— Док, как вы думаете, сколько времени уйдет на починку света?
— Ты шутишь? — спросил Макрей.
— Что вы хотите сказать, док?
— Это одна из бичеровских штучек. Он отключил нас от электростанции.
— Вы убеждены?
— Мы проверили — это не авария. Я удивляюсь, почему Бичер не сделал этого еще несколько часов назад. Но не стоит болтать, Джим: у твоего бати и так едва хватает сил удержать всех наших кумушек от скандала.
Он пошел дальше.
Несмотря на заверения капитана Марлоу, истинное положение вещей вскоре стало всеобщим достоянием. Давление понижалось медленно, так медленно, что приходилось предупреждать каждого о необходимости надеть респиратор, иначе неосмотрительные рисковали не заметить наступление кислородного голодания. После этого списывать все на временные неполадки, которые удастся очень скоро устранить, стало невозможно. Температура в помещении опускалась медленно. В закрытом, изолированном пространстве прямой угрозы замерзнуть не было, однако ночной холод начинал проникать внутрь.
Штаб Марлоу размещался теперь в прихожей, в круге света, который отбрасывал единственный фонарь. Осмотрительно держась в тени, Джим и Фрэнк околачивались рядом, поскольку не желали ничего пропустить и поскольку совершенно не желали идти спать в соответствии с приказом… Тем более, как заметил Фрэнк, кровати, которыми они располагали, уже были заняты миссис Марлоу, Филлис и Оливером. Ребята не отказались от идеи воспользоваться мусоропроводом, но инстинктивно они ощущали, что вокруг слишком много суеты и поэтому уединение, столь необходимое для этой цели, едва ли теперь возможно.
Джозеф Хартли, один из гидрофонистов Колонии подошел к Марлоу. Сзади стояла его жена с грудной дочкой в герметичной кроватке, компрессор которой торчал вверх над гладкой пластиковой оболочкой подобно печной трубе.
— Мистер Марлоу — я хочу сказать, капитан Марлоу…
— Да?
— Вы должны что-то сделать. Наш ребенок не вынесет этого. Она заболела крупом, а мы не можем ей помочь в такой ситуации.
Макрей протиснулся вперед:
— Тебе надо было принести ее ко мне, Джо, — он тщательно осмотрел ребенка через пластик и заявил:
— Похоже, что малышка в порядке.
— Она больна, говорю вам.
— Хмм… Я не могу как следует осмотреть ее, не имея к ней доступа. Не могу измерить температуру, но вряд ли ей угрожает что-нибудь серьезное.
— Вы просто пытаетесь меня утешить, — сказал Хартли сердито. — Вы ничего не можете знать о ней, пока она находится в герметической кроватке.
— Прости, сынок, — ответил доктор.
— Что толку от ваших извинений! Кто-то должен что-нибудь сделать. Это не может… — жена потянула его за рукав, он отвернулся, и они зашептались. Скоро он повернулся назад. — Капитан Марлоу!
— Да, мистер Хартли?
— Вы все поступайте, как хотите, а с меня достаточно. Я должен подумать о жене и ребенке.
— Решайте сами, — холодно сказал Марлоу и резко отвернулся.
— Но… — начал было Хартли и остановился, видя, что Марлоу больше не обращает на него никакого внимания. Он выглядел неуверенно, как человек, который хочет, чтобы кто-нибудь отговорил его от принятого решения. Жена взяла его за руку, он повернулся, и они вместе пошли к главному входу.
— Чего они хотят от меня? — спросил Марлоу Макрея. — Чудес?
— Именно, старина. Большинство людей никогда не взрослеет.
Они ждут, что папа достанет им «Луну с неба». И тем не менее, — продолжал доктор, — Джо ненароком сказал правду. Мы должны что-то сделать.
— Я не могу найти выход из положения до тех пор, пока у Саттона и Толанда не появятся какие- нибудь результаты.
— Их больше ждать нельзя, сынок. Мы во что бы то ни стало должны вырваться отсюда. Теоретически человек может жить много дней, не снимая респиратора. Практически ничего из этого не выйдет, и Бичер рассчитывает именно на это. Ты не заставишь несколько сот человек ползать здесь во тьме и холоде, не снимая необходимых для жизни масок, в течение неопределенно долгого времени. Раньше или позже начнется паника.
Марлоу выглядел измученным:
— Мы не можем выйти туннелем. Мы не можем выйти вообще никак, только через двери. А двери под обстрелом. Это — самоубийство.
— Придется пойти на это, сынок. Я поведу вылазку.
Марлоу вздохнул:
— Нет, я.
— У тебя жена и дети. У меня никого, и я так давно живу в долг, что потерял счет времени.
— Это — моя привилегия. Вопрос решен.
— Посмотрим.
— Я сказал, вопрос решен, сэр!
Спор остался неоконченным; внутренняя дверь вновь отворилась и, шатаясь, вошла миссис Хартли. Она вцепилась в крошечную кроватку и безудержно рыдала.
Полностью повторилась история Поттлов и Гиббса. Когда Макрею наконец удалось разобрать что-то сквозь рыдания, выяснилось, что Хартли действовали очень осторожно, ждали, кричали о своем желании сдаться и зажгли фонарь. Ответа не последовало, поэтому они крикнули вновь, и Джо Хартли с поднятыми руками шагнул с порога, а жена освещала его фонарем.
Он был сражен, как только вышел за дверь.
Макрей отвел ее к женщинам, а затем пошел на разведку. Он вернулся почти немедленно.
— Найдите мне стул, — потребовал он и посмотрел вокруг. — Ты, Джим, сгоняй куда-нибудь.
— В чем дело? — спросил Марлоу.
— Подожди немного. Я подозреваю одну вещь.
— Будь осторожен.
— Именно поэтому мне нужен стул.
Вскоре вернулся Джим со стулом, и доктор снова вышел за дверь. Он появился примерно через пять минут.
— Это самострел, — заявил он.
— Что ты имеешь в виду?
— Бичер не рискнул оставить своих людей ночью на улице — по крайней мере я так считаю. Это — автомат. Они установили систему электронной слежки. Как только вы пересекаете линию, раздается выстрел, и заряд попадает именно туда, где бы вы находились в случае, если решили выйти наружу. Он показал полдюжины обгорелых дыр в стуле.
Марлоу осмотрел их.
— Но самое важное, — продолжал Макрей, — что это автомат неподвижный. Он поражает в двух местах: на высоте примерно двух футов и четырех футов над ступенькой. Человек может проползти под лучом, если у него крепкие нервы.
Марлоу выпрямился.
— Покажи мне.
Через несколько минут они вернулись с еще более дырявым стулом.
— Келли, — оживленно сказал Марлоу, — мне нужно двадцать добровольцев для вылазки. Оповести всех.
