возможным строить на ней корабли и свыше существовавшего там предела в 5000 тонн. Другая, более новая верфь находилась в Куре.
В то время как линкоры и броненосные крейсера продолжали строиться в Англии, небольшой, но постоянно растущий процент крейсеров и торпедных кораблей строился уже дома. Подразумевалось, что в свое время в Японии будут клепать и линкоры. Однако даже в условиях домашней постройки приходилось доставлять извне заграничные детали, а это было очень неудобно, т.к. материалы из-за границы приходили лишь через 6—7 месяцев после заказа. Если же данный компонент оказывался дефектным, на замену его уходило еще семь месяцев. Япония становилась очень зависимой от Британии в области пушек, а также в части боеприпасов и угля.
В 1880-х годах японский ВМФ почти всецело расширялся за счет легких крейсеров, кораблей береговой обороны, канонерок и торпедных судов. К этому поколению относился и легкий крейсер «Идзуми», построенный в 1883 г., по вступивший в строй в 1895 г. Он сыграл ключевую роль в Цусимском бою. Этот корабль интересен тем, что приобретен он был как секонд-хенд в Южной Америке (не первая и не последняя сделка такого рода).
Следует упомянуть также маленькую «Сума», известную тем, что это был первый крейсер, полностью спроектированный и построенный в Японии. Он был спущен на воду в 1895 г.
1896-й был годом новой морской программы: к 1906 году ВМФ Японии должен был вырасти соответственно потребностям Японии как имперской державы. Восприимчивый, как всегда, к британской политике и практике, ВМФ Японии ввел свой собственный «стандарт мощи двух флотов», то есть японский флот должен был быть сильнее, чем соединенные дальневосточные эскадры двух любых держав, исключая Британию. Под любыми другими державами подразумевались Россия и Франция.
ПЕРВАЯ МОРСКАЯ КАМПАНИЯ
Хотя конфликт между Россией и Японией был фактически неизбежен (влияние одной стороны в Маньчжурии, Корее или Китае всегда вредило интересам другой), он все же — по крайней мере, для России — не должен был начаться тогда, когда он начался. То, что война началась в 1904 г., в значительной степени виноват был Петербург, в котором не верили, что Япония решится на войну с такой большой европейской державой, как Россия. Высшие морские офицеры (отнюдь не армейские) были среди «ястребов», не понимавших, почему Россия должна терпеть господство японцев в Корее в обмен на русское преобладание в Маньчжурии. Они хотели преобладать и здесь, и там. Среди тех, кто держался наиболее жесткой линии, самым рьяным был наместник царя на Дальнем Востоке А. Алексеев. Непосредственным поводом явилась концессия, предоставленная русским на рубку леса в Северной Корее. Независимо от того, были ли русские лесорубы, посланные в Корею, на самом деле переодетыми солдатами или нет, было очевидно, что уже сам этот факт сильно встревожит Японию.
Был тут, однако, один момент, придававший жесткости политике Японии. По Англо-Японскому соглашению от 1902 г. Япония заявляла, что если она вступит в войну с Россией, то это будет одна Россия, а не Россия плюс Франция или Россия плюс Германия. В сущности, это означало, что если Япония начнет войну па Дальнем Востоке, то при вступлении в войну против Японии третьей силы па стороне Японии выступит Британия. Корейский кризис привел к переговорам, которые успеха не имели. Япония разорвала дипломатические отношения с Россией, а потом напала.
Россия провоцировала войну с Японией как раз в самый выгодный для Японии момент. В предшествующие годы, когда росла напряженность, Россия сосредоточила свой Балтийский флот на Дальнем Востоке. К началу войны Россия имела там семь линкоров против шести японских, хотя Япония имела тогда превосходство в крейсерах и торпедных судах. В день объявления войны русские подкрепления — линкор и дна крейсера, поневоле отстававшие из-за медлительного «Осляби», находились в Красном море, но в связи с изменением обстановки им было приказано повернуть обратно. Если бы война началась хотя бы одним годом позже, Россия имела бы на Дальнем Востоке не только «Ослябю», но два или три новых линкора типа «Суворов», не считая «Сисоя Великого», иными словами, 12 боевых кораблей, тогда как линейный флот Японии оставался бы при шести.
Японцы знали об этом. Они также были хорошо информированы о ходе строительства кораблей на русских верфях. По свидетельству русского корабельного архитектора, работавшего тогда на Петербургском судостроительном заводе, осенью 1903 г. японская морская делегация посетила завод, при этом гостям было показано все, что им хотелось увидеть: «Смотрите, — говорили им, — нам нечего скрывать». Японцы не в пример русским глубже ошущали жизненную важность силы на море.
Японская стратегия удерживания Кореи, а затем захват Порт-Артура и наступление на русских в Маньчжурии были бы невозможными без надежных морских путей, связующих Японию с материком. Даже русская главная грузовая артерия «Транссиб», постоянно страдающая малой пропускной способностью, была не так уязвима, как японские пароходы.
6 февраля (26 января по русскому стилю) адмирал Того, главнокомандующий Японским военно- морским флотом, собрал своих старших офицеров на военно-морской базе Сасебо и отдал свои распоряжения. Первой его задачей было внезапным нападением лишить русских их преимущества в линкорах до того, как война будет объявлена. Выделив пять крейсеров для прикрытия высадки войск в Корее и борьбы с русским отрядом кораблей в Чемульпо, Того стянул все линкоры и крейсера плюс все имеющиеся эсминцы к Порт-Артуру. Около 23.00 вечера 8 февраля девять японских эсминцев скрытно подошли к Порт- Артуру, имея целью торпедировать главные русские корабли, другие же торпедные корабли были направлены в близлежащий русский порт Дальний.
Русская эскадра, стоявшая в Порт-Артуре, была очень далека от боевой готовности. К тому же в тот час многие офицеры были на берегу, на балу, который давала жена адмирала госпожа Старк. Все же на дежурстве оставался (с очень неясными инструкциями) патруль из двух эсминцев. Этот патруль был замечен японскими эсминцами, хотя сами они оставались незамеченными. Однако само присутствие даже пары боевых кораблей помешало атаке: стараясь обойти их, один из японских эсминцев был выведен из строя в результате столкновения. Более благоприятных условий для торпедной атаки нечего было и ожидать: темная ночь и хорошо видимые вражеские цели, к тому же неподвижные на своих якорях. Эсминцы врываются в гавань, выстреливают все свои шестнадцать торпед и спешат выйти из зоны обстрела, когда с оторопевших русских кораблей раздаются первые шальные выстрелы.
Результаты этой акции, однако, должны были сделать очевидным для всех флотов (но не сделали), что торпеды, как оружие, сильно переоценивались. Ни один из русских кораблей не затонул, и только три получили повреждения. Но два из трех поврежденных кораблей оказались самыми новыми линкорами Тихоокеанской эскадры. С самого начала фортуна отвернулась от русского флота. Таким образом, хотя ремонт был сделан быстрее, чем этого хотелось бы японцам, все же в течение каких-то очень важных нескольких недель Япония имела численное превосходство в линкорах, а также (бывшее и раньше) преимущество в тяжелых крейсерах.
На следующее утро линкоры и тяжелые крейсера Того подошли к Порт-Артуру, надеясь покончить с русской эскадрой. Произошла артиллерийская дуэль между японскими кораблями, с одной стороны, и русскими кораблями и береговыми батареями — с другой. И хотя русские корабли в итоге укрылись в гавани, японцы понесли более заметные потери в этом бою, протекавшем в основном на расстоянии 8000 ярдов (около 8 км). Пока главные силы японского флота готовились напасть на Порт-Артур, вице-адмирал Уриу, имея пять крейсеров и четыре миноносца, двигался в сторону Кореи в район Чемульпо (ныне Инчон). По мере роста напряженности в Корее несколько морских держав послали свои боевые корабли в Чемульпо «для защиты своих национальных интересов». За несколько дней до начала войны японские агенты стали контролировать телеграфную линию Сеул—Чемульпо — единственный канал связи между русским морским отрядом в Чемульпо и его штабом в Порт-Артуре. Не получая никаких указаний, но зная о начавшемся кризисе, командир отряда решает перевести два своих корабля из Чемульпо в более надежный Порт-Артур, но по каким-то причинам местные русские власти задерживают его в Чемульпо. Тогда вопреки приказу, чтобы выяснить, что происходит, он отправляет на разведку в сторону Порт-Артура канонерскую лодку
