новому этапу борьбы с Израилем.
В беседе с послом Солдатовым 24 августа в Бейруте Арафат так объяснил изменение своей позиции:
—
Изгнанием палестинских бойцов из Бейрута завершился первый этап израильской операции в Ливане. Наступала очередь ее второго этапа — «наведения порядка» в Ливане. И он практически совпадал с объявленной Рейганом задачей создания сильного и ответственного правительства в этой стране.
Через два дня после ухода палестинцев из Бейрута в Ливане состоялись президентские выборы. Ситуация на них была очень непростой. В конституции Ливана закреплено, что президентом страны должен быть непременно христианин, а премьер-министром — мусульманин. Среди христиан наиболее влиятельными и многочисленными были марониты — потомки католической секты, изгнанной из Сирии еще в V веке. Но они были тоже разобщены и жестоко сражались друг с другом.
Существовало три главных клана маронитов: Жмайели, Шамуны и Франжье. К 1982 году побеждали Жмайели. Их политической силой была партия «Катаиб» (ливанские фалангисты), которая имела сильную военную организацию.
Патриарху клана Пьеру Жмайелю было 77 лет и он отошел от активных дел. Но у него было два сына: старший Амин, которому было 40 лет, и младший, Башир, которому едва стукнуло 35. Однако ведущую роль в клане играл не старший сын, как это принято в Ливане, а младший, Башир — жесткий, напористый и агрессивный. Он-то и стоял во главе военной машины фалангистов.
Первым делом Башир Жмайель силой и террором установил контроль над другими христианскими кланами. Это ему удалось после того, как его боевики расстреляли в упор главного соперника — Тони Франжье. А потом приступил к своей главной цели.
С юных лет Башир мечтал прославиться изгнанием всех иноземцев из Ливана. Главными его врагами были палестинцы. Он их ненавидел и этого не скрывал. Несколько лет назад они похитили его в Бейруте и жестоко избили. А взорвали его машину вместе с дочкой, которой было всего 18 месяцев. Виновных не установили, но молва приписывала этот теракт палестинцам.
В общем, против палестинцев Башир вел беспощадную борьбу, и она вроде бы дала первые плоды — ООП была изгнана из Бейрута. Теперь в его планах наступала очередь сирийцев.
—
А в отношении Израиля у него были хитрые планы. На этапе борьбы с палестинцами и сирийцами Израиль еще может рассматриваться в качестве союзника. Но после их изгнания настанет черед израильтян: они тоже должны покинуть Ливан. Поэтому отношения фалангистов с Израилем можно было назвать вынужденной дружбой со взаимным недоверием. Башир Жмайель тайком не раз встречался с Шароном и вроде бы договаривался о совместных действиях, но полностью они друг другу не доверяли.
Тем не менее при активной поддержке Израиля 23 августа президентом Ливана был избран Жмайель. Христианский Восточный Бейрут праздновал победу, а Западный — мусульманский — настороженно молчал. В Израиле тоже поздравляли нового президента, но сдержанно. И тому были веские причины.
С первых же дней прихода к власти Башир Жмайель стал лавировать, уклоняясь от оформления отношений с Израилем. В приватных контактах израильтяне настаивали на немедленном заключении мирного договора, который после Кэмп-Дэвида стал бы вторым соглашением с арабской страной, признавшей Израиль. Но на все заходы новый президент давал двусмысленные ответы, а публично демонстрировал холодную сдержанность.
Поэтому уже 30 августа, неделю спустя после выборов, премьер-министр Израиля Бегин вызвал Жмайеля к себе в Нахарию. Напрасно президент Ливана ожидал теплого приема и поздравлений по случаю своей победы на выборах. Два часа он прождал Бегина в приемной, пока тот демонстративно принимал американского посла.
Потом, правда, поздравления были, но холодные и формальные. Бегин с ходу потребовал платить долги за оказанную поддержку, а именно: заключить мирный договор с Израилем уже до 31 декабря 1982 года и немедленно приехать с официальным визитом в Иерусалим или в крайнем случае в Тель-Авив. Башир юлил как провинившийся школьник перед строгим учителем, говоря, что он бы и рад, но вот в парламенте не наберется необходимого количества голосов для ратификации такого договора.
— Бегин обращался со мной, как с ребенком, — жаловался потом Башир Жмайель отцу.
Но еще больше расстроили его просочившиеся в печать сообщения о тайной встрече в Нахарии. Сделано это было явно с подачи израильской стороны, хотя Жмайель договаривался о строгой конфиденциальности своего визита. В сердцах ливанский президент заявил, что порывает все связи с Израилем и не будет встречаться ни с кем из его официальных деятелей.
Но вскоре отошел и встретился с министром обороны Шароном. Они без труда нашли общий язык в том, чтобы очистить Бейрут от палестинских террористов. И Башир Жмайель тогда ясно сказал, что он имеет в виду: посадить всех палестинцев — женщин и детей — в автобусы и отправить к сирийской границе, а палестинские лагеря сровнять с землей так, чтобы и следа от них не осталось.
Правда, Шарон был более осторожен: он говорил лишь о палестинских террористах, памятуя, очевидно, что в соглашении, выработанном Хабибом, ясно говорилось об эвакуации лишь палестинских бойцов, но не мирного палестинского населения Бейрута.
В общем, у нового президента складывались сложные отношения со всеми. Особенно с палестинцами, которых он хотел изгнать, с шиитами и друзами на юге Ливана, где он хотел разместить свою фалангистскую армию. И не меньше других его поведением была обеспокоена Сирия.
Президент Асад направил даже Брежневу конфиденциальное послание, в котором сетовал, что «избрание Жмайеля было одной из целей израильской агрессии… Речь идет об удалении сирийских войск из Ливана, чтобы новый режим мог расправиться с национально-патриотическими силами, остатками ПДС, а также нанести военно-политический удар по Сирии». Он даже просил срочно провести консультации, но Громыко решил промолчать и не отвечать.
Вот в такой обстановке, не чуя беды, Башир Жмайель поехал выступать с лекцией перед женщинами-активистками фалангистской партии в Бейруте. Было это в 4 часа дня 14 сентября. Он поднялся на трибуну и интригующе произнес:
—
Но едва начал рассказ, как страшный взрыв разнес здание на куски. Обезображенное до неузнаваемости тело ливанского президента обнаружили в обломках и опознали только на следующий день по кольцу на пальце и по письму сестры, найденному в кармане.
Газеты всего мира на первых страницах сообщали об этом покушении и задавались вопросом: кто его совершил? Этот же вопрос задавали в Москве в высоких кабинетах ЦК, КГБ и МИДа.
Первой поступила шифровка в которой сообщалось, что убийство Жмайеля — дело рук израильтян: уж больно чисто с профессиональной точки зрения сделан взрыв, арабам такое не под силу. Фалангисты в Бейруте провели расследование и пришли к выводу, что Израиль применял такую же бомбу, которой было взорвано здание из которого выехал Арафат.
Однако уже через несколько дней из Дамаска поступила совершенно противоположная информация. Генсек палестинской организации НФОП — ГК Джебриль, говорилось в ней, похвалялся в узком кругу, что он лично руководил операцией по ликвидации Башира Жмайеля. Совершил ее активист партии, который имел доступ в штаб-квартиру фалангистов и действовал через цепочку лиц. Ему удалось по частям пронести 75 килограммов взрывчатки и расположить ее вокруг колонн в помещении под залом заседаний. Взрыв был произведен при помощи дистанционного управления. Убито кроме Жмайеля, еще 20 руководителей партии, а всего примерно 100 человек. Убийца за свою операцию получил 1 миллион долларов и находится сейчас в
