Тэлли почти ничего не понимала — только какие-то обрывки. Шэй явно пыталась скрыть настоящее значение слов от любого другого человека, которому могла попасть в руки эта записка, и упоминала какие- то вещи или места, понятные только им двоим. Теперь параноидальное настроение подруги стало понятно Тэлли. Познакомившись с доктором Кейбл, она поняла, почему Дэвид хотел сохранять свой город — или лагерь — в тайне.
Тэлли неотрывно смотрела на записку и вдруг поняла, что именно этот клочок бумаги и нужен был от нее доктору Кейбл. Эта женщина сидела напротив нее в комнате, записка все это время лежала в сумке, и никто не додумался обыскать Тэлли. Это означало, что Тэлли удалось сдержать клятву, данную Шэй, и что она обладала кое-чем, позволявшим ей поторговаться.
И еще это означало, что Комиссия по чрезвычайным обстоятельствам могла допускать ошибки.
Тэлли увидела, как перед обедом вернулись уродцы. Выходя из школьного аэробуса, они, все как один, вытягивали шеи, пытаясь разглядеть ее в окне. Несколько ребят стали тыкать пальцами в ее сторону, и Тэлли поспешно отпрянула от подоконника. Через несколько минут Тэлли услышала в коридоре шаги уродцев. Проходя мимо ее комнаты, ребята умолкали.
Некоторые сдавленно хихикали — так обычно вели себя новенькие уродцы, когда старались вести себя тихо.
Что же, они смеялись над ней?
В желудке у Тэлли заурчало, и она только теперь вспомнила, что не завтракала и даже вчера не ужинала. Не полагалось есть и пить за шестнадцать часов до операции. Она ужасно проголодалась.
Но она не вышла из комнаты до тех пор, пока не закончился обед. Она не смогла бы войти в столовую, битком набитую уродцами, которые наблюдали бы за каждым ее движением и гадали бы, что она такое натворила и почему до сих пор так и ходит со своим уродским лицом. Когда голод стал нестерпимым, Тэлли прокралась наверх и вылезла на крышу. Туда выносили остатки еды для желающих.
В коридоре ее заметили несколько уродцев. Они сбились в кучку и шарахнулись в сторону, когда Тэлли шла мимо, словно она была заразная. «Что им наговорили майндеры? — гадала Тэлли. — Что я слишком много безобразничала? Что операцию мне делать нельзя и я на всю жизнь останусь уродкой? Или что я — „чрезвычайное обстоятельство“?»
Где бы она ни появилась, ребята отводили взгляды, но настолько
На крыше она обнаружила тарелку, затянутую пластиковой пленкой, на которой была наклейка с ее именем. Кто-то заметил, что она не явилась на обед. И конечно, всякий бы понял, что она прячется.
При виде этой одинокой и жалкой тарелки слезы, которые Тэлли так долго сдерживала, наконец полились из ее глаз. В горле у Тэлли защипало, будто она проглотила какую-то острую еду. Она поспешила вернуться в свою комнату и только там дала волю громким и горьким рыданиям.
Оказавшись в комнате, Тэлли с удивлением обнаружила, что тарелку не забыла. Она стала есть, продолжая плакать, и от слез еда становилась солонее.
Примерно через час пришли ее родители.
Первой в комнату вбежала Элли, крепко обняла и приподняла Тэлли. Девочка едва не задохнулась.
— Тэлли, бедная моя крошка!
— Не надо делать ей больно, Элли. У нее был трудный день.
Но даже без кислорода Тэлли было так хорошо в крепких материнских объятиях. От Элли всегда исходил правильный запах — так и должна была пахнуть мама, а прижимаясь к ней, Тэлли всегда чувствовала себя ребенком. Прошла, наверное, целая минута, прежде чем Элли разжала руки, но Тэлли все равно показалось, что мать отстранилась от нее слишком быстро. Она отступила на шаг, надеясь, что сумеет не расплакаться. Она жалобно смотрела на родителей, гадая, о чем они думают. Себе самой она казалась законченной неудачницей.
— Я не знала, что вы придете, — промямлила она.
— Как мы могли не прийти? — сказала Элли.
Сол покачал головой.
— Никогда не слышал ни о чем подобном. Глупость какая-то. И мы во всем разберемся, не сомневайся!
У Тэлли словно гора с плеч упала. Наконец хоть кто-то встал на ее сторону. Глаза ее отца, красавца средних лет, искрились спокойствием и уверенностью. Да, можно было не сомневаться: он обязательно все выяснит, во всем разберется.
— Что они вам сказали? — спросила Тэлли.
Сол указал на кровать. Тэлли села. Элли устроилась рядом с дочерью, а Сол принялся расхаживать из угла в угол по маленькой комнатке.
— Ну… В общем, они нам рассказали про эту девчонку, Шэй. Похоже, она много бед наделала.
— Сол! — оборвала его Элли. — Бедняжка пропала без вести.
— Похоже, она вовсе не против этого.
Мать Тэлли недовольно поджала губы.
— Она не виновата, Сол, — возразила отцу Тэлли. — Просто она не захотела становиться красоткой.
— Значит, она обладает независимым мышлением. Отлично. Но могла бы немного пораскинуть мозгами и не тащить с собой еще кого-то.
— Она меня никуда не тащила. Вот она я, я здесь. — Тэлли посмотрела в окно, за которым открывался знакомый вид на Нью-Красотаун. — И видимо, здесь навсегда останусь.
— Ну, ну, что ты, не надо так, — принялась урезонивать ее Элли. — Они нам сказали, что, как только ты поможешь им разыскать эту Шэй, все пойдет по плану, как обычно.
— Операцию тебе сделают на несколько дней позже, — с усмешкой объяснил Сол. — Никакой разницы. А станешь старенькая — вот уж будет о чем рассказать.
Тэлли стала кусать губы.
— Не думаю, что я смогу им помочь.
— А ты просто постарайся изо всех сил, — посоветовала ей Элли.
— Но я не могу. Понимаете, я пообещала Шэй, что никому про ее планы ни слова не скажу.
Некоторое время все молчали.
Сол сел рядом с дочерью и обеими руками сжал ее руку. Пальцы отца были такими сильными и теплыми, а ладони — шероховатыми, мозолистыми, какими и должны быть у человека, дни напролет работающего в столярной мастерской. Тэлли вдруг осознала, что не навещала родителей после недельных летних каникул, да и тогда ей больше всего на свете хотелось поскорее вернуться в Уродвилль и целые дни проводить с Шэй. А сейчас она так радовалась тому, что родители рядом с ней.
— Тэлли, в детстве и юности мы все даем клятвы, — негромко проговорил Сол. — Это происходит со всеми уродцами. Все волнует тебя, все кажется важным и главным, но из этого приходится вырастать, как из одежды, которая становится мала. В конце концов, ты ничем не обязана этой девочке. Она тебе ничего не принесла, кроме больших неприятностей.
Элли взяла дочь за другую руку.
— И ведь ей ты тоже только поможешь, Тэлли. Кто знает, где она теперь, что с ней стряслось? Я даже удивлена, что ты вот так позволила ей убежать. Разве ты не знаешь, как опасно за пределами
