Как видите, ничего особенного. К этой мысли надо привыкнуть, как привыкаем мы ко многим и многим печальным фактам и истинам. Никогда мне не стать богатым, как Билл Гейтс. Умным, как Эйнштейн. Добрым, как мать Тереза… И так далее — до бесконечности.
Понимание неизбежности смерти. Особенно — скорой смерти.
Просто потому, что у молодого человека все самое интересное впереди. А у старого — позади.
Я уже отвечал на этот вопрос. Смерть — это прекращение всего, полное — и навсегда — исчезновение сознания. В описанные Вами свидетельства не очень верю. Скорее всего, это специфические агональные видения, причем вовсе не обязательные — я, например, ничего этого не видел, хотя в клинической смерти побывал. Смерть (субъективно) это просто глубокий обморок, но — навсегда.
Отрицательно. Я вообще ненавижу смерть — во всех ее проявлениях.
Наверное, все зависит от конкретной ситуации: сын… мать… друг… возлюбленная… незаконченная работа… солнышко вдруг выглянуло из тучи… кошка вспрыгнула на колени и приласкалась… Все что угодно может человека остановить. Точно так же, как и подтолкнуть к пропасти может все, что угодно.
Конечно, все это вполне возможно. Именно поэтому я, в отличие от многих и многих, никогда не выступал против эвтаназии. Крайние страдания способны порождать крайние меры. Это естественно. Я — в отличие от церкви — допускаю самоубийство, как исключительную реакцию на жизненные обстоятельства. Но — в полном согласии с церковью — самоубийство я не одобряю. Как и убийство, между прочим.
Ответ содержится в вопросе: ему прежде всего надо дать смысл жизни. Проблема в другом: КАК это сделать? Не знаю. Подозреваю, это зависит от множества конкретных обстоятельств.
К эвтаназии отношусь положительно, хотя понимаю, что здесь возникает много юридических и нравственных проблем. Смертную казнь считаю нужным запретить. Во-первых, она не решает никаких проблем и выглядит скорее местью, чем наказанием. А во-вторых, при нашем нынешнем уровне судопроизводства слишком велика вероятность судебной ошибки, чтобы быть уверенным, что казнят именно того, кого казнить надлежит. Сколько невинных было казнено за преступления Чикатило? Один? Два? Нет уж. Пока возможность ошибки сохраняется, лучше никого не казнить — не совершать необратимых поступков.
«Усталость от жизни» — феномен, насколько я знаю, довольно редкий. Обычно человек не столько устает ЖИТЬ, сколько устает быть старым, больным, немощным. Если удается тем или иным способом сохранять достаточно высокий уровень физического здоровья, никакая «психологическая усталость» такому старику не грозит.
Точнее было бы сказать, каждый поступок необратим ПО-СВОЕМУ Если Вы уронили носовой платок, это необратимость, так сказать, первого рода. А если куриное яйцо, — это, согласитесь, совсем другая необратимость.
Очевидно, что измениться она должна значительно. Конкретности же я представить себе не могу, пока не уточню всех деталей. Что понимается под бессмертием? (Машина меня задавить может?) Как насчет старения? (Или я не просто вечен, но еще вдобавок и вечно молод? И сколько же мне тогда биологических лет?) Болезни. Я болею? Если да, то чем? Как насчет проказы? Или ВИЧ-инфекции? Очень важный вопрос: как обстоят дела с мозгами? Склероз, нет? Емкость памяти постоянная или, все-таки, меняется со временем? А прирожденная глупость — она так и остается со мною навсегда?.. Ну, и так далее. Сами понимаете, что система ценностей 30-летнего молодца с идеальным здоровьем и с блистательной гроздью талантов вдобавок будет разительно отличаться от системы ценностей рядового Свифтовского струльдбруга.
К сожалению, не существует эталона для измерения духовного прогресса человечества, а потому и ответа на Ваш вопрос также не существует. У меня лично такое впечатление, что все «открытия» в области нравственности и нравственной философии уже человечеством сделаны, и в этом смысле, действительно, ничего нового под Луной нет. Теперь дело за малым: внедрить все эти высочайшие достижения мысли и морали в души гигантских человеческих масс. И вот здесь нас ожидает большое разочарование. Названные массы тысячелетиями живут по принципу «старое поколение повторяется в новом», и ничто пока неспособно изменить этого стационарного процесса. Под тоненькой хрупкой пленочкой новой нравственности (скажем, христианской) живет все тот же волосатый дикарь с дубиной, что и сорок тысяч лет назад. И пока не научимся мы этого дикаря в себе подавлять (или усыплять; или прикармливать; или одурманивать; или обманывать; или преобразовывать), до тех пор с духовным прогрессом человечества будет иметь место затрудненка. (Что, впрочем, как и раньше, как всегда, не будет мешать отдельным величайшим взлетам духа отдельных личностей и даже небольших коллективов.)
