Начавшийся вслед за этими словами общий ропот все еще продолжался, когда Гросвенф прервал связь между своим коммуникатором и контрольным пунктом…
ГЛАВА XX
Прошел примерно час после окончания совещания, когда Гросвенф получил вызов по коммуникатору от Мак-Кена.
— Я бы хотел зайти, — сказал геолог.
— Давайте, — весело разрешил Гросвенф.
Лицо Мак-Кена выразило сомнение.
— Я уверен, что у вас в коридоре ловушка.
— Ну, думаю, что можно назвать это так, — согласился Гросвенф, — но вам она вреда не причинит.
— А что, если я ищу способ прикончить вас?
— Здесь, в моих комнатах, — заявил Гросвенф с твердостью, которая, он надеялся, подействует на всех служащих, — вы не смогли бы убить меня даже дубинкой.
Мак-Кен заколебался, но все же произнес:
— Я сейчас приду! — и прервал связь.
Вероятно, он находился очень близко, поскольку прошло меньше минуты, когда спрятанный в коридоре детектор возвестил о его приближении. Голова и плечи Мак-Кена показались на экране коммуникатора и реле переключилось в необходимое положение. Поскольку это была часть процесса автоматической защиты, Гросвенф прервал его действие вручную.
Через несколько секунд в открытую дверь вошел Мак-Кен. Он потоптался у порога и шагнул вперед, качая головой.
— Я все же беспокоился. Несмотря на ваше уверение, у меня было такое чувство, будто на меня направлены батареи орудий, — он впился в лицо Гросвенфа ищущим взглядом. — Вы просто запугиваете?
— Я и сам немного обеспокоен. Док, вы потрясли меня своей прямотой. Честно говоря, я не ожидал, что вы придете сюда с бомбой.
У Мак-Кена был озадаченный вид.
— Но я не пришел ведь… Если ваши приборы показали что-нибудь подобное… — он замолчал, снял пиджак и стал шарить по одежде. Его лицо побледнело, когда он вытащил тонкий серый предмет двухдюймовой длины. — Что это? — удивленно спросил он.
— Устойчивый сплав плутония.
— Радиоактивный?
— Нет, нет, вовсе не радиоактивный. Но он может быть превращен в радиоактивный газ лучом трансмиттера высокой частоты. От него у нас обоих были бы радиоактивные ожоги.
— Грос, я клянусь, что ничего не знал об этом!
— Вы говорили кому-нибудь о том, что собираетесь ко мне?
— Естественно… Вся эта часть корабля блокирована.
— Иными словами, вам пришлось просить разрешения?
— Да, у Кента.
— Я хочу, чтобы вы как следует подумали о случившемся. Говорил ли вам Кент во время разговора, что в комнате слишком жарко?
— Э… э… да. Теперь я вспомнил. У меня было чувство, что я задыхаюсь.
— Сколько это длилось?
— Секунду или чуть больше.
— Это означает, что вы были без сознания десять минут. Выходит, эта сволочь воздействовала на вас наркотиком. Возможно, я смогу узнать, какую точно дозу вы получили. Нужен анализ крови.
— Я не возражаю, если вы его сделаете. Это докажет…
Гросвенф качнул головой.
— Это докажет только то, что вы подверглись подобному действию, но не докажет того, что вы пошли на него непреднамеренно. Для меня гораздо более убедительным является факт, что ни один человек в здравом уме не позволит, чтобы в его присутствии был распылен сплав Руа-72. Согласно моему автоматическому аннулирователю, они уже целую минуту пытаются это проделать.
Мак-Кен мгновенно побелел.
— Грос, я кончил с этим хищником. Я признаю, что был в состоянии конфликта с вами и согласился доложить ему о результатах нашего разговора, но я намеревался предупредить вас, что сделаю подобное сообщение.
Гросвенф добродушно улыбнулся.
— Все в порядке, док. Я вам верю. Садитесь.
— А что с этим? — Мак-Кен протянул ему «бомбу».
Гросвенф взял ее и отнес в маленький контейнер для радиоактивных материалов, имеющийся в его отделе. Вернувшись, он сел и сказал:
— Думаю, что на нас будет совершено нападение. Единственный для Кента путь известить остальных о том, что он сделал, это убедиться предварительно в том, что мы были спасены вовремя для того, чтобы получить лечение от радиоактивных ожогов. Мы можем вести наблюдение с помощью этого экрана.
Прежде всего нападение было отмечено несколькими электронными детекторами и электронным глазом. На приборном щитке заиграли слабые световые сигналы, зазвенел звонок. Потом на большом экране, находящемся над аппаратурой, они увидели изображение нападающих. Около дюжины мужчин в скафандрах появились из-за дальнего угла и двинулись вдоль коридора. Гросвенф узнал Ван Гроссена и двух его помощников из физического отдела, четырех химиков, двое из которых были из биохимического сектора, троих специалистов по коммуникации из отдела Гурлея и двух офицеров. Трое солдат держались позади, толкая передвижной вибратор и тепловую пушку с диспенсер-бомбой.
— Отсюда есть еще один выход? — с тревогой осведомился Мак-Кен.
Гросвенф кивнул.
— Он тоже охраняется.
— Как насчет низа и потолка?
— Наверху цейхгауз, внизу кинозал. Оба помещения находятся под контролем.
Они замолчали. Потом, когда группа людей остановилась в коридоре, Мак-Кен заговорил вновь:
— Я удивлен, что с ними Ван Гроссен. Я считал, что он восхищается вами.
— Я обидел его, назвав его, как и других, любителем. Он хочет сам посмотреть, что я могу сделать.
Нападающие остановились в коридоре посоветоваться, а Гросвенф продолжал.
— А что, собственно, привело вас сюда?
Мак-Кен смотрел на экран.
— Я хотел, чтобы вы знали о том, что вы не один. Несколько человек просили меня передать вам, что они с вами, — он тут же оборвал себя. — Не стоит об этом сейчас, пока все это происходит. Чуть позже…
— Сейчас такое же подходящее время, как любое другое.
Мак-Кен, казалось, не слышал.
— Не понимаю, как вы собираетесь их остановить? — забеспокоился он. — У них достаточно мощное оружие, чтобы уничтожить стены вашего отдела.
Гросвенф ничего не ответил. Мак-Кен посмотрел ему в лицо и сказал:
— Буду с вами откровенен. Мое положение сейчас двойственно. Я чувствую, что вы правы. Но ваши методы для меня не слишком этичны, — он, казалось, забыл о том, что происходит на экране.
— Есть только одна тактика, приемлемая для меня, и она состоит в том, чтобы прокатить на выборах
