В холле, не торопясь, шла закрыть за Светланой дверь сонная дежурная. Профи подбежал к выходу раньше нее и, оглянувшись, увидел изумленные глаза девушки, которая пыталась понять, откуда взялось это странное существо.
Светлана шла к Чегету. Профи старался держаться за ней так, чтобы ее силуэт скорее угадывался, чем был ясно различим. О том, что его тоже видно, он не особенно беспокоился: узнать на таком расстоянии кого бы то ни было невозможно.
Но Светлану, похоже, это и взволновало больше всего. Оглянувшись в первый раз, она остановилась, но и Профи сразу же остановился. Тогда она пошла быстрее, и ему тоже пришлось прибавить ход. К Чегету они уже приближались бегом.
Светлана, не останавливаясь, сразу полезла по кулуару наверх. Профи пожалел, что не взял, как она, лыжные палки. На крутых участках трассы они здорово помогали. Хотя благодаря снегу он не скатывался вниз, но из-за него же совершенно вымотался, без конца проваливаясь в сугробы.
Он теперь не стремился держаться за Светланой на одном и том же расстоянии: и так было ясно, что она поднимается в кафе «Аи». Да и появившаяся луна значительно улучшила видимость. Сколько прошло времени, Профи не знал, просто помнил только о том, что впереди есть место, где можно будет согреться и переночевать.
Уже перед самым кафе его подхватили сильные руки и внесли в помещение.
— Полюбуйся, Света, на свое привидение, — услышал он голос Солдатова.
— Боже мой, Павлик! — воскликнула Светлана. — Так это ты за мной шел. А я перепугалась. Идет как тень. Я стою — он стоит. Я бегу — и он не отстает. Сам маленький, а голова большая. Потом эта телогрейка — как же я забыла, что ты в ней с поезда выходил.
— Тоника нашли? — спросил Профи слабым от усталости голосом.
— Ищут, — сел около него Солдатов. — Раз его сразу не нашли, значит, все в порядке, закопался где- нибудь в сугроб. В такой темноте на него наткнуться сложно. Как рассветет, мы продолжим — люди вымотались, промокли.
— А где дядя Витя?
— Он со спасателями выше пошел. С ними Андрей Степин, Гоша, ваш Борис. Больше никого с собой не взяли. Они же в связке идут. Отставать никому нельзя.
— Понятно, — еле выговорил Профи заплетающимся языком. Он уже засыпал и не заметил, как его уложили на спальник, подложили под голову телогрейку. До утра оставалось несколько часов.
Глава ХХХIII
ЛУЧШЕЕ СРЕДСТВО ОТ ХОЛОДА
Тоник уже не пытался ложиться спать. Он прыгал по дворику, хлопая себя руками по бокам и пытаясь таким образом согреться. Но все-таки в пещерке было теплее и снег не валился все время на голову. Только там не попрыгаешь, потолок низкий. А если его сделать выше? Снегу насыпало достаточно, не провалится.
Он пробрался в пещеру, переложил лыжи поближе к выходу и начал расширять свое временное пристанище. Теперь он решил приблизиться вплотную к скале, чтобы обезопасить себя от схода лавины. Снега набралось так много, что она могла стронуться и с этой стороны.
Копать пришлось вслепую, лыжной палкой. Хорошо, что снег еще не слежался. Он крутил палкой в рыхлом снегу, пока не удавалось продвинуться вперед, потом утаптывал освободившееся пространство и начинал все сначала.
Скала была рядом. От нее тянуло холодом. Он даже пожалел, что приблизился вплотную. Но все же, пока работал, он согрелся, и теперь нужно было не останавливаться.
Он решил продолжать копать дальше. Вдоль скалы, чтобы не свалиться ненароком в пропасть. Лучше всего было работать в определенном ритме. Под песню или под стихи. Сами собой в голову приходили строчки любимого папиного поэта — Арсения Тарковского.
Дальше Тоник помнил плохо и поэтому повторял эти строки снова и снова, как молитву, как заклинание. Ему нравились картины Ван Гога. Он частенько открывал дома альбом непризнанного при жизни художника и словно заряжался невероятной энергией этого человека.
Как ни странно, он стал чувствовать его по-настоящему только после того, как научился проникать в картины Гогена. Отец как-то посадил его в музее перед картиной «Сбор плодов» и сказал, что желтые пятна внизу — это свет солнца, и пока он не почувствует, какой жаркий день вокруг собирающих плоды людей, дальше они не пойдут.
Он сидел тогда перед картиной минут сорок. А потом каким-то чудом словно оказался внутри изображения. Это потрясло его. Он увидел мир таким, каким его видел художник. А это был невероятный мир. После этого для него открылся Ван Гог и много других художников. Любимыми становились те из них, в чьем мире ему было хорошо. У Николая Рериха на полотнах горы словно дышали, у каждой был свой характер, свое отношение к миру, а сейчас Тоник-сам был частью жизни таких же гор.
Он чувствовал себя червячком, вгрызающимся в яблоко. Правда, червячок свое яблоко заодно поедает, а он может есть только снег. Скорее он крот, но и крот находит в земле что-то съедобное. А у него есть половинка шоколадки. Она принадлежит Алисе. Но ведь Алисе он сможет потом купить десяток таких шоколадок. Если, конечно, отсюда выберется. А если не выберется, то она все равно не получит свою шоколадку. Надо ее съесть.
Тоник выбрался на свежий воздух для ужина. Или для обеда, это теперь было неважно. Главное — меню. Оно у него состояло из двух блюд. На первое шоколадка, на второе — снег. Можно попробовать поменять блюда местами. Можно есть вперемешку: кусочек шоколадки — горсточка снега, шоколадка — снег, шоколадка — снег.
Он старался ее тщательно пережевывать, хотя она и так таяла во рту. Йоги советуют на одно глотательное движение делать сорок жевательных. Жидкое есть, а твердое пить.
Только зажевав шоколадку изрядным количеством снега, он заметил, что стало светлее. Видимо, на небе появилась луна. До утра еще, судя по морозу, было не близко.
Нужно лезть обратно в нору. Так он прозвал свое укрытие. Оно теперь состояло из спальной комнаты и кладовки. Только в эту кладовку нечего было складывать. И шоколадок у него больше не осталось.
Пробираясь по узкому ходу и ощупывая пространство впереди себя, Тоник заметил, что постепенно поднимается вверх. Это еще ни о чем не говорило, через пару шагов все могло измениться, но все же заметно прибавило оптимизма. А вдруг летом здесь проходила тропинка, ведущая наверх?
Если даже и так, она вполне может выходить на гору метров через двести или триста. Тогда он доберется до поверхности к лету, когда растает снег. Но сейчас и это было неважно. Главное — согреться.
Глава XXXIV
СМЕРТЕЛЬНАЯ ТАЙНА
