оказание технического содействия Ираку в строительстве небольшого исследовательского реактора, изотопной лаборатории, а также проведения геолого-разведочных работ на радиоактивные руды и подготовки кадров. Однако в соглашении четко оговаривалось — все это будет проводиться сугубо в мирных целях.
Когда докладывали Хрущеву, тот хмыкнул и сказал:
—
На том и порешили. Хрущева вскоре убрали, пришел Брежнев, но политика эта не менялась. Как и было предусмотрено соглашением, в пустыне Тхувайтха в 15 километрах к югу от Багдада был построен небольшой исследовательский реактор ИРТ-2000, мощностью в 2000 киловатт. Он начал действовать в 1968 году. Но об использовании его для создания ядерного оружия не могло быть и речи — реактор был слишком мал и несовершенен для этого. Кстати, Международное агентство по атомной энергии (МАГАТЭ) никогда никаких претензий Советскому Союзу не предъявляло. Да и с иракцами проблем поначалу не возникало.
Но десять лет спустя, в апреле 1975 года, в Москву приехал Саддам Хусейн, который был тогда вице-президентом Ирака. Цель его краткого визита была сугубо деловая — согласовать и подписать ряд соглашений о поставках оружия, а также о сотрудничестве в ядерной области. Советский Союз согласился передать Ираку некоторые ядерные технологии, включая более совершенный ядерный реактор. Но поставил условие: все сотрудничество в этой области должно быть поставлено под международные гарантии МАГАТЭ, чтобы исключить использование ядерной энергии в военных целях.
Саддам Хусейн пробовал сопротивляться, но советский премьер А.Н. Косыгин оставался непреклонным: соглашение без таких гарантий он не подпишет. Саддам Хусейн был явно недоволен, но уступил и соглашение с гарантиями подписал. В 1978 году мощность реактора была повышена до 5000 киловатт.
Дело, однако, на этом не закончилось, и своих намерений Саддам Хусейн не оставил. Несколько месяцев спустя после своего неудачного визита в Москву он появился во Франции. Это было в сентябре того же 1975 года. И принимали его там куда более торжественно и радушно, чем в Москве: возили по стране, показывали замки на Луаре, Лазурный берег и как бы мимоходом завезли в секретный ядерный центр Кадараче, где за колючей проволокой разрабатывалось французское ядерное оружие.
Саддам Хусейн все это мотал на ус и на переговорах, которые вальяжно вел премьер-министр Франции Жак Ширак, стал рассказывать о своих грандиозных планах по обеспечению Ирака ядерной энергией. Для страны, имевшей вторые по величине мировые запасы нефти, это звучало более чем странно. Но французы закрыли на это глаза и предложили продать современный мощный реактор «Озирак» и исследовательскую лабораторию «Изис». Причем — никаких гарантий МАГАТЭ.
В Москве, которая ревниво следила за визитом Саддама Хусейна во Францию, с удивлением пришли к выводу: Париж играет с огнем. На таких установках можно, хотя и в небольших количествах, производить расщепляющиеся материалы в военных целях путем облучения урана. А Саддам Хусейн поставил и другое условие: поскольку ядерный реактор «Озирак» работает на обогащенном до 93 % уране, продать ему одновременно годичный запас — 72 килограмма такого ядерного топлива. И опять без каких-либо гарантий МАГАТЭ, хотя из одного этого годичного запаса обогащенного урана можно изготовить несколько атомных бомб такой же мощности, что были сброшены на Хиросиму.
Саддам Хусейн был доволен, хотя окончательно сделка не была заключена — переговоры продолжались. Французы тоже были довольны — контракт обещал принести многие миллиарды долларов. Кроме того были заключены соглашения о продаже Ираку ракет поля боя, вертолетов, танков, бронетранспортеров, гаубиц, а также о строительстве ряда предприятий, метро в Багдаде и современного аэропорта. А это опять многие миллиарды долларов.
Поэтому, прежде чем улететь из Парижа, Саддам Хусейн срочно отправил свой самолет в Багдад. На следующий день самолет вернулся с необычным грузом, полтонны свежей рыбы-мазгуфа, — приготовлением которой славятся рестораны Багдада. Это был подарок премьер министру Шираку, который как-то обмолвился, что любит эту рыбу. А смотритель дворца Марини, где останавливался Саддам Хусейн, долго потом жаловался, что дворец пропах рыбой и там нельзя принимать именитых гостей.
Ширак тоже ответил необычным подарком. Он вручил Саддаму Хусейну два старинных костюма клоунов-арлекинов для двух его дочерей. Когда Ширак посетил Багдад с ответным визитом в начале 1976 года, дочери Саддама плясали перед гостем в этих костюмах, что само по себе было необычно для строгих нравов Багдада. Во всяком случае перед А.Н. Косыгиным, который посетил Багдад той же весной, они не танцевали.
Но как бы ни обижались в Москве, а переговоры о строительстве французского ядерного реактора шли полным ходом и уже в ноябре 1975 года такое соглашение было заключено. Франция обязалась поставить Ираку исследовательский ядерный реактор «Озирак» необычайно высокой мощности — 70 мегаватт — и загружать его ядерным топливом — ураном, обогащенным до 93 %. За эту сделку Франция получила в общей сложности около трех миллиардов долларов.
В Багдаде ликовали. Французского премьера там не именовали иначе, как Мистер Ирак, тем более что и фамилия была созвучна: Ширак — Ирак. А название реактора «Озирак» произносили с особым ударением: О’Ширак. Говорят, что вскоре по просьбе французского премьера, который вовсе не нуждался в такой рекламе, иракцы переименовали реактор в Таммуз — 1 в честь шумерского бога любовника могущественной богини Иштар. И опять ироничные французы злословили: это что, намек на любовные отношения Ширака и Хусейна? А кто у кого в любовницах ходит? Ширак?
Но не одна Франция помогала Ираку создавать свой ядерный потенциал. В 1976 году им был подписан контракт с Италией на закупку так называемых горячих камер, пригодных для переработки радиоактивных топливных элементов и выделения плутония. По мнению экспертов, комбинация французского реактора и итальянских горячих камер обеспечивала Ирак возможностью производить плутониевые бомбы уже в начале 80-х годов.
А в Москве задавались вопросом: зачем это нужно французам? Каких-либо серьезных мотивов вооружать Ирак, к тому же ядерным оружием, не проглядывало. Значит, главный интерес здесь деньги, и что — ради них можно пожертвовать чем угодно? Устинов только скрипел зубами:
—
И Громыко расстраивался. Особенно когда ему показали один из пунктов франко-иракского соглашения, который гласил: «Все лица еврейской национальности или религий — последователи учения Моисея не могут участвовать в программе ни в Ираке, ни во Франции».[31]
—
Но Советский Союз тогда промолчал.
Конечно, не все так легко и просто было с этим французским реактором, хотя через три года, точно в срок он был построен и доставлен в порт Ла-Сен-сюр-Мер около Тулона. Там его должен был забрать иракский корабль и отвезти в Басру. Но… поздней ночью 7 апреля 1979 года в порту прогремел страшный взрыв. Реактор был полностью уничтожен.
Советская разведка докладывала, что взрыв во французском порту произведен весьма профессионально и что там поработали израильские коллеги из службы Моссад, которая направила в Тулон спецгруппу из десяти человек.[32]
Тайная война израильской разведки против франко-иракского проекта шла давно. Первый удар был нанесен, когда во Франции на заводе, где делался ядерный реактор для Ирака, прогремел взрыв. Ответственность за него взяла на себя какая — то мифическая «Французская экологическая группа». Но специалистам было ясно — это дело рук израильской разведки.
Второй звонок прозвенел год спустя в июне 1980 года. Тогда один из участников иракского ядерного
