гармонию в Вэне, вероятно, я должен заключить союз с волшебным контингентом Сиэтла. Я немного изучал древние мифы и пророчества. Они говорят о резонансе звуков драгоценного камня в эмоциях певчего, — он осмотрел комнату и потом сфокусировался на Вэне. — И явно в эмоциях того, кто способен на смешение душ с певчей драгоценных камней.
— Нет! — Вэн оттолкнулся от стены. — Нет, — продолжил он, заставляя себя обрести спокойствие. — Конлан поручил мне эту задачу, и я намереваюсь завершить ее. Да, правда, что у тебя нет видимых эмоций, Бреннан. С того чертового проклятия, я имею в виду. Но вспомни, что Квинн обнаружила что-то глубоко внутри тебя. Если Эрин в действительности певчая драгоценных камней, и это дерьмо про резонанс — настоящее, значит, имеет смысл то, что она может пройти сквозь твой барьер.
Он повернулся лицом к Конлану и Аларику.
— Я сделаю это, брат. Если кто-то и будет формировать союз с Эрин и ее группой, и, черт побери, пусть это буду я.
— Очевидно, что королевский мститель принял решение, — подвел итог Конлан, в его словах содержался намек на сарказм. — В любом случае, мне нужно, чтобы Бреннан занялся сообщением про эмоционального инкуба, который убивает людей в Нью-Йорке.
— Вот и еще мифы, сошедшие со страниц, — заметил Аларик.
— Может, это неправда, — продолжал Конлан. — Но если это так, то Бреннан — единственный, кто может сразиться с подобным созданием.
— Ладно, что бы это ни было. Мы можем вернуться к Эрин и к тому, что, во имя девяти кругов ада, такое певчая драгоценных камней? Что мне с ней делать? — спросил Вэн, повернувшись спиной к Конлану и Аларику и уставившись на сложенные руки. Вероятно, Джастис прекрасно придумал побродить. Ему нужно или сжечь немного напряжения или кого-то ударить. И не лучшее время выбрал его спарринг партнер Бастиен, чтобы застрять с вэрпантерой.
Аларик кивнул.
— Певчая драгоценных камней душой резонирует с природой камней земли. Некоторые записи указывают, что прежде это был талант эльфийского народа среди фэйри.
— Великолепно. Теперь Эрин становится родственницей Зубной фее, — прорычал Вэн, подняв голову.
— Давайте поговорим про Калигулу, — сказал Аларик. — Вероятно, он ищет способ объединить силу Варравы со своей. Мы знали, что в иерархии вампиров произошло политическое движение, однако всё могло быть неточным.
— А разве там осталась иерархия? — ответил Кристоф. — Теперь, когда их богини больше нет, разве они не все стали изменниками? Может, мы никому не оказали услуги, убив ее. А разве она могла их держать в узде?
Алексиос выступил вперед, сжимая и разжимая кулаки.
— Не сомневайся, что Конлан и Райли оказали миру услугу, как ты и сказал, убив злую мерзость — Анубизу, — сказал он, стараясь оставаться спокойным, несмотря на грубый голос. — По крайней мере, мне они оказали услугу, которую я никогда не сумею компенсировать.
Конлан встал и поклонился воину.
— Алексиос. Если и был долг, то я должен был тебе за то, что ты отдал свою жизнь в ее руки, чтобы найти меня. Никогда не сомневайся, что я не помню это каждый день моей жизни.
Молчание гулко звучало в комнате, туго натянутое между ними, — они оба пережили невообразимые пытки в руках Анубизы.
Наконец, Бреннан прервал тишину.
— Я не верю в совпадения. Если Калигула работает в этой сфере, то это он стоит за сильным увеличением числа новообращенных вампиров.
— Зачем? Зачем он так поступает? Ведь вампира нельзя контролировать первые год-два, то зачем ему это? — спросил Джастис.
— Хотя это странно предполагать, что вампиру нужна причина, чтобы устроить неприятности, что вероятно просто глупо.
Вэн кивнул.
— Я соглашусь со всем этим. Никаких совпадений, вампиры устраивали неприятности без причины, и Джастис глуп, — с этими словами он ухмыльнулся Джастису.
Дэнал и Кристоф рассмеялись, нарушив напряжение, но синеволосый воин, казалось, вовсе не испытывал веселья. Он смотрел на Вэна.
— Смейся, Вэн Хельсинг. Кажется, что твоя маленькая певчая драгоценных камней добралась до тебя, — он рассмеялся. — Эй, если это проблема, буду рад заняться ею для тебя. Кажется, что она очень интересная женщина.
Вэн шутил с Джастисом насчет женщин два столетия, но внезапно, с этим предложением что-то изменилось. Кто-то изменился.
Он сам изменился.
— Даже не думай об этом, — прорычал он, всё веселье покинуло его голос. — Держись подальше от Эрин.
Резкий вздох Дэнала показался предупреждением, заставив Вэна достать кинжалы одним плавным движением и развернуться лицом к угрозе. Но дверь комнаты оставалась крепко закрытой, и единственной угрозой в комнате были выражения шока на лицах Дэнала, Алексиоса и Кристофа. Вэн смотрел на их широко раскрытые глаза, прищурившись.
— Что? Почему вы так на меня смотрите?
Пока Конлан и Аларик одновременно поднялись со своих мест, Дэнал обошел вокруг стола, пока не оказался лицом к лицу с Вэном.
— Твои глаза. Они… они сияют, — ответил он, в его словах сквозило изумление. — В середине есть странное сине-зеленое пламя. Это похоже…
— Это пламя Посейдона, — заметил Бреннан. — И так как ты не собираешься достигнуть смешения душ с нами, кажется, что твоя певчая драгоценных камней задела тебя сильнее, чем ты осознаешь.
Вэн плотно закрыл глаза, чтобы не смотреть на них. Чтобы погасить огонь.
Надеялся, что это сработает. Каким-то образом зная, что этого не произойдет.
— Вэн? — раздался голос Конлана, всё еще спокойный, но напоминающий королевский приказ.
— Если ли что-то, что ты хотел бы рассказать про Эрин Коннорс?
Вэн пробормотал несколько любимых ругательств на древнеатлантийском, потом решил попытаться вести себя как обычно.
— Ну. Теперь, когда ты упомянул об этом…
Эрин стояла в центре круга, пытаясь взять под контроль дрожь в коленях. Никогда еще ее не вызывали прежде особого полуночного собрания верховных жриц группы, и она не знала, чего ожидать. В комнате, освещенной светом свечей, стояли в рядок крепкие деревянные книжные шкафы, и тяжелые, цвета полуночной синевы, занавески содержали торжественную атмосферу абсолютного отключения ее силы с того момента, как она переступила через порог. Комната, должно быть, защищена самой могущественной магией; Эрин не слышала ни звука песни от больших жеод, которые располагались на шкафах. Камни на ее пальцах также оставались темными и неподвижными.
Слухи о Молчании, которые она слышала, воспитываясь тут, возникли из памяти и остались в сознании.
К несчастью, слухи привели с собой приятелей. Страх и отчаяние. Во второй раз за вечер, она была отрезана от своей силы. Она пообещала себе: снова этого не произойдет. Эрин расправила плечи и подошла к громадному столу в части сине-полуночно-зашторенной комнаты.
— Я здесь, чтобы сообщить о происшествии, не так ли?
Дженнэ подняла взгляд от бумаг, которые она перебирала на своем месте в центре стола, ее ледяные черты лица почти такого же бледного цвета, как белые платья, в которые они все трое были одеты,
