— Непременно. — Капитан, рассеянно козырнув, повернулся обратно к штурвалу. — Честь имею, господа.
Пока Фольгер откланивался, Алек повернулся и на непослушных ногах двинулся прочь, по-прежнему досадуя на дерзость графа. Однако на подходе к люку он немного замедлил шаг, вслушиваясь между делом в приглушенный рокот двигателей воздушного корабля.
Вообще-то на свете бывают темницы и похуже.
— Вы догадываетесь, каковы будут распоряжения из Адмиралтейства? — пробормотал Фольгер, нагнав Алека в коридоре.
— Взять нас под замок, — ответил тот. — Едва они научатся обходиться без нашей помощи.
— Точно так. Время всерьез поразмыслить о побеге.
•ГЛАВА 8•
Сидя той ночью в машинном отделении, Алек неотрывно смотрел на странные яйца. Мысли его блуждали.
Вроде бы что в них необычного? А между тем огромный, поражающий воображение воздушный корабль, невзирая на опасности, пробивается через всю Европу, чтобы доставить их по назначению. Что они скрывают? Какая богопротивная тварь может удержать османов от вступления в войну?
Обогреватели, уложенные вокруг яиц, светились приглушенным светом. В ночном безмолвии Алека начало клонить в сон. Пришлось встать и встряхнуться.
Было три часа с небольшим. Пожалуй, пора.
Когда он снимал ботинки, в боку кольнуло. Но боль в ребрах казалась не настолько сильной, чтобы помешать выполнению задуманного.
Накануне с час ушло на спор с графом Фольгером, чтобы убедить его в логичности задуманного плана. Клопп все еще сидел под арестом; Бауэр с Хоффманом возятся с двигателями; самого Фольгера уже ловили на нижней палубе. Так что маршрут бегства предстоит разведать именно ему, Алеку.
Затаив дыхание, он приложился ухом к двери машинного отделения.
Посторонних звуков нет. Алек аккуратно потянул вниз дверную ручку.
Электрические лампы были погашены. Коридоры освещали лишь призрачно-зеленоватые огоньки светляков, напоминающие мерцание звезд. Ступая в одних чулках, Алек бесшумно вышел в коридор и прикрыл за собой дверь.
Подождав, пока глаза привыкнут к скудному освещению, он направился к лестнице. Где-то должен находиться аварийный люк для экстренного выхода экипажа из корабля, возможно, с помощью веревки или парашюта. По логике, он должен располагаться на самой нижней палубе гондолы. Там его и надо искать.
А вот где найти пять парашютов или пятьсот метров веревки, Алек понятия не имел. Возможно, бежать придется, когда корабль приземлится в Константинополе, и уже потом выторговывать себе безопасность при помощи последнего слитка отцовского золота.
Лестница под весом Алека даже не скрипнула. Подобные конструкции дарвинисты строят из искусственной древесины, которая на порядок легче натуральной и при этом прочна, как сталь. Так что боевой воздушный корабль не стонал, словно какое-нибудь жалкое торговое судно. Всюду здесь ощущалась незыблемая прочность, как и подобает твердыне, в том числе летающей. Отдаленный рокот моторов отзывался лишь легкой вибрацией под ногами.
Через центральную палубу гондолы Алек проскользнул быстро. Ночью караульный стоял у двери на мостик, еще двое размещались у оружейной, а перед рассветом на камбузе неизменно объявлялись судовые коки. Но после пяти дней пребывания на леднике нижние грузовые трюмы и склады опустели, и их никто не охранял.
Когда Алек спускался по последнему пролету, его внимание привлек какой-то звук. Что это: сверху по палубе прошел кто-то из членов экипажа? Или же некто неизвестный крадется за ним по пятам?
Он оглянулся на лестницу за спиной — никого. Быть может, на воздушных судах водятся крысы? А что, такое случалось даже на металлических сухопутных дредноутах. Или же шестилапые ищейки вынюхивают не только протечки, но и шпионов?
Передернув плечами, Алек двинулся дальше. Палуба под лестницей была ощутимо холодней: прямо под ней тек ночной воздух, разреженный и на этой высоте близкий по температуре к нулю.
Коридоры здесь были шире, а в пол вделаны рельсы для грузовых тележек. По обеим сторонам тянулись проемы пустующих складов. Тьма там стояла кромешная, разбавленная разве что парой-тройкой зеленоватых закорючек светляков на стенах.
Снова послышался звук: шарканье башмаков по дереву. Сзади точно кто-то идет!
Алек с неистово бьющимся сердцем продвигался к носу корабля. На дороге ближе к стене стояло несколько полупустых мешков с кормом. За ними не спрячешься. Коридор заканчивался закрытой дверью. Обернувшись, Алек разглядел, что позади движется какой-то силуэт. Невольно мелькнула мысль выдать свое присутствие: дескать, вот, заблудился. Но здесь как-то уже ловили Фольгера…
Алек протиснулся в дверь и закрыл ее за собой.
В помещении было хоть глаз выколи, от стен исходил тяжелый запах, как от прелой соломы. Алек стоял неподвижно, переводя дыхание. Кажется, что это помещение небольшое и вдобавок чем-то загроможденное, однако звук закрываемой двери вызвал подобие эха. Алеку показалось, что он слышит глухое бормотание. Это что, кубрик рядового состава?
Алек затаился, ожидая, когда глаза привыкнут к темноте, а в ушах уймется гулкий стук сердца.
Постепенно он расслышал дыхание кого-то или чего-то. На секунду его пронзил страх: а нет ли на борту «Левиафана» чудовищ, о которых Дилан и не рассказывал? Каких-нибудь монстров. Алеку вспомнились военные игрушки, и в их числе боевые существа дарвинистов, искусственно созданные по образу и подобию вымерших гигантских рептилий.
— Э-э… прошу прощения? — спросил он шепотом.
— Прощения? — отозвался кто-то в темноте.
— Ой, извините. — Алек сглотнул. — Видимо, я заблудился.
— Заблудился, — послышался в ответ не совсем уверенный и вместе с тем странно знакомый голос.
— Да. Пойду-ка я.
Повернувшись к двери, он незряче стал нашаривать ручку. При ее повороте скрежетнул металл, и Алек замер.
Помещение вокруг наполнили шевеление и какие-то недовольные голоса.
— Ой, извиняюсь, — произнес кто-то.
Другой шепотом спросил:
— Прошу прощения?
Все это бормотание нарастало, становилось быстрее и громче. Комнату размером не больше кладовки вдруг заполонили голоса. Такое впечатление, будто вокруг потревожили как минимум дюжину спящих людей. Нервозной, бессвязной скороговоркой бормотались слова, обрывки фраз. Что это, корабельное отделение для сумасшедших?
Рванув дверь, Алек не на шутку ушиб себе босую ногу и взвыл от боли, вызвав в ответ взрыв сердитых голосов. Темноту наполнили крики, как будто вот-вот должна была вспыхнуть потасовка.
В створку приоткрытой двери на него смотрело призрачно-зеленое лицо.
— Разрази меня гром! Что ты здесь делаешь? — спросил незваный гость.
— Гром! Разрази меня гром! — загудела разноголосица разом со всех сторон.
Алек открыл было рот, готовый заорать, но тут прозвучала тихая трель свистка. Какофония тут же улеглась. У Алека перед лицом качнулся светляковый фонарь, в зеленоватом свете которого на него, щурясь, смотрел Дилан. Свисток он держал в другой руке.
— Я так и думал, что это ты! — громко шепнул он.
