ваших краях, а сейчас, поверьте, я сохраню наилучшие воспоминания…» Но Мегрэ ничего не сказал. Он молча продолжал есть. В душе он обзывал себя скотиной: ведь все в этом доме так милы, так гостеприимны. Возможно, на их совести и лежит смерть Альбера Ретайо, но ведь он обесчестил их дочь, как принято выражаться в их кругу. И потом, разве мадам Ретайо – а она ведь мать! – ропщет? Разве не она первая находит, что все к лучшему в этом лучшем из миров? Эти люди-сколько их: трое, четверо, больше? – изо всех сил стараются сохранить свою тайну, и само присутствие здесь Мегрэ, должно быть, является мукой, ну хотя бы даже для мадам Но. Ведь когда они провели в гостиной четверть часа вдвоем, она под конец от ужаса готова была разрыдаться. Проще всего было бы сделать вот что: завтра утром уехать. Как благословляла бы его вся семья, как со слезами на глазах благодарил бы его в Париже следователь Брежон! Так почему же Мегрэ не хочет уезжать? Только из любви к истине? Нет, этого он, пожалуй, не решился бы утверждать, глядя кому-нибудь прямо в глаза. Он не хочет уезжать потому, что здесь Кадавр. Со вчерашнего вечера Мегрэ потерпел уже несколько неудач по вине этого самого Кадавра, который не удостоил своего бывшего коллегу даже взглядом. Он шнырял повсюду, не обращая на Мегрэ никакого внимания, словно Мегрэ вообще не существовал или уж во всяком случае не был опасным соперником. Там, где успел побывать Кадавр, как по волшебству, улетучивались все свидетельские показания: люди или тут же все забывали, или просто отмалчивались, а единственное вещественное доказательство – кепка – как в воду канула.
Наконец-то после стольких лет этот неудачник, завистник, этот недотепа взял реванш.
– Вы о чем-то задумались, комиссар?
Мегрэ вздрогнул.
– Нет, просто так… Простите… Иногда на меня находит… Он сам не заметил, когда положил себе полную тарелку жаркого, и теперь смутился. Мадам Но, чтобы ободрить его, тихо сказала:
– Хороший аппетит гостя-лучшая награда хозяйке, – и, улыбнувшись, добавила:
– Месье Альбан не в счет. Ему все равно, что есть. Он не гурман. Он просто обжора.
Она шутила, и тем не менее и в ее голосе, и в ее взгляде проскальзывала обида. После нескольких рюмок вина Этьен Но еще больше раскраснелся и. вертя нож в руке, вдруг осмелел:
– Ну, комиссар, теперь, когда вы побродили по городку, побеседовали с людьми, какое мнение об этом деле сложилось у вас?
– Он познакомился с молодым Фийу… – вмешалась мадам Но, словно предупреждая мужа об опасности.
И Мегрэ, с которого все не спускали глаз, неторопливо, подчеркивая каждое слово ответил:
– Думаю, что Альберу Ретайо не повезло.
Как будто он не сказал ничего особенного, но Жене-вьева побелела. Эта туманная, незначительная фраза настолько поразила ее, что Мегрэ подумал: сейчас она встанет и выбежит из гостиной. Этьен Но силился понять, что комиссар хотел этим сказать. А Гру-Котель злорадным тоном заметил:
– Вот слова, достойные античного оракула. Если бы я не имел доказательства, что в ту злосчастную ночь спокойно спал в номере гостиницы «Европа» в восьмидесяти километрах отсюда, я бы сейчас почувствовал себя неуютно…
– Значит, вы не знаете поговорки, что бытует в полицейской среде, – бросил Мегрэ. – «Чем убедительнее алиби, тем больше подозрений».
Шутка Мегрэ явно взволновала Альбана. Он отнесся к ней вполне серьезно.
– В таком случае, – проговорил он, – вы должны заподозрить в соучастии и начальника канцелярии префектуры, потому что он весь вечер был со мной. Мы с ним друзья детства и время от времени проводим вместе вечерок, случается, часов до двух-трех ночи засиживаемся…
Что-то толкнуло Мегрэ довести игру до конца. Возможно, его раздражала откровенная трусость этого псевдоаристократа. Мегрэ достал из кармана свою известную всем в уголовной полиции толстую записную книжку, перетянутую круглой резинкой, и деловым, официальным тоном спросил Гру-Котеля:
– Его имя?
– Вы не шутите? Вы, правда, хотите… Если вам угодно… Мюзелье… Пьер Мюзелье… Он старый холостяк… Живет на площади Наполеона, над гаражами Мюрса… Метрах в пятидесяти от гостиницы «Европа»…
– Не пойти ли нам пить кофе в гостиную? – предложила мадам Но.
– Ты подашь кофе, Женевьева? Ты не устала? Мне кажется, ты очень бледна. Может, тебе лучше лечь в постель?
– Нет.
Это была не усталость, а предельное напряжение. Можно было подумать, что у Женевьевы какие-то свои счеты с Гру-Котелем-она не спускала с него глаз.
– Вы вернулись в Сент-Обен на следующий же день? – с карандашом в руках продолжал Мегрэ.
– Да, на следующий день. Я воспользовался машиной одного приятеля и доехал до Фонтенэ. Там я пообедал у своих друзей, выходя от них, случайно встретил Этьена, и он довез меня сюда в своей машине…
– В общем, вы кочевали из одного дружеского дома в другой…
Мегрэ совершенно откровенно намекнул, что Гру-Котель-прихлебатель, и это действительно было так. Все прекрасно поняли намек комиссара, а Женевьева вспыхнула и отвернулась.
– Вы так и не соблазнитесь сигарой, комиссар? – попытался перевести разговор на другую тему Этьен Но.
– Могу ли я считать, что допрос окончен? – спросил Гру-Котель. – Если да, то, стало быть, я свободен. Мне хотелось бы сегодня пораньше вернуться домой…
– О, чудесно! Я как раз собирался прогуляться в город. Если не возражаете, мы пройдемся вместе…
– Но я на велосипеде…
– Пустяки. Велосипед можно вести рядом. Кстати, в таком тумане на велосипеде легко угодить в канал…
Но что это? Стоило ему предложить Альбану Гру-Котелю выйти вместе, как Этьен Но нахмурился. Похоже было, что он сейчас увяжется за ними. Или он считает, что Альбан слишком взволнован и способен под давлением сделать признание? Как он смотрит на него! «Будьте осторожны. Вы взвинчены. Он сильнее вас», – казалось, говорил его взгляд. Почти то же самое можно было прочесть во взгляде Женевьевы, хотя он был суровее и презрительнее:
«Постарайтесь хотя бы достойно держаться». Мадам Но ни на кого не смотрела. Она устала. Она уже ни на что не реагировала. При таком нервном напряжении ее хватит ненадолго. Но удивительнее всех вел себя сам Альбан Гру-Котель. Он никак не мог решиться уйти и ходил взад и вперед по гостиной, судя по всему, с тайной надеждой улучить подходящий момент и что-то шепнуть Этьену Но.
– Вы просили меня зайти к вам в кабинет, обсудить эту историю со страхованием, – сказал он Этьену.
– С каким страхованием? – недогадливо спросил тот.
– Да, впрочем, пустяки. Завтра поговорим.
Какую же важную новость должен был он сообщить Этьену Но?
– Так, любезный друг, вы идете? – поторопил Гру-Котеля Мегрэ. – Может быть, вас все-таки подбросить на машине? Или, если хотите, садитесь за руль сами…
– Спасибо… Мы прогуляемся, поболтаем дружески по дороге…
Туман сразу же поглотил их. Альбан Гру-Котель с велосипедом шел быстро, но ему приходилось то и дело останавливаться и поджидать Мегрэ, который не решался в такой темноте ускорить шаг…
– Очень славные люди!.. Прекрасная семья!.. А, должно быть, для девушки такая жизнь слишком однообразна. Подруги у нее есть? – начал разговор Мегрэ.
– Насколько мне известно, здесь у нее нет подруг. Летом приезжают кузины, иногда она проводит у них недельку…
– Наверно, она бывает в Париже, у Брежонов?
– Да, как раз недавно она гостила у них…
Мегрэ добродушно вел этот невинный разговор. Их окружало белесое, леденящее облако, и они почти
