбежным участие в нем или даже преобладание в нем самых разношерстных представителей революционной демократии» (т. VII, с. 194). Это отождествление мелкой буржуазии с ее политическими представителями мы встречаем у Ленина постоянно. Так например, в 1917 г. он, полемизируя с правыми элементами в партии, с теми, кто утверждает, что «она, эта мелкая буржуазия, это крестьянство должно отделиться от буржуазии еще в пределах буржуазно-демократической революции», в «Письмах о тактике»[336] писал: «Он (т.е. этот марксист) по случаю «возможности» приятного и сладкого будущего, когда крестьянство не будет хвостом буржуазии, эсеры, Чхеидзе, Церетели, Стеклов не будут продуктом буржуазного правительства,— он по случаю «возможности» приятного будущего забыл бы о неприятном настоящем, когда крестьянство еще не выходит из роли придатка буржуазного правительства, «оппозиции его величества» Львова» (т. XX, III изд., с. ЮЗ)[337].
Привлечение на сторону пролетариата мелкой буржуазии в 1905 году отождествлялось с отвоеванием от буржуазии мелкобуржуазных партий: «нельзя (было) убедить в необходимости серьезной борьбы ни наивного мужика, ни наивного мещанина, не подорвав влияния на него кадетских фраз, кадетской идеологии» (т. X, изд. III, с. 209). Потому «большевики усиленно откалывали трудовиков от кадетов и поддерживали идею образования Исполнительного комитета из левых групп Думы» (там же, с. 42 — 43). Эти партии (трудовая нар[одно]-соц[иалистическая] партия[338], эсеры собственно и максималисты) Ленин объединял в один «тип трудовиков» (с. 91): «типичный трудовик, это — сознательный крестьянин. Ему не чужды стремления к сделке с монархией, к успокоению на своем клочке земли в рамках буржуазного строя, но в настоящее время (1906 год) его главная сила идет на борьбу с помещиками за землю, на борьбу с крепостническим государством за демократию. Его идеал — уничтожение эксплуатации; только мыслит он это уничтожение по-мелкобуржуазному и потому на деле из его стремления выходит не борьба со всякой эксплуатацией, а только борьба с помещичьей и крупной финансовой эксплуатацией» (там же, с. 93).
Но как же в таком случае политически выявляется отход мелкой буржуазии от шовинизма в пределах буржуазно-демократической революции? Единственно возможный ответ на этот вопрос таков: чтобы осуществилась революционно-демократическая диктатура пролетариата и крестьянства в русской революции, происшедшей во время войны, мелкая буржуазия должна под влиянием пропаганды пролетарской партии, а также и под влиянием «ряда объективных факторов, экономических, финансовых (тяжести войны), военных, политических и проч.» (тезис 10 цитированной статьи 1915 г., т. XIII, с. 209) выделить свою мелкобуржуазную революционную антишовинистическую партию, в блоке с которой пролетарская партия проводит революционно-демократическую диктатуру.
Такова должна быть неизбежная логика развития, если мелкая буржуазия «качнется влево». А если она не «качнется влево», т. е. если она останется шовинистической, каков будет тогда путь развития русской революции? Совершенно очевидно, что поскольку мелкая буржуазия остается шовинистической, т. е. остается хвостом империалистической буржуазии,— в результате революционного переворота к власти приходит буржуазия, и перед пролетариатом встает уже задача подготовки и организации новой революции, социальное содержание которой неизбежно должно уже выйти за пределы буржуазно- демократического переворота. Такой вывод с необходимой логичностью вытекает из позиции Ленина 1915 г. Это изменение взглядов Ленина по сравнению с его взглядами 1905 г. объясняется изменением в расстановке классовых сил, происшедших в результате империалистической войны. Только уяснив себе действительную суть взглядов Ленина в 1915 г., можно понять корень его позиции после Февральской революции, можно понять логическую преемственность между его «старобольшевистскими» и «новобольшевистскими» 1917 г. взглядами.
Но прежде чем перейти к разбору этих последних, необходимо остановиться на вопросе, чем же отличались взгляды Ленина в 1915 г. от тогдашней концепции Л.Д.[Троцкого]. Ведь именно Л.Д.[Троцкий] заявил, что «империализм противопоставляет не буржуазную нацию старому режиму, а пролетариат — буржуазной нации» (цитирую по ст[атье] Ленина «О двух линиях революции», т. XIII, с. 213). Основной аргумент, который выставляет Ленин в этой статье против приведенного положения Л.Д.[Троцкого], заключается в следующем: «Если в России уже противостоит пролетариат «буржуазной нации», тогда, значит, Россия стоит прямо перед социалистической революцией!!» Тогда неверен лозунг «конфискация помещичьих земель», тогда надо говорить не о «революционном рабочем», а «о рабочем в социалистическом правительстве», и несколькими строками дальше: «Троцкий не подумал, что если пролетариат увлечет непролетарские массы деревни на конфискацию помещичьих земель и свергнет монархию, то это и будет завершением «национальной буржуазной революции» в России, это и будет революционно-демократической диктатурой пролетариата и крестьянства» (т. XIII, с. 213 — 214). Итак, поскольку задача конфискации помещичьих земель и свержение монархии стоит перед крестьянством и поскольку пролетариату удается увлечь на выполнение этой задачи крестьянство, т. е. поскольку пролетариату удается стать руководителем крестьянства в деле выполнения этой задачи, постольку революция будет еще буржуазно-демократической и увенчается она диктатурой пролетариата и крестьянства. Следующей задачей русской революции, происшедшей во время войны, была бы борьба с империализмом. Этому вопросу посвящен тезис 11 в ст[атье] Ленина «Несколько тезисов». Здесь он развивает мысль о революционной войне в союзе с социалистическим пролетариатом Европы и колониальными народами Азии. Это была бы уже задача социалистической революции.
Таким образом, по мнению Ленина, русская революция по своим внутренним задачам остается буржуазно-демократической; в своей же борьбе против империализма она сливается с социалистической революцией на Западе. «Эта вторая задача,— говорит он в тезисе 6,— теперь чрезвычайно приблизилась к первой, но она остается все же особой и второй задачей, ибо речь идет о разных классах, сотрудничающих с пролетариатом России: для первой задачи сотрудник — мелкобуржуазное крестьянство России, для второй — пролетариат др[угих] стран». Совершенно очевидно, что обе эти задачи не отделены друг от друга китайской стеной или каким-либо длительным промежутком времени. Это явствует из того, как Ленин представляет себе выполнение второй из упомянутых задач: «на вопрос, что бы сделала партия пролетариата, если бы революция поставила ее у власти в теперешней войне, мы отвечаем: мы предложили бы мир всем воюющим на условии освобождения колоний и всех зависимых, угнетенных и неполноправных народов». Т[ак] к[ак] ни одно из воюющих империалистических государств этого условия не приняло бы, то «тогда мы должны были бы подготовить и повести революционную войну» и т. д. Ясно, что эта революционная война, т. е. задача социалистической революции, предполагалась неизбежно уже вскоре после завоевания власти. Этим буржуазно-демократическая революция переросла бы в социалистическую уже в самом начале своей победы.
Почему же Ленин разграничивает обе эти задачи, раз во времени они обе почти что совпадают? Здесь мы встречаемся с той особенностью ленинской политической деятельности, которую можно бы назвать стремлением к максимальной конкретности политической ориентировки, стремлением учесть по возможности все основные оттенки ближайшего этапа. Предугадать более или менее точно характерные черты всех этапов революции перед революцией нельзя и незачем этим заниматься. Надо иметь перед собой лишь генеральную линию развития всей революции. Зато наиболее конкретно надо предвидеть элементы, с которыми придется иметь дело в первый момент революции, и в соответствии с этим ориентировать партию и рабочий класс. Перед революцией 1917 г. надо было, с одной стороны, ни в коем случае не упускать, что «антагонизм крестьянства» и Марковых—Романовых—Хвостовых[339] усилился, возрос, обострился (из ст[атьи] «О двух линиях революции», т. XIII, с. 214), а с другой — учесть и то новое, что внесла империалистическая война: факт перехода мелкой буржуазии на сторону шовинистической буржуазии, в результате чего пролетарская партия для осуществления свой руководящей роли в буржуазной революции России ни в коем случае не должна идти ни на какие блоки и соглашения с политическими выразителями этих шовинистических настроений мелкой буржуазии, а должна стремиться к тому, чтобы эта мелкая буржуазия «качнулась влево» и выделила новых политических своих представителей, которые не были бы заражены буржуазным шовинизмом. Только в блоке с такой мелкобуржуазной партией пролетарская партия может выполнить буржуазно-демократические задачи русской революции, укрепившись настолько, чтобы иметь возможность уже без этой мелкобуржуазной партии, но вместе с пролетариатом других стран начать борьбу за социалистическую революцию («интернационализм» мелкобуржуазной партии, напоминаю еще раз, нужен был не для выполнения социалистической задачи борьбы с империализмом, а для превращения в последовательно революционного союзника пролетариата
