борту находился манипулятор и комплект антикварных запасных частей. Астронавты заменили на телескопе все поврежденные компоненты, вернули к жизни его системы и возвратились на Землю.
Таким образом телескоп вновь открыл свой глаз.
Годы проходили один за другим, а затем телескоп кое-что увидел.
Многие считали символичным, что старейший на Земле космический телескоп первым из всех систем на поверхности планеты и около нее увидел приближающуюся квинт-бомбу.
В «Горном воздухе» Белла Фингал просматривала полученные с телескопа «Хаббл» снимки и увидела сверкающую каплю, скользящую среди звезд. До того момента, как бомба достигнет Земли, оставалось меньше года. От ужаса у нее в желудке начался болевой спазм.
Она позвала Пакстона.
— Иди сюда, Боб. Мы же не можем просто сидеть и ждать, когда эта штука к нам прилетит. Мне нужны свежие идеи.
37. Новый Нью-Орлеан
В последний день путешествия «Трезубец» входил в дельту Миссисипи. Даже Абдикадир вышел на палубу, чтобы посмотреть на это зрелище. В новом мире уровень моря был значительно ниже, чем прежде, до наступления ледникового периода, и поэтому дельта продвинулась далеко вперед в Залив. Здесь, конечно же, не было Нью-Орлеана, и среди зарослей густого тростника прекрасно себя чувствовали аллигаторы размером с небольшой грузовичок.
«Трезубец» осторожно пришвартовался к маленькой пристани. Байсеза увидела пакгаузы и причалы, над одним из которых возвышалось нечто похожее на деревянный подъемный кран. За портовыми строениями был виден крошечный город, просто скопление деревянных лачуг.
— Добро пожаловать в Новый Нью-Орлеан, — сухо сказала Эмелин. — От старого практически ничего не осталось. Мы сделали все, что могли.
Абдикадир произнес нечто, похожее на молитву на гортанном греческом языке.
— Байсеза, — сказал он. — Я все время удивлялся, что за машины используют эти американцы для осушения своих портов. Посмотри туда.
Сквозь поднимающийся над водой туман Байсеза увидела медленно бредущих животных, с виду напоминавших слонов. Запряженные по четыре, в сбруе из толстых веревок, они тянули за собой какую-то огромную машину. Все же вид этих животных показался Байсезе странным: черепа их были не такими крупными, как у слонов, на макушке было возвышение, а на спинах — горбы. Погонщики управляли ими с помощью стрекал и кнутов. По сравнению с животными люди казались карликами. Было ясно, что эти гиганты гораздо крупнее африканских слонов из мира Байсезы. Вот один из них поднял голову вверх и затрубил — звук получился слабый и монотонный, — и Байсеза увидела его огромные, слегка закрученные бивни.
— Ведь это не слоны, не правда ли? — спросила она.
— Добро пожаловать в Америку! — насмешливо провозгласила Эмелин. — Этих животных мы называем мамонтами Джефферсона. Некоторые называют их императорскими мамонтами, или колумбийскими, но в Чикаго мы все патриоты, и поэтому для нас они мамонты Джефферсона.
Абдикадир был заинтригован.
— А их легко приручать?
— Если верить тому, что пишут в газетах, то нет, — ответила Эмелин. — Мы привезли сюда из Индии несколько укротителей слонов. Наши люди для этого не подошли, потому что вели себя слишком эмоционально и норовили их избивать и убивать. А индийцы ворчат, что они тысячи лет потратили на то, чтобы привести к послушанию своих слонов, а здесь все их старания пошли прахом. Но давайте поспешим. Нам надо успеть на поезд…
Пассажиры высаживались на берег, неся в руках скудный багаж. Портовые рабочие не проявляли к вновь прибывшим ни малейшего интереса, если, конечно, те не были одеты в македонское платье.
Стояло лето. Путешественники находились к югу от широты старого Нью-Орлеана, но ветер с севера был пронизывающе холоден.
Никакой железнодорожной станции на берегу не было, просто место, где сходились грубо проложенные пути, кучами валялись ржавые рельсы и обломки старых спальных вагонов. Однако позади свистящего допотопного паровоза, тянущего за собой открытую платформу с бревнами, вытянулась вереница вагонов.
Эмелин обратилась прямо к машинисту. За проезд она заплатила долларовыми банкнотами. Кроме того, в местном баре она купила хлеба, немного говяжьего рагу и кофейник с кофе. Деньги, которыми она расплачивалась, были новыми и хрустящими: очевидно, в Чикаго был свой монетный двор.
Оказавшись в привычных условиях, она повеселела и стала очень деятельной. Байсеза должна была признать, что дух современности здесь чувствовался очень сильно, даже на окраине. В Европе Александра его явно не хватало, и там быстро скатывались назад в прошлое.
В поезде в их распоряжении оказался целый вагон. Все остальные вагоны были большей частью битком набиты товарами: лесом, овечьей шерстью, бочками с соленой рыбой. Окна в поезде не были застеклены, однако в случае сквозняков их можно было занавесить чем-то вроде пологов из шкур, а на сиденьях лежали горы одеял, сделанных из толстой пахучей коричнево-рыжей шерсти. Эмелин всех заверила, что всего этого будет достаточно, чтобы по пути в Нью-Чикаго они не замерзли.
— Там вам понадобится зимняя одежда, — сказала она. — Мы что-нибудь подберем для вас в городе…
Через пару часов после их приезда — уже наступил полдень — из трубы локомотива начали вырываться клубы дыма, и поезд медленно тронулся. Под вагоном раздалось квохтанье кур и писк цыплят, которые разбегались в разные стороны. Из близлежащих хижин появилось несколько тощих ребятишек, которые махали отъезжающим руками. Абди и Байсеза тоже махнули им в ответ. Ветер переменился, дым из трубы несло теперь прямо в лицо пассажирам, однако это был дым от сгоревшей древесины, он имел такой знакомый и успокаивающий запах.
Эмелин объяснила, что они поедут по долине Миссисипи вплоть до самого Нью-Чикаго, который находился возле Мемфиса старого мира. Путешествие в несколько сотен километров должно было занять примерно двадцать четыре часа, так что путешественникам придется ночевать в поезде.
Байсеза с любопытством смотрела в окно. Движение по реке Миссисипи было весьма интенсивным, плавающие средства поражали своим разнообразием и причудливостью: рядом с александрийскими триремами, которые были похожи на пароходы с веслами и держались в основном ближе к берегу, плыли местные американские каноэ, хотя самих американских аборигенов на «Мире» не было.
Эмелин сказала:
— Наши люди достали несколько боевых каноэ из городского музея и со всемирной ярмарки. Разобрали на части, чтобы посмотреть, как они сделаны. Потом совершили набег на Шоу Дикого Запада Уильяма Коди, где разжились луками, стрелами и всяким прочим скарбом. Каноэ очень хорошенькие, вы не находите? Я каталась на одном вместе с Джозом, ради шутки. Но вода была такой холодной! Она течет прямо с ледников. Упасть в нее — удовольствие сомнительное.
— Верблюды, — сказал Абдикадир, указывая на дорогу.
Байсеза увидела что-то вроде каравана, бредущего на юг, в сторону порта. Мужчины и женщины ехали на смешных лошадках, которые постоянно брыкались или норовили кого-нибудь укусить. Над ними возвышались верблюды, тяжело груженные, величественные, плюющиеся.
— Это тоже импорт? — спросила она.
— Нет, нет, — заверила ее Эмелин. — Верблюды уже здесь были. И эти лошади тоже. На самом деле здесь было множество разных видов, но не все из них приносили пользу. Я вам уже говорила, что у нас здесь настоящий зоопарк. Мамонты, мастодонты, верблюды, саблезубые кошки… Давайте надеяться, что мы
