До сих пор Тэлли никогда не видела настоящей пустыни. В школе им говорили, будто пустыни полны жизни, но эта была именно такой, какой Тэлли представляла себе пустыню в детстве: безликие холмы, простирающиеся, насколько хватает глаз. И никакого движения, только песок под дуновениями ветра струится медленной поземкой.
Тэлли знала название одной-единственной пустыни на континенте.
— Это Мохаве? — спросила она.
Дэвид покачал головой.
— Размерами ей далеко до Мохаве. И к тому же эта пустыня — не естественная. Мы находимся там, откуда началось нашествие белых орхидей.
Тэлли удивленно присвистнула. Казалось, у моря песка нет ни конца, ни края.
— Вот это катастрофа, так катастрофа.
— После того как вся растительность здесь исчезла, вытесненная орхидеями, не осталось ничего, что могло бы задерживать почву. Плодородный слой сдуло ветрами, и остался только песок.
— А может тут что-то образоваться вместо пустыни?
— Конечно. Примерно через тысячу лет. Может быть, к тому времени кто-то найдет способ помешать возвращению орхидей. Если нет — все начнется сначала.
Незадолго до рассвета они добрались до города ржавников — горстки неприметных домов посреди песчаного моря.
Пустыня наступала на город несколько столетий подряд, дюны растекались по улицам, будто вода, но зато дома здесь сохранились лучше, чем в других городах, которые довелось повидать Тэлли. Песок стачивал острые края и углы, но все же не грыз их так алчно, как дождь и растения.
Они не устали, однако не могли себе позволить полет при свете дня. В пустыне негде было спрятаться от солнца, негде укрыться от атаки с воздуха. Дэвид и Тэлли устроились на привал на втором этаже невысокого заводского здания, где почти целиком сохранилась крыша. Вокруг стояли древние станки размером с аэромобиль.
— Что здесь было? — спросила Тэлли.
— Думаю, тут выпускали газеты, — предположил Дэвид. — Это как книги, только их каждый день выбрасывали и покупали новые.
— Ты шутишь!
— Вовсе нет. А ты еще считала, что мы в Дыме преступно тратили древесину!
Тэлли нашла место, где через дыру в крыше пробивались солнечные лучи, и разложила там скайборды для зарядки. Дэвид достал из мешка два пакетика с этикеткой «ОмлСиц». По всей вероятности, имелся в виду «омлет по-сицилийски».
— А за следующую ночь мы перелетим пустыню? — поинтересовалась Тэлли, глядя, как Дэвид выливает последние капли воды из бутылок в фильтры.
— Не бойся. Еще до полуночи на нашем пути попадется река.
Тэлли вспомнила, что ей говорила Шэй перед тем, как убежать из города.
— Послушай… А что, это правда, что можно пописать в фильтр? А потом выпить отфильтрованную воду?
— Можно. Я так делал.
Тэлли поморщилась и стала смотреть в окно.
— Ясно. Лучше бы я не спрашивала.
Дэвид, негромко смеясь, подошел к ней и положил руки ей на плечи.
— На самом деле люди еще и не на такое способны, лишь бы выжить.
— Я знаю, — со вздохом кивнула Тэлли.
Окно цеха выходило в переулок, до некоторой степени защищенный от наступления пустыни. Внизу стояло несколько наполовину засыпанных песком автомобилей. Их почерневшие остовы резко выделялись на фоне белого песка.
Тэлли рассеянно повертела наручник на запястье.
— Ржавники явно хотели выжить. Во всех городах, какие я только видела, повсюду стоят автомобили. Они хотели уехать. Но не сумели.
— Некоторые сумели. Но только не на автомобилях.
Тэлли прижалась к Дэвиду. Исходившее от него тепло дарило ей защиту и уверенность. Еще несколько часов — и утреннее солнце прогонит из пустыни прохладу.
— Забавно. В школе нам очень мало рассказывали о том, как это произошло, — о последней катастрофе, о том, как ржавники в панике пытались бежать… Учителя только пожимали плечами и говорили, что ошибки этих людей накапливались век за веком, а в один прекрасный день все, что они сделали, рухнуло как карточный домик.
— Это только отчасти правда. У Босса в библиотеке хранилось несколько старинных книг об этом.
— И что там было написано?
— Ну… Понимаешь, ржавники действительно жили, можно сказать, в карточном домике, но этот домик кто-то очень здорово толкнул. Кто — этого так никто и не узнал. Может быть, вышло из строя какое- то оружие ржавников. Может быть, восстали люди в какой-то бедной стране, которым не нравился образ жизни ржавников. Может быть, все получилось случайно, как с цветами. Может быть, какой-то ученый- одиночка возжелал устроить катастрофу.
— Но что случилось все-таки?
— Вырвался на волю вирус. Но он не губил людей. Он заражал бензин.
— Инфекция, которая действовала на горючее?
Дэвид кивнул.
— Бензин делают из нефти. Нефть — это органическое вещество, образующееся из древних растений, костей динозавров и всякого такого. Кто-то вывел бактерию, способную поедать нефть. Споры переносились по воздуху, а когда попадали в бензин или сырую нефть, начинали размножаться. Как плесень. И меняли химический состав горючего. Ты фосфор когда-нибудь видела?
— Это химический элемент, да?
— Да. Он возгорается при контакте с воздухом.
Тэлли кивнула. Она вспомнила, как забавлялась с этим веществом в кабинете химии. Они все были в защитных очках и болтали о разных фокусах, которые можно сделать при помощи фосфора. Но им не удалось придумать ни одного безобидного фокуса, при котором бы никто не погиб.
— Нефть и бензин, инфицированные этой бактерией, становились такими же неустойчивыми, как фосфор. Они взрывались при контакте с кислородом. А когда нефть или бензин горели, споры попадали в дым и разносились ветром. И порхали по воздуху, пока не попадали в следующую машину или в самолет, или в месторождение нефти. Там они опять начинали размножаться.
— Вот это да… А ведь у них все работало на горючем, да?
Дэвид кивнул.
— Да, как те автомобили, что стоят под окнами. Видимо, они подхватили инфекцию, когда их хозяева пытались выехать из города.
— Но почему они просто-напросто не пошли пешком?
— Не додумались, наверное.
Тэлли поежилась, но не от холода. Трудно было думать о ржавниках как о реальных людях, а не как об идиотской, опасной и порой смешной силе, оставшейся в прошлом. Но тут были люди — вернее, то, что от них осталось через пару сотен лет. Их останки покоились внутри обугленных автомобилей, и они словно бы до сих пор пытались убежать от судьбы.
— Интересно, почему нам ничего не рассказывают об этом на уроках истории? — задумчиво проговорила Тэлли. — Вообще-то учителя обожают описывать все происшествия, в которых ржавники оказывались жалкими и глупыми.
Дэвид заговорил тише:
— Возможно, они не хотят, чтобы вы поняли, что любая цивилизация имеет свои слабые места.
