К концу лета уже почти всем их одногодкам исполнилось шестнадцать, и те превратились в красоток и красавцев. А оставшиеся стали безобразничать на полную катушку. Но почему-то так получалось, что почти никого не наказывали, и Тэлли уже казалось, что клятву Перису она дала сто лет назад. Вот станет красоткой — и все, что случилось за этот месяц, будет не важно. Ей не терпелось оставить все это позади, но напоследок она была не прочь от души повеселиться.
Вспомнив о Перисе, Тэлли приклеила себе большой пластиковый нос. Прошлой ночью они совершили налет на помещение театрального класса в интернате Шэй и набрали там уйму париков, накладных бровей, носов и прочих вещей для изменения внешности.
— Ты готова? — спросила она. И хихикнула. Получилось гнусаво из-за накладного носа.
— Секундочку. — Шэй схватила с полки большую толстую книгу. — Ладно, шоу начинается.
Они одновременно вскочили.
— Отдай мне эту книжку! — крикнула Тэлли. — Она моя!
Они услышали, что уродцы внизу замолкли. Большого труда подружкам стоило не посмотреть вниз, на испуганные мордашки новичков.
— А вот и нет, Пятачок! Я ее первая взяла.
— Ты что, шутишь, Толстуха? Ты и читать-то не умеешь!
— Да? Не умею? А ты вот это почитай!
Шэй размахнулась и швырнула книгу в Тэлли. Та увернулась, книгу поймала, запустила ею в Шэй и попала по поднятым вверх рукам. От удара Шэй покачнулась и перевалилась через боковую планку стеллажа.
Тэлли, наклонясь вперед, вытаращенными глазами следила за тем, как Шэй летит вниз. Расстояние до пола на нижнем ярусе библиотеки составляло три этажа. Новенькие уродцы хором завизжали и разбежались в стороны от размахивающей руками и ногами девочки, падающей прямо на них.
В следующую секунду сработала спасательная куртка, и Шэй взмыла в воздух, оглушительно и дико хохоча. Тэлли подождала еще несколько секунд. Страх новичков сменился изумлением: Шэй снова подпрыгнула вверх, а потом приземлилась на стол и опрометью помчалась к двери.
Тэлли бросила книгу, слезла со стеллажа и побежала к лестнице. Одолевая за один прыжок по целому пролету, она устремилась к выходу из корпуса.
— О, это было что-то!
— Ты их рожи видела?
— Не очень, — призналась Шэй. — Я не спускала глаз с пола, летевшего мне навстречу.
— Да, я помню, когда я с крыши летела, со мной то же самое было. Земля как-то привлекает внимание.
— Кстати о рожах. Нос-то сними.
Тэлли хихикнула и отлепила от лица нос.
— Да уж, нет смысла быть уродливее, чем обычно.
Шэй нахмурилась. Она отклеила накладную бровь и сердито зыркнула на Тэлли.
— Ты не уродка.
— Перестань, Шэй.
— Я не шучу. — Она протянула руку и прикоснулась к носу Тэлли. — У тебя классный профиль.
— Не говори глупостей, Шэй. Я уродка, ты тоже. И такими нам быть еще две недели. Но ничего в этом нет ужасного. — Она расхохоталась. — У тебя, например, одна бровь косматая, а вторая тонюсенькая.
Шэй отвела взгляд и принялась молча снимать с себя остатки грима.
Они спрятались в раздевалке у песчаного пляжа, где до того оставили свои кольца-интерфейсы и одежду. Если бы кто-то спросил, они бы сказали, что все это время купались. Купание в реке представляло собой грандиозный способ надувательства. При этом тебя никто не сумеет разыскать по температуре тела, а ты можешь без труда сменить одежду. К тому же это служило прекрасным оправданием при ответе на вопрос, почему на тебе нет кольца-интерфейса. Река смывала все преступления.
Еще через минуту они уже плескались в воде, утопив все гримировальные принадлежности. Спасательную куртку они собирались попозже вернуть на место — положить в ящик в подвале школы искусств.
— Я серьезно говорю, Тэлли, — сказала Шэй, как только они вошли в воду. — Нос у тебя совсем не уродливый. И глаза твои мне тоже нравятся.
— Мои глаза? Ну это уже просто полный бред. Они же… ну, как говорится, слишком близко посажены.
— Кто это говорит?
— Биология.
Шэй набрала в пригоршню воды и плеснула на Тэлли.
— Ты же не веришь во всю эту дребедень, правда? В то, что существует только одна разновидность внешности и что все запрограммированы с этим соглашаться?
— При чем тут «веришь» или «не веришь», Шэй! Это просто все знают, вот и все.
— Они все на одно лицо!
— Мне тоже так казалось. Но когда мы с Перисом пробирались в Нью-Красотаун, мы их там много повидали и поняли, что красивые выглядят по-разному. Каждый выглядит по-своему, просто различия более тонкие, потому что они — не уроды.
— И мы не уроды, Тэлли. Мы — нормальные. Пусть мы не писаные красавицы, но, по крайней мере, мы — не куклы Барби, у которых нет ничегошеньки своего.
— Что это еще за куклы?
Шэй отвела взгляд.
— Мне про них Дэвид рассказывал.
— Блеск. Опять Дэвид.
Тэлли оттолкнулась ступнями от дна и поплыла на спине, глядя на небо и желая, чтобы этот разговор поскорее закончился. Они еще несколько раз побывали на руинах, и Шэй всякий раз настаивала на своем и зажигала фальшфейер, но Дэвид так ни разу и не показался. Тэлли становилось здорово не по себе из-за того, что они в мертвом городе поджидали, соизволит ли явиться какой-то парень, которого, может, и на свете-то нет. Да, осматривать руины было очень классно, но Тэлли уже начало казаться, что Шэй просто чокнулась на этом Дэвиде, и поэтому от вылазок на руины она получала все меньше и меньше радости.
— Он существует. И я с ним не один раз встречалась.
— Хорошо, Шэй. Дэвид существует. Он реален. Но точно так же реально уродство. И тут ничего не изменить одним своим желанием или тем, что ты станешь себе твердить: «Я — красотка!» Поэтому-то и придумали операцию.
— Но это обман, Тэлли. Всю свою жизнь ты видела красивые лица. Твои родители, твои учителя — все, кто старше шестнадцати. Но ты не родилась с этим ожиданием, что тебя все время будут окружать сплошные красавцы. Тебе вбили в голову мысль о том, что все прочее — уродство. Тебя так запрограммировали.
— Это не программирование, это естественная реакция. И, что гораздо важнее, это справедливо. В прошлом все происходило как попало. Одни рождались более или менее красивыми, а другие оставались уродцами на всю жизнь. А теперь уродливы все… пока не похорошеют. Неудачников нет.
Шэй немного помолчала и сказала:
— Неудачники есть, Тэлли.
Тэлли поежилась. Все знали про «пожизненных уродов» — тех немногих, у кого операция прошла неудачно. Они редко попадались на глаза. Им разрешалось появляться на публике, но многие предпочитали уединение. А кто бы не предпочел на их месте? Юные уродцы выглядели так себе, но они хотя бы были молоды. А вот старые уроды — нет, это было что-то неописуемое.
— Ты про это? Ты боишься, что операция пройдет неудачно? Глупости, Шэй. С тобой все нормально. Через две недели будешь такой же красоткой, как все.
— Я не хочу быть красоткой.
