Последний поцелуй Мариан на ночь в теплом полумраке комнаты. Внизу девицы Молар уже склонились над своей работой.
— Желаем хорошо развлечься.
Все было хорошо знакомо, эта сцена была прожита столько раз, что даже не осталась в памяти.
Мотор завелся. Они оставили позади деревню, где некоторые припозднившиеся жители еще копошились в своих садиках, большинство же, наслаждаясь вечерней прохладой, молча сидели на стульях перед крыльцом. Некоторые слушали радио, включенное в доме.
Сначала они ехали молча, думая каждый о своем.
— Тони… — Она запнулась, и у него слегка сжалось сердце в ожидании продолжения. — Тебе не кажется, что Мариан какая-то бледненькая в последнее время?
Их дочь всегда была худышкой, с длинными руками и ногами, и никогда не отличалась румянцем.
— Я только сегодня говорила об этом с доктором Рике, я его встретила возле бакалейной лавки…
Не удивилась ли она, увидев за прилавком вместо Николя его мать? Не задумалась над этим?
— Он говорит, что у нас, конечно, хороший воздух, но детям иногда нужна смена обстановки. Он посоветовал свозить ее на море, когда мы сможем, может быть, на будущий год.
Тони сам удивился внезапному решению:
— А почему не в этом году?
Жизель не поверила своим ушам — они ни разу не были в отпуске с тех пор как переехали в Сен- Жюстен, потому что летом у Тони самый разгар работы. Землю они купили на свои сбережения, но придется еще много лет выплачивать кредиты за дом и ангар.
— Думаешь, это возможно?
Только раз, в первый год после свадьбы, когда молодожены еще жили в Пуатье, они провели две недели в Сабль-Долонь. Тогда он сняли комнатку у старушки, и Жизель сама готовила еду на спиртовке.
— Уже август. Боюсь, что комнату не найти.
— Остановимся в отеле. Помнишь ту гостиницу в конце пляжа, рядом с сосновым бором?
— «Серые камни». Нет, «Черные камни»!
Они однажды обедали там, отмечая день рождения Жизель. Им подали огромную камбалу, и Жизель даже немного захмелела от выпитого муската.
Тони был очень доволен принятым решением. Таким образом он хоть на время избавится от Андре и Николя.
— И когда ты думаешь…
— Я скоро скажу тебе.
Чтобы назначить точную дату и быть уверенным в том, что он сможет уехать, было необходимо поговорить с братом. Тони и затеял этот поход в кино специально, чтобы увидеться с Венсаном. Он проехал мимо отеля «Путешественник» не останавливаясь и припарковался на улице Гамбетта, неподалеку от «Олимпии». На улице сразу можно было отличить парижан от местных жителей — по их походке, одежде, манере разглядывать освещенные витрины.
Они всегда брали одни и те же места на балконе. В антракте, после программы новостей, мультфильма и документального фильма он предложил:
— Не зайти ли нам к Венсану выпить по стаканчику пива?
На террасе почти все столики были заняты. Франсуаза отыскала для них один свободный и вытерла его полотенцем.
— Два пива, Франсуаза. Мой брат здесь?
— Он за стойкой, месье Тони.
В кафе, где свет казался желтоватым, завсегдатаи играли в карты. Тони видел их сотни раз на одном и том же месте, за их игрой наблюдали, комментируя ходы, одни и те же зрители.
— Ну что?
Брат ответил ему по-итальянски. Это случалось очень редко — родившись во Франции, они говорили на этом языке только с матерью, которая так и не освоила французский.
— Точно не знаю, что произошло, но кажется, все нормально. Он сидел здесь, на террасе…
— Знаю. Я видел его сверху.
— Через десять минут после твоего ухода она спустилась, совершенно спокойная, как будто ничего не произошло, прошла через кафе, бросив мне на ходу: «Поблагодарите свою жену от моего имени, Венсан…»
Она говорила достаточно громко, чтобы муж услышал ее. Затем так же спокойно и уверенно вышла из кафе, с сумочкой в руке. Уже почти повернув на улицу Гамбетта, она сделала вид, что только сейчас заметила Николя.
— Ты! Что ты здесь делаешь?
Она села за столик лицом к нему, и я не слышал остального разговора.
— Было похоже, что они ссорятся?
— Нет. В какой-то момент она открыла сумочку и спокойно начала пудриться и подкрашивать губы.
— А он как выглядел? — Трудно сказать. Ты когда-нибудь видел, как он смеется? По-моему, она выпуталась, но будь я на твоем месте… Жизель здесь?
— На террасе.
Венсан пошел с ней поздороваться. Было тепло, небо было ясное. Экспресс пролетел мимо станции, не замедляя хода. На улице Гамбетта Жизель взяла мужа под руку, как она делала всегда, когда они гуляли.
— Как дела у твоего брата, он доволен?
— Удачный сезон. Туристов с каждым годом становится все больше.
Венсан купил только дело, ему не удалось приобрести помещение, потому что прежний владелец, уехавший в Ла-Сьота, не хотел его продавать. Но брат и без того многого добился, начав практически на пустом месте.
— Видел Лючию?
— Нет. Она, должно быть, на кухне. Я не успел с ней поздороваться.
Тони испытывал трудно объяснимое смущение, и не в первый раз. Жизель знала, что он был сегодня в Триане после полудня, но не спросила, виделся ли он с братом.
Иногда ему хотелось, чтобы она задавала ему вопросы, пусть даже затруднительные. Могла ли она не интересоваться жизнью мужа вне дома, когда в конце каждого месяца помогала ему вести записи и, следовательно, была в курсе его дел?
Или Жизель что-то подозревала и предпочитала не говорить об этом?
Им пришлось поторопиться — уже звенел звонок, и зрители спешили на свои места из маленького бара по соседству.
Только на обратном пути, в машине, фары которой, освещая окружающие деревья, делали пейзаж черно-белым, как в кино, он вдруг сказал:
— Сегодня четверг.
Одно только это слово заставило его покраснеть — оно напоминало ему голубую комнату, пульсирующее тело Андре, ее раздвинутые ноги и темный пушок, из-под которого медленно сочилось его семя.
— Мы могли бы уехать в субботу. Завтра я позвоню в «Черные камни», и, если у них есть две свободные комнаты, или даже одна, где можно было бы поставить кроватку для Мариан…
— Ты можешь оставить свои дела?
— Если будет нужно, я съезжу сюда раз — другой.
У него словно гора с плеч свалилась: только сейчас он осознал, какой опасности удалось избежать.
— Поедем на две недели и будем втроем целыми днями валяться на пляже.
Его вдруг захлестнула волна нежности к дочери, и он стал укорять себя за то, что не заметил, какая она бледненькая. Перед женой ему тоже было совестно, но как-то более абстрактно. Например, он ни за что
