Это было понятно и самим чекистам, авторитет номинального главы ГПУ среди них падал. Сбежавший из-за обвинений в троцкизме из СССР чекист Агабеков в своих мемуарах откровенно писал: «Менжинский почти все время болен и никаких рычагов управления в ГПУ уже в руках не держит, всем командует Ягода». И дальше Агабеков сразу переходил к описанию пьянок-оргий Ягоды и Бокия с комсомолками на дачах, в которых до побега из страны сам участвовал. С Менжинским повторилась история Дзержинского последних лет у руля спецслужб. Если в конце 20-х он еще старался вникать в большинство дел, хотя бы на высшем уровне курируя операцию «Трест», борьбу с церковью, кампанию раскулачивания, заказанный властью процесс против «Промпартии» и другие действия ГПУ, то в последние годы он в основном проводил время на даче, увлеченный своими цветами. Именно на своей даче в подмосковном Архангельском 10 мая 1934 года Менжинский и умер от внезапного инфаркта, похоронен, как водится, в Кремлевской стене, вместо него на пост главы объединенного НКВД заступил Генрих Григорьевич Ягода. Вместе с ним на Лубянке на несколько лет утвердилась пресловутая «команда Ягоды». Произошла смена караула в советской госбезопасности.
Ягода – это уже совсем другой типаж, во многом противоположный Менжинскому, именно этому человеку Сталин доверил отладить машину усовершенствованной спецслужбы НКВД, которая самого Ягоду с началом репрессий раздавит одним из первых. И о Генрихе Григорьевиче нужно сказать особо, поскольку именно при нем ГПУ провело последние свои годы, при его же руководстве ГПУ трансформировали в НКВД, а с начавшимися вскоре репрессиями он оказался одним из первых из высокопоставленных чекистов, отстрелянных в Большой террор.
Глава 5
Роль личности в спецслужбах – V
«Нарком из завхозов» (Г.Г. Ягода)
Третий по счету руководитель ГПУ Генрих Ягода являл собой совсем иной типаж, даже среди многих коллег по первой ВЧК Дзержинского он во многом выделялся. С Дзержинским и Менжинским по большому счету Генриха Ягоду роднит только большой революционный стаж в ленинской партии. Хотя поначалу, еще до прихода в ленинскую РСДРП, шестнадцатилетний парень из волжского городка Рыбинска Генрих Ягода (Енох Иегуда в дореволюционных документах) успел побывать террористом-анархистом, только после разгрома группы жандармами в 1907 году он примкнул к большевикам.
Парень из Рыбинска
Генрих Ягода, которого в детстве звали на еврейский манер Енохом, родился в тогда еще не «красный день календаря» – 7 ноября 1891 года в провинциальном маленьком городке Рыбинске в большой семье Григория (Гершона) Ягоды и его жены Хаси Мошенсон. Отец будущего наркома НКВД был провинциальным гравером (по другим данным – ювелиром), что было для еврейского населения Российской империи обычной профессией. Как и у Дзержинского, у Ягоды было много братьев и сестер, гибелью некоторых из них и объясняют приход Генриха к большевикам и его жестокость к врагам, поскольку его старший брат Яков Ягода в 1905 году участвовал в баррикадных боях рабочих в Сормове и погиб от казачьей шашки в пятнадцатилетнем возрасте, а младшего его брата Льва Ягоду уже в годы Гражданской войны расстреляли в Сибири колчаковцы.
Юный Генрих Ягода вырос в обстановке ненависти к режиму, характерной для еврейской молодежи в провинциях Российской империи, и в окружении склонных к бунту друзей и родственников – его троюродный брат Яков Свердлов уже тогда создавал на Урале ячейки боевиков РСДРП. И к местным анархистам в пятнадцать лет Генрих потянулся за этой романтикой вооруженной борьбы с режимом, отойдя только после арестов товарищей и выявления работы втянувшего его в эту группу Чемборисова на царскую охранку. Никаких боевых акций в рядах анархистов Ягода совершить не успел, по данным Нижегородской охранки он только участвовал в подготовке несостоявшегося «экса» в банке Нижнего Новгорода и подозревался в хранении взрывчатки. Эта недолгая история с нахождением Ягоды среди анархистов-«безмотивников» затем аукнулась ему напоминаниями и даже подозрениями в предательстве позднее, когда анархисты из революционных попутчиков превратились в политических врагов для партии Ленина. В большевистском подполье, в отличие от клички среди анархистов Сыч, Ягода получил партийный псевдоним Одинокий – его не слишком общительный и веселый характер уже в юные годы был заметен.
Вообще же о годах жизни Ягоды до революции известно мало, в основном из написанной им самим биографии, где он напирал на работу в подполье и какие-то спрятанные от жандармов шифры, но и здесь ничего конкретного. В большевистской партии он знакомится с популярным писателем Максимом Горьким и становится ему другом. Он работает в подпольной типографии большевиков в нижегородском местечке Сормово, одновременно закончив гимназию. Затем за что-то арестовывается царским сыском, но быстро выходит на свободу – обстоятельства этого первого ареста Ягоды очень туманные. Он переезжает в Москву для партийной работы, где живет по поддельному паспорту на фамилию Кнышевского, поскольку в Москву ему, как иудею, из-за «черты оседлости» путь заказан, здесь в 1912 году вновь арестовывается и высылается под надзор полиции в провинциальный Симбирск. С началом Первой мировой войны Генриха Григорьевича призывают в армию и отправляют рядовым на фронт, где он получает ранение, и свержение царя в феврале 1917 года Ягода встречает уже поправляющим здоровье в Петербурге, успев жениться на Иде Авербах – племяннице видного большевика Якова Свердлова и своей дальней родственнице.
Между этими основными и хорошо известными вехами в его жизни в дореволюционный период зияют заметные черные пятна, когда неизвестно, где он некоторое время был и чем занимался. Похоже, жизнь Генриха Ягоды в это десятилетие между приходом в 1907 году юноши к большевикам и Октябрьской революцией оказалась «затертым файлом», то ли сам Ягода на посту наркома госбезопасности подчистил информацию, то ли постарались партийные историки после объявления его врагом советской власти. Многие исследователи жизни Ягоды вообще сомневаются, что он вступил в партию большевиков официально в 1907 году, а не был просто сочувствующим и не записался в РКП(б) только в 1917 году, приписав себе уже в ВЧК десять лет мифического партийного стажа. Так это утверждает, например, в объемном биографическом исследовании «Нарком Ягода» историк М.М. Ильинский. Проанализировав подробно жизненный путь Генриха Ягоды по архивным документам и воспоминаниям знавших его людей, Ильинский полагает, что Ягода не только до 1917 года не являлся членом партии большевиков, но в идейном плане вообще никогда большевиком не был, марксистско-ленинских идей не разделял, а встал на сторону победившей в революции партии из лично-карьерных соображений.
Завхоз с Лубянки
Внезапно всплыв в ВЧК, он явно воспользовался протекцией своего троюродного брата Якова Свердлова, фактически ставшего правой рукой Ленина в партии после октября 1917 года. Ведь Ягода в ВЧК не со дня ее основания в октябре 1917 года, он тогда был на партийной работе и назначен редактором большевистской газеты «Крестьянская беднота» – сказалась грамотность Генриха Григорьевича и его тяга к общению с творческими людьми типа Горького, как и его уже солидный партийный стаж в РСДРП, по крайней мере по его собственному ощущению. Весной 1918 года Ягода по предложению Свердлова направляется на работу в военную инспекцию Красной армии, выезжает от нее на Юго-Восточный фронт, где в Царицыне знакомится с посланным сюда же комиссаром ЦК Сталиным. Именно это близкое знакомство, позднее как трамплин подбросившее его в сталинском СССР на маршальскую должность наркома внутренних дел, а еще позднее – по крутой горке спустившее в подземелья родной Лубянки, сыграет огромную роль во всей судьбе Генриха Ягоды.
По свердловской рекомендации Генрих Ягода попал в ВЧК сначала на рядовую должность сотрудника Особого отдела и начал здесь с должности завхоза при Дзержинском, к 1920 году уже пробился в коллегию ВЧК и стал управляющим делами всей ВЧК. А уж после 1922 года Ягода назначен одним из заместителей Дзержинского в ГПУ, фактически правой его рукой и вторым человеком на Лубянке в 1922–1926 годах при все чаще болеющем или занятом другими делами шефе.
Работа в ВЧК в должности начальника управления делами, а фактически лубянского завхоза при Дзержинском, наложила на Генриха Ягоду своеобразный отпечаток. Он многими и в дальнейшем воспринимается скорее как хороший администратор и почти чиновник, нежели как образец типового дзержинца из первой ЧК с горящими глазами и револьвером у пояса. Ягода даже легендарной в ЧК кожанке предпочитает френч, характерный для усидчивых и работоспособных чиновников сталинской эпохи типа Молотова или Кагановича. Если Менжинского, с которым он до смерти Дзержинского в 1926 году делил должности заместителей главы ГПУ, называли «барином» или «аристократом от ЧК», то Ягода скорее типичный чиновник или завхоз, это становится заметно и в его повадках. Хотя это проявилось позднее;
