новой записи. К Тропилло мы решили пока не обращаться — он очень много работал с АКВАРИУМОМ, и мы не хотели лишний раз его напрягать. Борис снабдил меня длинным списком телефонов знакомых звукооператоров, сказав, что они, в принципе, могут записать любую группу, но уговорить их и заинтересовать именно в нашей записи — это уже мои проблемы. И я время от времени звонил, и с каждым звонком мои надежды на успешный поиск в этом направлении становились все призрачнее и призрачнее.
Но я продолжал звонить, уже почти не рассчитывая на приглашение в студию и прокручивая в уме все иные возможные варианты.
— Группа КИНО? — переспросили меня однажды по телефону на мой вопрос о записи.
— Да.
— Можете сейчас приехать. Часов до двенадцати ночи я могу вами заняться.
— Мы будем через полтора часа. Спасибо большое, — сказал я, повесил трубку и в ужасе стал думать, как реализовать мое обещание.
С Андреем — звукорежиссером из Малого драматического театра я до этого уже несколько раз созванивался, знал его условия и возможности. Его студия нас устраивала — там можно было писать все, включая живые барабаны. Но сейчас было семь часов вечера и я не знал, во-первых, дома ли Витька, во- вторых — захочет ли и сможет ли он сейчас поехать на запись, в-третьих, ни барабанов, ни барабанщика у нас до сих пор не было.
Я позвонил Витьке, который, на счастье, оказался дома.
— Витька, привет. Есть возможность сейчас поехать в студию.
— Сейчас? Я чай пью. Я сейчас не могу. Что за гонка? Я чай пью. Я сейчас не могу…
О, благодарная, легкая и приятная работа администратора!
— Так что? Решай — отменять мне все, или поедем все-таки?
— Ну, я не знаю… А барабаны что?
— Я постараюсь сейчас найти.
— Ну, если найдешь, то поедем. Перезвони мне, когда все выяснишь.
— Хорошо.
Барабаны, барабаны… Я листал свою записную книжку и звонил всем подряд, спрашивая, нет ли случайно сегодня на вечерок барабанов или барабанщика? Многие удивлялись такому необычному вопросу, но легче мне от этого не делалось. Когда я дошел до буквы «И» и позвонил Жене Иванову — лидеру группы ПЕПЕЛ, какая-то надежда появилась.
— Запиши телефон, — сказал Женя. — Зовут его Валера Кириллов. Это классный барабанщик, если он захочет, то поможет вам. Но я не знаю, захочет ли…
Я полетел к Витьке, который, слава Богу, уже допил свой чай и перестал играть в игру «директор — художественный руководитель». Стоянка такси находилась рядом с его домом и мы помчались на Суворовский тут, наконец, я услышал благодарность от художественного руководителя за свою оперативность. Репетировать нам ничего не требовалось все давно было готово, инструменты в порядке, оставалось только объяснить барабанщику что к чему, но, по словам Жени Иванова, Валерка был профессионалом и объяснять особенно ему ничего было не нужно.
Валерка встретил нас на лестнице своего дома — он уже спускал барабаны вниз. Мы быстро поздоровались, еще раз поблагодарили его, подхватили кто что мог и в одно мгновение погрузили установку в такси, втиснулись сами и рванули к Малому драматическому.
— Что вы играете-то? — улыбаясь спросил у Витьки Кириллов.
— Биг-бит.
— А-а, ясно. Нет проблем.
Да, биг-бит. Мы планировали для первого раза записать четыре-пять песен: «Весну», «Лето», «Я из тех…», «Последний герой», а там видно будет, как дело пойдет. Последние Витькины песни были более жесткими и холодными, чем материал «Сорока пяти», но были и чисто биг-битовые вещи «а ля Нил Седака» — «Весна», например.
Мы прошли через вахту театра, сказав бабушке, сидевшей в стеклянной будочке, что мы к Андрею. Звукооператор Андрей встретил нас приветливо, провел в студию, сказал, чтобы мы с Витькой настраивались, а сам пошел с Кирилловым устанавливать барабаны. Все происходило в этот день удивительно быстро и складно — часа за три мы записали болванки четырех песен, и получилось это очень неплохо. Кириллов, действительно, оказался классным барабанщиком — он все схватывал на лету и проблем с барабанами не было никаких. Время близилось уже к закрытию метро, когда мы закончили запись и договорились с Андреем о следующей сессии. Загрузив барабаны Кириллова в такси, мы еще раз поблагодарили его и расстались с этим удивительным бескорыстным музыкантом.
К сожалению, эту запись мы так и не довели до конца — Витьке вдруг разонравилась эта студия, звук записанных барабанов, хотя, на мой взгляд, он был вполне достойным. Мы собрались в Малом драматическом еще раз, записали голос, и Витька, забрав ленту себе, сказал, что пока на этом остановимся. У него не было настроения писать дальше это было заметно. Отношения наши продолжали оставаться превосходными, он сказал, что просто устал и ему нужно сосредоточиться, чтобы записать полноценный альбом. А пара песен из записи в Малом драматическом потом так никуда и не вошла…
В феврале планировалось провести очередной концерт в рок-клубе, на этот раз должны были играть только две группы: в первом отделении — КИНО, во втором — АКВАРИУМ, как бы группы-побратимы.
Неотвратимо уже встала перед нами необходимость расширения состава группы — музыка, которую теперь писал Витька, могла звучать только в электричестве, с полным составом. Во всяком случае, на рок- клубовский концерт музыканты нам были нужны в обязательном порядке прибегать опять к помощи АКВАРИУМА мы не хотели — в глазах публики мы бы утратили свое лицо, тем более что АКВАРИУМ работал в том же концерте.
Перед тем, как уйти в армию, Олег — наш Гиперболоид — работал в одной командочке параллельно с нами, играл с ней на разных свадьбах, вечеринках — подхалтуривал, одним словом. Командочка, впрочем, была некоммерческой направленности: вокалист обожал Джона Леннона, гитарист торчал от КРИДЕНС — со вкусом у ребят было все в порядке. Я тогда познакомился с этой группой и теперь решил попытать счастья и созвонился с басистом — Максом. Выслушав мои предложения и условия, Макс согласился поиграть с КИНО в качестве сессионного музыканта. Я начал ездить к нему, он тоже жил в Купчино, недалеко от меня, и
