— Ну, сюжетик был насчет одной компании старикашек, — сказал Рен. — Они вроде пласт-шутов, но только их совершенно не волнуют ни красота, ни экзотическая телесная мода. Интересует их исключительно продление жизни. Каждые шесть месяцев — частичная замена печени, каждый год — новое клонированное сердце.
— Продление жизни? — удивилась Айя, — Но сюжеты про стариков особой популярностью не пользуются.
— А у этого сюжета — привкус заговора, — ответил Рен. — У этих старикашек есть теория насчет того, что врачам известна тайна: как добиться, чтобы люди жили вечно. Они говорят так: единственная причина, почему люди умирают от старости, — это стремление сдерживать рост численности населения. Что-то вроде Операции Красоты. Врачи скрывают правду!
— Обалдеть… — пробормотала Айя.
У нее по спине побежали мурашки. Поверить во всякие заговоры было очень легко после того, как власти на протяжении нескольких столетий делали всех безмозглыми. А вечная жизнь… На такое бы даже малявки обратили внимание.
— Ты забыл о самом клевом, Рен, — заметил Хиро. — Эти старикашки собираются поднять весь город на борьбу… за бессмертие. Как будто это типа из разряда прав человека. Народ требует расследования! Скажи же?
Хиро небрежно покачал рукой. Число его рейтинга исчезло с экрана. Появилась паутина линий — огромный график, отражающий процесс прохождения сюжета по городскому интерфейсу в течение ночи. Гигантские спирали дебатов, несогласия и откровенной блокады сюжета расходились от канала Хиро. К обсуждению подключилось более четверти миллиона человек.
Было ли бессмертие завиральной идеей? Неужели головной мозг человека мог навсегда сохранить здравомыслие? Если никто не будет умирать, куда всех девать? Не закончится ли рост населения тем, что люди начнут пожирать планету?
От последней мысли у Айи снова закружилась голова. Она вспомнила тот день, когда в школе им показывали спутниковые снимки времен эпохи ржавников — до того момента, когда начался контроль численности населения. Крупные города были настолько велики, что их было видно из космоса Миллионы лишних людей перенаселяли планету, и большая их часть жила в абсолютной безвестности.
— Вы только поглядите! — воскликнул Хиро. — Все уже уходят от моего сюжета. Мой рейтинг упал до девятисот. Как только люди могут быть настолько плоскими!
— А может, сюжет про бессмертие помаленьку устаревает? — пошутил Рен, подмигнув Айе.
— Ха-ха, — мрачно проговорил Хиро, — интересно, кто украл мои баллы?
Он снова пошевелил рукой, и уолл-скрин распался на дюжину экранов поменьше. Появились знакомые лица двенадцати самых знаменитых технарей-«выскочек» в городе, Айя обратила внимание на то, что Хиро стал номером четвертым.
Ее брат наклонился к экрану и принялся обшаривать сеть, чтобы узнать, что происходит с его рейтингом.
Айи вздохнула. Хиро во всей красе. Он уже забыл о, что она пришла поговорить с ним. Но она молча уселась на диван рядом с Реном, стараясь помять не слишком много маленьких грустных бумажных журавликов. Она решила, что лучше дать Хиро спокойно разобраться с его рейтингом, а уж потом признается в том, что ее аэрокамера лежит на дне подземного озера.
К тому же Айя и сама была не против немного поглядеть на экран. Знакомые голоса успокаивали нервы. Это было похоже на разговор со старыми друзьями.
Лица людей так изменились со времени начала реформы «Чистый разум». Новые моды, группировки и изобретения стали просто непредсказуемыми. Порой из-за этого в городе воцарялась бессмыслица. Известные персоны служили лекарством от обыденности, от заурядности. Примерно так же, наверное, все обстояло во времена до эпохи ржавников, когда люди каждый вечер собирались у костра и слушали старейшин. Для утешения, для утоления чувства привычки и были нужны знаменитости — даже такие эго-«выскочки», как Нана Лав, которая рассказывала всего-навсего о том, что она нынче ела на завтрак.
В правом верхнем углу экрана Гамма Мацуи говорила о новой религии. Какая-то группировка историков применила сравнительный анализ к самым великим духовным книгам мира, а затем запрограммировала полученные результаты таким образом, чтобы система выдала Божьи заповеди.
И по какой-то причине программа велела этим историкам не есть свиней.
— Интересно, кому бы это вообще могло прийти в голову? — удивилась Айя.
— Вот-вот, — кивнул Рен и рассмеялся, — ведь свиньи — исчезающий вид. Похоже, этим типчикам придется серьезно поработать над полученными заповедями.
— Боги — это так старомодно, — сказал Хиро.
Айя улыбнулась.
Воскрешение древних религий вошло в моду сразу после реформы вольномыслия, когда все еще пытались осознать, что означают новые свободы. Но теперь помимо, религий было заново открыто столько всякого разного: воссоединение семей, преступность, манга и праздник в честь цветения сакуры. Да, существовало несколько сект, проповедовавших культ Янгблад, но у большинства людей дел было по горло, им было не до божественных супергероев.
— А что же затеял наш Безымянный? — спросил Хиро, переключив звук на другой канал.
Безымянным Хиро и Рен называли Тоси Банана — самого тупого из городских знаменитостей. Он скорее был критиком, нежели настоящим технарем-«выскочкой», и вечно обрушивался с нападками на какую-нибудь новую группировку или веяние моды, раздувал ненависть ко всему непривычному и незнакомому. Он считал, что свободомыслие было настоящей катастрофой, — только потому, что новые дикие хобби и мании могли грозить всеобщему спокойствию. Рен и Хиро никогда не произносили его имени, а прозвище меняли каждые пару недель — до тех пор, пока городской интерфейс не начинал понимать, кого же они имеют в виду. Порой даже насмешки помогали росту рейтинга лиц. В условиях репутационной экономики единственный реальный способ кому-либо навредить состоял в том, чтобы этого человека напрочь игнорировать. Безымянного все поголовно в городе либо люто ненавидели, либо обожали, и потому рейтинг его лица витал в пределах первой сотни.
Сегодня утром он критиковал новую тенденцию владельцев домашних животных и их омерзительные эксперименты по выведению новых пород. На экране появился кадр: была заснята собака, выкрашенная в розовый цвет. Клочья шерсти у нее были выстрижены в форме сердечек. Айя подумала, что это очень круто.
— Да ведь это просто пудель, тупица ты и брехло! — не выдержал Рен и запустил в экран подушку.
Айя захихикала. Не сказать, что смешные собачьи стрижки происходили прямиком из эпохи ржавников — точно так же, как шитье меховых шуб и поедание свиней.
— Он только зря небо коптит, — буркнул Рен, — Закрой его!
— Замени его следующим по порядку, — дал Хиро приказ своей умной комнате, и лицо Безымянного пропало с уолл-скрина.
Айя пробежалась взглядом по экранам. Она не увидела ничего, что взволновало бы ее так же сильно, как прогулка на крыше маглева. А ведь «ловкачки» просто обязаны были быть знаменитее, чем пудели, поедание свиней и слухи о бессмертии. Айе просто нужно было убедиться в том, что она станет самым первым репортером-«выскочкой», поместившим сюжет об этой компании на своем канале.
Но тут она увидела, кто появился в верхнем левом углу настенного экрана вместо Безымянного, и вытаращила глаза.
— Ой… — прошептала она. — Кто этот парень?
Но на самом деле она знала, как зовут этого роскошного красавца с лицом, как из манги.
Это был Фриц Мицуно.
Фриц
