Криспин прошел на корму, пинком распахнул дверь и, заглянув в сумрак камбуза, окликнул:
— Квимби, ты здесь?
Сырой камбуз стал для карлика вторым домом; ночевал он в деревне, а днем наведывался на катер, в надежде стать очевидцем новых баталий с птицами.
Ответа Криспин не получил. Он повесил винтовку на плечо, поправил пулеметные ленты и, не сводя глаз с дымка от костра на том берегу, спустился по скрипучему трапу в моторную лодку.
Вокруг катера скопилось так много мертвых птиц, что образовалось подобие белого плота. После безуспешной попытки выбраться на открытую воду, Криспин заглушил мотор и взял в руки шест. Многие птицы, запутавшиеся в тросах и канатах, сорванных с палубы, весили не меньше пятисот фунтов. Криспину с трудом удавалось раздвигать их шестом, и лодка удалялась от катера очень медленно.
Комендант района говорил, что птицы — родственники рептилий. Именно этим, видимо, объяснялась их ярость и слепая ненависть к млекопитающим. Но Криспину лики птиц, омываемые медленными струями воды, напоминали дельфиньи — такие же выразительные, непохожие друг на друга, почти человеческие. Сейчас, когда его лодка продвигалась среди тел, Криспину казалось, будто два месяца назад на него напали не птицы, а крылатые люди, движимые не жестокостью, не слепым инстинктом, а какой-то загадочной, непостижимой для него целью.
На другом берегу, на прогалине среди деревьев, серебрились неподвижные тела, похожие на ангелов, павших в апокалиптической битве небес. У берега на мелководье лежала стая огромных (десять футов от макушки до хвоста) крутогрудых голубей, среди них несколько сизых. Глаза у них были закрыты, и казалось, они спят, разметавшись на песке под теплым солнцем. Придерживая пулеметные ленты, норовившие съехать с плеч, Криспин спрыгнул на песок и вытащил лодку из воды.
Миновав луг и обойдя вокруг дома, он увидел женщину. Она раскладывала на столе перья для просушки. Слева от стола, около веранды с выбитыми стеклами, стояло нечто вроде «шалашика» для костра — грубый деревянный каркас, сооруженный из обломков беседки, а на нем — перья. Все вокруг напоминало о разгромах, которым ферма не раз подвергалась за последние годы. Птицы разбили почти все стекла в доме, загадили пометом сад и двор.
Женщина повернулась к нему лицом, и Криспин удивился: взор у нее был ясен, и ее ничуть не испугала его разбойничья внешность. Вблизи ей можно было дать лет тридцать, не больше. Когда он смотрел на нее в подзорную трубу, она выглядела гораздо старше. Ее светлые волосы оказались пышными и ухоженными, как оперенье птиц, лежащих окрест. Всем остальным она походила на свой запущенный дом: лицо обветренное, будто она нарочно подставляла его студеным северным ветрам, платье замасленное, с обтрепанным подолом, а на ногах — старенькие сандалии.
Криспин остановился — он поймал себя на мысли, что не знает, зачем вообще пришел к ней. Глядя на перья, лежащие на каркасе «шалашика» и на столе, он уже не думал, что она бросила ему вызов. Напротив, Криспину казалось, молодую женщину и его связывает нечто общее — быть может, беды, выпавшие на их долю в недавнем прошлом.
Оторвавшись от работы, женщина произнесла:
— Скоро высохнут. Солнце нынче хорошо греет. Не могли бы вы мне помочь?
Криспин неуверенно шагнул к столу.
— Что вы сказали? А, конечно, — пробормотал он.
Женщина показала на одну из уцелевших стоек беседки. Она уже пыталась спилить ее, но полотно накрепко застряло в прорези.
— Допилите, пожалуйста.
Криспин снял с плеча винтовку и подошел к беседке. Указав на полуразвалившуюся изгородь, окружавшую заросшие сорняком грядки, он спросил:
— Вам нужны дрова? Лучше пустить на них забор.
— Нет, мне нужны стойки. Они прочные, — видя, что Криспин стоит на месте и держит винтовку за ремень, она нетерпеливо добавила: — Вы умеете пилить? Обычно мне помогает карлик, но сегодня он не придет.
Криспин поднял руку, успокаивая ее.
— Я помогу вам. — Он прислонил винтовку к стенке беседки, не без труда выдернул ножовку и сделал новый надпил,
— Спасибо, — сказала женщина.
Она стояла и улыбалась, глядя, как он работает, и слушая похлопывание пулеметных лент по его груди и плечам. Криспин на минуту остановился, неохотно снял ленты, эти знаки своего авторитета, и бросил взгляд в сторону катера. Поняв намек, женщина спросила:
— Вы капитан? Я видела вас на мостике.
— Да… — Криспину и в голову не приходило считать себя капитаном, но, видимо, это звание давало какие-то привилегии. Посерьезнев, он кивнул и представился: — Криспин. Капитан Криспин, к вашим услугам.
— А я Кэтрин Йорк. — Прижав ладонью волосы к затылку, она опять улыбнулась и показала на катер: — Красивый корабль.
Криспин пилил и раздумывал, в самом деле она так считает или нет. Отнеся стойки беседки к «шалашику», он нарочито эффектно нацепил ленты, но Кэтрин Йорк уже не обращала на него внимания. Видя, что она смотрит на небо, Криспин взял винтовку и подошел к ней.
— Что там? Птица? Не бойтесь, я с ней справлюсь. — Он попытался проследить за ее взглядом, но птицу не обнаружил. Наверное, улетела за обрыв. Женщина отошла к столу и принялась неторопливо раскладывать перья. Показав на окружающие поля и почувствовав, как испуганно и возбужденно забилось сердце, словно он опять сжимал рукояти пулеметов, Криспин похвастал: — Это все я настрелял…
— Что? Простите, что вы сказали? — женщина оглянулась. Похоже, она утратила интерес к Криспину и ждала, когда он уйдет.
— Вам еще нужно дерево? — спросил он. — Могу принести.
— Спасибо. Дерева у меня достаточно. — Протянув руку, она коснулась перьев, лежащих на столе, затем еще раз поблагодарила Криспина и ушла в дом, затворив за собой скрипучую дверь.
Криспин пошел обратно, стараясь удержать в памяти ее дружескую, хотя и мимолетную, улыбку и не замечая птиц, лежащих вокруг. Столкнув лодку в воду, он поплыл, бесцеремонно раздвигая их шестом, к сторожевому катеру, прочно засевшему в тине. Впервые вид ржавого судна вызвал у него уныние. Поднявшись на палубу, он увидел на мостике Квимби. Карлик испуганно смотрел на небо. Криспин однажды строго-настрого запретил ему приближаться к штурвалу, хотя почти не надеялся, что катер когда-нибудь выйдет в плавание. Он сердито закричал, чтобы Квимби немедленно убирался с мостика.
Спустившись на палубу по паутине из оборванных тросов и канатов, карлик вприпрыжку подбежал к нему.
— Крисп! — заговорил он сиплым шепотом. — Наши видели птицу. Она с моря прилетела. Хассел просил, чтобы я тебя предупредил.
Криспин остановился. Сердце забилось быстрей. Он покосился на небо, но глаз с карлика не спускал.
— Когда ее видели?
— Вчера, — ответил Квимби, дернув плечом, и добавил: — А может, нынче утром. В общем, она где- то рядом. Ты готов, Крисп?
Криспин прошел мимо него, положив ладонь на затвор винтовки.
— Я-то всегда готов, — ответил он. — А ты? — Он ткнул пальцем в сторону дома: — Ты бы лучше женщине помог. Сегодня мне пришлось ей помогать. Она сказала, что не хочет больше тебя видеть.
— Чего? — карлик путался под ногами, хватался за ржавый фальшборт. — А, она вообще чокнутая. Потеряла своего мужика, вот так-то, Крисп. И ребенка.
Криспин остановился возле трапа, ведущего на мостик, и спросил:
— Правда? Как это случилось?
— Голубь затащил ее мужа на крышу и разорвал на куски, вот как. А потом унес ребенка. Ручная птица, меченая. — Он кивнул, видя недоверчивое выражение на лице Криспина. — Правду говорю. Он тоже был чокнутый, этот Йорк. Держал зачем-то голубя на цепи…
