В тот день трое оставшихся в живых обнаружили бурный голубой поток, изливающийся с подножия хребта. Даже Аласкон не знал, как истолковать это чудо. На вид это была вода, но она текла, словно лава. Никто из них никогда не видел текущей воды. Конечно, призвав на помощь воображение, они могли представить такую массу воды, собранную из множества древесных резервуаров… Но чтоб она двигалась? Наверное, здесь водятся питоны. Или влага ядовита. Никому из путешественников и в голову не пришло напиться. Они боялись даже подойти и прикоснуться к этому странному веществу, не говоря уже о том, чтобы перейти поток вброд. Ведь он, наверное, горячий, как лава. Они осторожно двигались к подножию хребта. Губы их пересохли, а языки были шершавы, словно пустые стебли хвощей.
Если бы не жажда, которая, впрочем, заглушала голод, подъем был бы не очень трудным. Нужно было только постоянно выбирать прикрытие, ощупывать глазами пространство впереди, предпочитая безопасный путь короткому. По молчаливому согласию никто из троих не упоминал о Чарле. Но глаза их непрерывно искали чудовище, которое так безжалостно расправилось с их товарищем.
Однако до сих пор им не встретилось ни одного животного крупнее человека. Огромный отпечаток лапы с тремя громадными когтями был единственным свидетельством того, что какое-то жуткое чудовище стояло ночью, склонившись над четверкой спящих и выбирая себе жертву, того, что и сейчас они в мире Демонов — тех самых змееголовых великанов, которых видели с Вершин, из безопасного далека.
Отпечаток лапы… и череп.
К приходу ночи им удалось подняться не меньше чем на сто пятьдесят футов. В сумерках было трудно определить расстояние. Переплетенные массы лиан, родной мир Вершин, исчезли из виду, заслоненные пиками и утесами из розового известняка. Но было ясно, что в этот день им уже не подняться выше. Матилд на удивление легко переносила тяготы пути, и Хонат почти не ощущал усталости, но Аласкон окончательно выбился из сил. Причиной тому был глубокий порез на бедре — Аласкон неосторожно напоролся на острую грань большого металлического осколка, торчащего из утеса. Рана, покрытая повязкой из листьев, — чтобы остановить кровь и не оставить следов, по которым их найдет смерть, — болела все сильнее и сильнее.
Хонат наконец предложил сделать привал. Они достигли небольшого гребня, на обратной стороне которого была пещера. Помогая Аласкону преодолеть последние мили, Хонат удивился: какими горячими стали руки навигатора. Он отвел его в пещеру, потом вышел наружу, на каменный выступ-полку, где стояла Матилд.
— Ему плохо, — тихо сказал он. — Нужна вода и листья для повязки. И то и другое мы должны добыть любой ценой. Если мы преодолеем хребет и выйдем в джунгли, без навигатора нам не обойтись. Он нам нужнее иглодела.
— Но где взять воду в этой пустыне? Нам через нее никогда не перебраться.
— Все равно, нужно попробовать. Я, кажется, знаю, где вода. На склоне, по которому мы поднимались, росла большая пиклоделия. Мы обошли ее как раз перед тем, когда Аласкон поранил бедро. Если я смогу вскрыть ее с помощью куска обсидиана…
Маленькая ладонь крепко сжала его локоть.
— Хонат, назад идти нельзя. А вдруг Демон, который убил Чарла, следит за нами? Он выходит на охоту как раз ночью… и эта местность нам совсем незнакома.
— Я найду дорогу. Пойду на шум этого странного потока. А ты собери свежих листьев и попытайся устроить его поудобнее. Немного ослабь жгуты на повязке. Я скоро вернусь.
Он ласково разжал пальцы Матилд, освободил свою руку. Потом, не колеблясь ни секунды, перебрался через валуны на вершине маленькой гряды и направился в сторону потока. Он передвигался на четвереньках.
Но очень скоро он заблудился. Ночь была темная — хоть глаз выколи, беспросветная, и вскоре он обнаружил, что шум потока доносится словно бы со всех сторон, не давая ему определить направление. Память тоже подвела его. Каменная полка гряды, которая вела к пещере, вдруг резко повернула вправо, хотя он твердо помнил, что она вела прямо, минуя первую боковую ветвь, а потом поворачивала влево. Неужели он пропустил в темноте поворот и вошел в боковую, правую ветвь? Он осторожно протянул вперед руку, нащупывая путь.
И в этот момент резкий порыв холодного ветра пронесся среди скал, и Хонат бессознательно переместил вес тела, ожидая движения опоры под ногами…
Он тут же осознал ошибку и попытался остановиться, но рефлекс не так легко подавить в одно мгновение. Испытывая ужасное головокружение, Хонат напрасно ловил руками пустой воздух, ища опору, и в следующий миг полетел вниз.
Ледяной холод сковал тело, и лишь через секунду он понял, что оказался в воде. Очень холодной, бурно текущей, но все равно воде!
Он едва подавил вопль. Ничего страшного. Просто он упал в поток воды и намок. Хонат почувствовал легкие прикосновения к бедрам и лодыжкам. Да это просто рыбы! Он не боится рыб — небольшие их стайки иногда водились в резервуарах бромеледов. Наклонив голову к воде и вволю напившись, он выбрался на каменистый берег, стараясь не стряхивать с шерсти драгоценную влагу.
Назад он не шел, а летел.
— Матилд, — хриплым голосом позвал он. — У нас теперь есть вода.
— Скорее сюда. Аласкону стало хуже. Я так боюсь, Хонат… Роняя капли воды, Хонат ощупью пробрался в пещеру.
— У нас нет никакой посуды… Аласкону придется лизать твой мех, если он захочет напиться.
— Не знаю, сможет ли он подняться…
Подняться Аласкон смог, хотя и с большим трудом. Даже то, что вода была холодная — совершенно новое ощущение для человека, привыкшего к теплой, как суп, воде древесных резервуаров — казалось, придавало ему сил. Он снова лег, сказав слабым, но вполне нормальным голосом:
— Значит, это была все-таки вода.
— Да, — подтвердил Хонат, — и в ней даже есть рыба.
— Не трать силы, Аласкон, — упрекнула Матилд. — Тебе нужно отдыхать, а не разговаривать.
— Я отдыхаю. Хонат, если мы будем держаться русла потока… о чем это я? Ага. Так как мы теперь знаем, что это вода, то сможем пересечь хребет, держась берега потока. Как ты обнаружил, что это вода?
— Потерял равновесие и свалился в нее. Аласкон тихо рассмеялся.
— В Аду не так уж плохо, верно? — прошептал он. Потом вздохнул, и ветки, на которых он лежал, заскрипели.
— Матилд… Что с ним? Он умер?
— Нет… Просто он еще слабее, чем сам думает, вот и все… Хонат, если бы они, там, наверху, знали, какой ты бесстрашный…
— Я перепугался до смерти, — мрачно ответил Хонат. — До сих пор трясусь.
Но рука девушки нашла его руку в непроницаемой темноте, и это теплое прикосновение странным образом переменило настроение Хоната. Аласкон тяжело и прерывисто дышал. И Хонат, и Матилд сознавали, что в эту ночь им не уснуть. Они присели рядом на плоский камень. Зыбкий покой снизошел на них, и когда вход в пещеру начал проступать на фоне светлеющего неба — приближался восход красного солнца, — они посмотрели друг на друга, соединенные общей тайной.
«Ад, — подумал Хонат, — и в самом деле не так уж ужасен, если разобраться».
С первыми лучами белого солнца у входа в пещеру показался молодой саблезубый тигр. Животное показало отличные клыки, несколько мгновений глядело на людей, потом повернулся и грациозными прыжками скрылось из виду. Им эти мгновения, когда хищник стоял у входа в пещеру, прислушиваясь к их дыханию, показались вечностью. Счастье, что они заняли логово почти что котенка. Взрослое животное расправилось бы с ними за несколько секунд, как только его фосфоресцирующие глаза рассмотрели бы ночных пришельцев. Тигренок же был озадачен, обнаружив свое жилище занятым, но не захотел затевать ссору с незнакомыми существами.
Появление и исчезновение громадной кошки не столько испугало, сколько изумило Хоната — так неожиданно завершилось их ночное бдение.
Как только послышался первый стон Аласкона, Матилд вскочила и подошла к больному товарищу,
