У меня перед глазами – лицо спящей Синди.
– Мэтью, ты жив?
– Микаинайт, ты замешкался.
– Мэтью, бросай ты этого Тэцуя. Его сознание пребывает в аду. У него одно только желание: убивать. Твой сон – тому подтверждение.
Это правда. У меня тоже было нехорошее предчувствие.
Я проводил Синди до вокзала и оттуда прямиком направился к Тэцуя. Мне было необходимо знать, в каком психическом состоянии он находится.
Тэцуя в одиночестве смотрелся в большое зеркало, стоя в позе грозного стража ворот. Он где-то раздобыл офицерскую форму (купил или когда-то носил на сцене), в руках у него был самурайский меч.
– Ты где был вчера? – внезапно заорал он.
– Погоди.
– Умотал с бабой на моем «мустанге». В самый важный момент.
После концерта что-то случилось. Он неожиданно схватил меня за грудки и впился в меня своими налитыми кровью пьяными черепашьими глазками.
– Становись моим фанатом.
– А если я скажу, что не хочу?
– Значит, ты такая же свинья.
– Угадать, о чем ты думаешь? Хочется чего-нибудь порушить, правда?
Взгляд Тэцуя остекленел, он с силой оттолкнул меня от себя.
– Отстань, козел.
– Расскажи, что случилось.
Тэцуя вынул меч из ножен и приставил его к кончику моего носа. Он выглядел как одержимый.
– Сейчас узнаешь. Завтра я стану героем. Бог торопит меня. Говорит: скорей разрушь Токио. И я его разрушу. Этих свиней больше ничем не спасешь. Ты ведь пойдешь ко мне в подручные? Говори, не увиливай.
Его глаза остекленели.
– Мы были с тобой друзьями, но становиться твоим дебильным подручным, из тех, что пресмыкаются перед тобой, извини, не хочется. Смотреть на тебя смешно. Зачем кретину еще что-то, кроме рока? – я хотел поквитаться с ним за сон, да и поведение его окончательно вывело меня из себя. Кто бы мог подумать! Он взмахнул мечом и ударил меня по руке. Дела принимали серьезный оборот. Меч разрезал рукав рубашки, и на ковер закапала кровь.
– Прибью всякого, кто будет мне перечить, – вот он и сбрендил. Я бросил в него напольными часами, стоявшими рядом, и, воспользовавшись моментом, убежал. Мои предчувствия сбылись на сто процентов. Я оказался свидетелем безумия рок-певца. Завтра, наверное, о нем позаботится полиция или дурдом. Я вбежал в телефонную будку и вызвал «скорую». Рана была неглубокая, но нельзя же идти по городу в окровавленной рубашке.
Теперь какое-то время он не сможет натворить глупостей. Оплату расходов на лечение раны и моральную компенсацию я планировал содрать с продюсерской фирмы Тэцуя, и мы были бы с ним квиты. Сообщать в полицию или нет, решим, посоветовавшись с его менеджером. Надо бы взять с них полтора миллиона, включая плату за молчание…
Но у этого дела был еще более жестокий конец. Я узнал об этом двое суток спустя в комнате распутной Марико. Я ждал, пока у нее подсохнет маска, и смотрел телевизор, когда в новостях показали Тэцуя. Диктор программы ночных новостей объявил:
– Удерживавшие со вчерашнего дня в качестве заложников президента компании по недвижимости и двоих его сотрудников в номере люкс гостиницы «Палас» рок-певец Тэцуя Нисикадзэ и его группировка были арестованы сегодня вечером в 10 часов 23 минуты. В момент задержания Нисикадзэ нанес заложникам раны мечом и перерезал себе верхнечелюстную артерию. Потеряв много крови, он находится в тяжелом состоянии. Трое заложников получили ранения различной степени тяжести. В результате столкновения группировки с полицией пять человек легко ранены, двое – тяжело, потребуется два месяца для полного их выздоровления. Преступники во главе с Нисикадзэ выдвигали странные требования: использование императорского дворца как зала для рок-концертов, прекращение деятельности городских фирм по недвижимости, разрушение достопримечательностей города и другие.
– Ух ты! Придумали, как наказать барыгу. Жалко, что нашего директора заодно не похитили. Без таких мер Токио не изменить, – Марико была на стороне Тэцуя. Она даже сказала: обидно будет, если умрет, хотелось бы переспать с ним разок.
Откровенно говоря, с того дня как я поссорился с Тэцуя, мое возбуждение не утихало и я не мог уснуть. Наверное, возбуждением я заразился от Тэцуя. Поскольку я пытался унять его, занимаясь сексом с Марико, получалось, что опосредованно Марико переспала с Тэцуя. Но я не рассказал ей, как моя рана на руке связана с этим героем.
Он был абсолютно нормален психически. В тот момент в нем сконцентрировалось единственное желание: реализовать план похищения. Любое даже незначительное слово, отвлекающее его от принятого решения, заставляло звенеть его нервы (и самурайский клинок).
Но почему он не рассказал мне о своем плане? Я всегда был богат идеями. Может, ему нужны никакие не друзья, а только преданные слуги? Я тоже, как Марико, не хотел, чтобы он умирал, но совсем по другим причинам. Мне интересно было, на какую еще «дурость» решится бывший рок-певец со шрамом на шее, после того как его геройский поступок будет предан забвению. В тот момент я собирался предложить ему свою дружескую помощь.
Однако мне так и не удалось пообщаться с Тэцуя во сне. Он был чужаком и продолжал отказывать мне в понимании. Мне все же не хотелось думать, что рана на руке – знак его ненависти. Лучше я буду воспринимать ее как своего рода урок. Свидетельство того, что, меряя других на свой аршин, можешь обжечься. В следующий раз я обязательно стану его другом, клялся я умирающему Тэцуя.
9. В поисках кармических связей
Волосы в носу Кубитакэ за эту неделю выросли на несколько миллиметров. Он поставил себе норму: отсчитывать счетчиком тысячу прохожих. Внимательно всматриваться в лицо каждого у него не было времени. Взгляд непроизвольно устремлялся вслед привлекательным молоденьким девчонкам. Попадались и молодые люди, тащившие за собой коляски для покупок, но они всем своим видом показывали, что отправляются на Гавайи, поэтому можно было спокойно сидеть, позевывая в свое удовольствие. Кубитакэ постоянно искал предлог, чтобы хоть как-нибудь да схалтурить.
Отсчитать тысячу человек было не слишком сложной задачей. Не успеешь выкурить пачку сигарет, а на счетчике уже перевалило за тысячу. Иногда можно было увидеть студентов, которые подрабатывали, исследуя потоки движения транспорта, и точно так же, как Кубитакэ, нажимали на кнопку счетчика. Человек – он, кажется, был у них главный, – приставал к Кубитакэ с расспросами: «Кто вы и откуда?», торговцы с лотков, продававшие дешевые ремни, сумки, рубашки или плюшевые игрушки, прогоняли его, говоря: «Мы всегда здесь торгуем. Это наша территория», четыре дня назад полицейский в штатском проверял его документы. Не будь на вокзале прохожих, торговцев, вокзальных служащих, монахов в рясах, просящих подаяние, студентов, исследующих транспортные потоки, его принимали бы за подозрительную личность. В Токио и вправду безопасно.
Ему встретилась одна странная девчонка. Она стояла за колонной и продавала сборник своих стихов. Вообще-то, быть уличным поэтом считается хорошим бизнесом. В следующий раз, если пристанут с проверкой документов, скажу, что я странствующий бард, и завою какой-нибудь романс. Предаваясь
