искажения радиопередачи не смогли изменить его:
— Это малыш, да?
Никогда в жизни Бигмэну не требовалось столько самообладания, чтобы не пустить в ход бластер. Оружие подпрыгнуло у него в руках, а фигура перед ним метнулась в сторону.
— Уртейл! — заорал Бигмэн.
Удивление сменилось разочарованием. Никакого сирианца! Только Уртейл!
Затем его пронзила мысль: что здесь делает Уртейл?
Уртейл сказал:
— Ну да, это Уртейл. Так что убери игрушку.
— Уберу, когда захочу, — ответил Бигмэн. — Что ты здесь делаешь?
— Шахты Меркурия — не твоя частная собственность, так мне кажется.
— Раз у меня бластер, они мои, толстомордый негодяй, — Бигмэн отчаянно соображал, но, увы, ничего не мог придумать. Ну что тут делать с этим ядовитым скунсом? Отвести его обратно под Купол — значит, выдать, что Лаки уже не в шахтах. Бигмэн может сказать им, что Лаки отстал, но это вызовет подозрения, а то и опасения, когда им не удастся связаться с ним. И потом, в чем он мог обвинить Уртейла? В конце концов, шахты открыты для всех.
С другой стороны, не мог же он так и стоять, с дулом, направленным на человека.
Был бы тут Лаки, он бы что-нибудь придумал.
И тут словно телепатическая искра вспыхнула в вакууме между двумя мужчинами. Уртейл внезапно спросил:
— Кстати, а где Старр?
— Не твое дело, — ответил Бигмэн. Затем он спросил с внезапным убеждением: — Ты ведь преследовал нас? — и слегка тряхнул бластером, словно побуждая Уртейла говорить.
В свете лампы Бигмэна лицо, почти невидимое за окошком шлема, слегка наклонилось, словно следя за бластером. Уртейл сказал:
— А если да?
Снова наступила пауза.
— Ты шел по боковому переходу. Ты хотел выйти у нас за спиной.
— Я сказал — а что если да? — голос Уртейла звучал почти лениво, словно его владелец совершенно расслабился, и для него было наслаждением видеть направленное на него дуло бластера. Уртейл продолжал: — Где же твой друг? Где-нибудь поблизости?
— Я знаю, где он. Можешь не беспокоиться.
— А я хочу беспокоиться. Позови его. Твой приемник настроен на местную передачу, иначе я не слышал бы тебя так хорошо… Ты не возражаешь, если я открою свой кран с водой? Пить хочется, — его рука медленно двинулась.
— Осторожно, — сказал Бигмэн.
— Всего глоточек.
Бигмэн напряженно следил за ним. Он не думал, что с помощью пульта управления на груди можно пустить в ход какое-нибудь оружие, но можно внезапно усилить свет, так что он станет ослепляющим, или… или… ну, что угодно.
Но пальцы Уртейла закончили свое дело, а Бигмэн все еще стоял в нерешительности, и слышен был только звук глотка.
— Напугать тебя? — спокойно спросил Уртейл.
Бигмэн не нашел, что ответить.
Голос Уртейла стал резким.
— Ну-ка, позови его. Позови Старра!
Повинуясь приказному тону, рука Бигмэна шевельнулась и застыла.
Уртейл рассмеялся.
— Ты почти сменил настройку, да? Тебе нужна передача на расстояние. Здесь его нет, ведь правда?
— Ничего подобного, — вскричал Бигмэн. Он горел от возмущения. Огромный желчный Уртейл был умен. Вот он стоит, мишень для бластера, и все же это сражение выигрывает он, потому что чувствует себя хозяином ситуации, в то время как положение Бигмэна, который не мог ни выстрелить, ни опустить бластер, ни уйти, ни остаться, было просто несостоятельно.
В голову пришла дикая мысль: а почему бы не выстрелить?
Но он знал, что не сделает этого. Он ничем не сможет объяснить эту смерть. И даже если бы ему это удалось, насильственная смерть представителя сенатора Свенсона принесла бы огромный вред Совету Науки. И Лаки тоже!
Был бы Лаки здесь…
В какой-то степени оттого, что он этого очень хотел, сердце его подпрыгнуло, когда Уртейл слегка приподнял свою лампу и осветил коридор, пробормотав при этом:
— Нет, все-таки я ошибся, а ты прав. Вот он идет.
Бигмэн рванулся:
— Лаки…
Будь он спокоен, как всегда, он бы дождался, пока Лаки подойдет и опустит руку ему на плечо, Но Бигмэн отнюдь не был спокоен. Положение его было невозможно, его переполняло желание найти какой- нибудь выход.
Он успел только один раз выкрикнуть «Лаки» и налетел на тело, которое было вдвое массивнее, чем его собственное.
Еще несколько секунд он продолжал цепляться за свой бластер, но рука другого человека крепко держала его руку, сильные пальцы разжимали и выламывали его пальцы. Бигмэн запыхался, голова кружилась от внезапного нападения, и бластер выпал из его рук.
Он упал, а когда попытался встать, увидел башней возвышающегося над ним Уртейла, дуло его собственного бластера было направлено теперь на него.
— У меня есть свой, — мрачно сказал Уртейл, — но я подумал, что, пожалуй, возьму твой. Не двигайся. Оставайся на четвереньках. Вот так.
В эту минуту Бигмэн ненавидел себя, как никогда. Позволить так глупо провести себя! Он почти заслуживал смерти. Он скорей умрет, чем снова встретит Лаки и признается ему:
— Он посмотрел в тоннель за моей спиной и сказал, что ты идешь, поэтому я обернулся.
Он проговорил придушенным голосом:
— Стреляй, если можешь. Стреляй, а потом Лаки все равно выследит тебя и уж позаботится, чтобы ты провел остаток своей жизни прикованным к самому маленькому и холодному астероиду, который когда- нибудь использовали в качестве тюрьмы.
— Лаки так сделает? Где же он?
— Поищи.
— Я найду его, потому что ты мне скажешь, где он. А прежде всего ты мне скажешь, зачем он спустился в шахту. Что он здесь делает?
— Ищет сирианцев. Ты слышал, что он говорил.
— Ищет газ от комет, — прорычал Уртейл. — Этот старый дурак Певераль может сколько угодно говорить о них, но твой-то друг ему не поверил ни на минуту. Не поверил бы, даже если бы у него были мозги, как у тебя. Он пришел сюда за другим. Говори, зачем.
— Еще чего!
— Говори, спасай свою шкуру!
— Недостаточная причина для меня, — возразил Бигмэн, вставая на ноги и делая шаг вперед.
Уртейл отступил и прислонился к стене.
— Еще одно движение, и я с удовольствием взорву тебя. Мне не очень-то важно, что ты скажешь. Конечно, это сэкономило бы время, но не слишком. Провести с тобой больше пяти минут — непозволительная потеря времени. А теперь послушай, что я тебе скажу. Может быть, ты зарубишь себе на носу, что ни ты, ни твой герой в жестяных латах, Старр, никого не обманете. Ни один из вас не способен ни
