оттенков осенней листвы. Льющийся с просторного балкона солнечный свет делал это пестроцветие еще ярче и праздничней, хотя было видно, что мебель здесь не новая, а ковер местами изрядно потерт.
— Весьма уютно, — оглядевшись, сказал Алек, — для революции.
— Стараемся, — ответил Завен, оглядывая комнату почему-то с печальным видом. — Добрый хозяин предложил бы вначале чаю. А у нас, видать, опоздавших не угощают.
— Нене не любит, когда заставляют ждать, — пояснила теперь уже Лилит.
Алек одернул сюртук. Нене тут, очевидно, главный: перед ним следует выглядеть достойно.
Вслед за хозяевами Алек прошел к еще одним дверям. Лилит осторожно постучала и, не дождавшись ответа, распахнула створки. В отличие от внешних апартаментов эта комната была темной, пропахшей тяжелой смесью ладана и пыльных ковров. Единственная, старомодного вида масляная лампа заливала все убранство комнаты тусклым винно-красным светом. В полумраке мягко сияли трубки десятка беспроводных приемников, а воздух наполнял писк морзянки.
У дальней стены возвышалась большущая кровать с балдахином и москитной сеткой, стоящая на подпорках, обтянутых морщинистой кожей, словно ноги какой-то рептилии. За сеткой виднелась маленькая сухонькая фигурка, завернутая в белые простыни. Глаза остро блеснули из-под седых косм.
— Так это и есть ваш немецкий мальчик? — раздался скрипучий голос. — Тот, которого вы спасли от германцев?
— Он австриец, — аккуратно поправил Завен. — Хотя да, мама, он все равно жестянщик.
— И шпион, Нене, — не преминула добавить Лилит, наклоняясь, чтобы поцеловать старушку в лоб. — Я видела, как он, прежде чем сюда направиться, разговаривал с репортером.
Алек медленно выдохнул. Получается, вселяющая благоговейный ужас Нене просто мать Завена? И весь этот пресловутый комитет не более чем хобби одной эксцентричной семейки?
Поставив клетку, он учтиво поклонился.
— Добрый день, мадам.
— Да, акцент у тебя определенно австрийский, — произнесла старушка на безупречном немецком. Такое впечатление, что все османы владеют несколькими иностранными языками. — Однако многие из австрийцев тоже работают на султана.
Алек указал жестом на Завена.
— Ваш сын видел, как за мной гнались германцы.
— И выгнали тебя прямо на один из наших шагоходов, — сказала Нене. — Как нельзя кстати для знакомства.
— Откуда я знал, что та машина подхватит меня при падении, — попробовал объясниться Алек. — Я мог погибнуть!
— Еще успеешь, — пробормотала Лилит.
Проигнорировав колкость, Алек опустился на колено возле клетки и развязал тесемки занавеси, после чего приподнял клетку, чтобы ее видела Нене.
— Подумайте, стал бы агент султана носить при себе такое? — сказал он, отдергивая ткань.
Существо, застыв столбиком, выпучило и без того огромные глаза и оглядело лица собравшихся, вбирая в себя удивление Завена, подозрительность Лилит и, наконец, льдистый блеск глаз Нене.
— Это еще что? — спросила старуха.
— Существо с «Левиафана», где я последние две недели служил бортмехаником.
— Жестянщик на «Левиафане»? — Нене сухо усмехнулась. — Ты, наверное, купил его где-нибудь из- под полы на Большом базаре.
Алек подступил поближе.
— Нигде я его не покупал, мадам. Это существо создала сама доктор Нора Барлоу. Родственница Дарвина.
— Чтобы родственница Дарвина создала такую безделку? И что толку от этой фитюльки на боевом корабле?
— Она предназначалась в дар султану, — сказал Алек. — Чтобы удержать османов от вступления в войну. А оно возьми и вылупись… э-э… не по расписанию.
Старуха приподняла косматую бровь.
— Ты видишь, Нене? Он лжет! — завопила Лилит. — И еще думает, что все поверят этой околесице!
— Поверят, — произнесло существо, погрузив одним лишь словом комнату в молчание.
— Оно что, разговаривает? — отступая на шаг, ошалело спросил Завен.
— Типа попугая, — сказал Алек. — Или вроде вестовой ящерицы — оно иногда повторяет слова.
Нене посмотрела на существо долгим изучающим взглядом.
— Кем бы оно ни было, я раньше такого не встречала. Дай-ка рассмотреть.
Алек открыл клетку и, дождавшись, когда зверек выберется ему на плечо, подошел к кровати. Существо осторожно пробралось по вытянутой руке и на пронизывающий взгляд Нене ответило таким проникновенным взором, что лицо старой женщины заметно смягчилось. То же самое происходило с Клоппом и Бауэром всякий раз, когда Алек оставлял зверушку им на попечение: что-то во взгляде этих большущих глаз и печальном выражении мордахи вызывало ощущение невольной приязни. Лилит и та притихла.
Между тем Нене, потянувшись, взяла Алека за ладони.
— Добывать руками хлеб насущный тебе, я вижу, отродясь не приходилось, а под ногтями, глянь-ка, чуток машинной смазки. — Она потерла ему большой палец. — Да ты еще и фехтуешь, а? — Впечатленный такой проницательностью, Алек кивнул. — Расскажи мне о «Левиафане» что-нибудь, чего не может знать обычный лгун, — потребовала она.
Алек секунду-другую помолчал, припоминая всю ту невидаль, что ему доводилось наблюдать на борту воздушного монстра.
— Ну, есть там стрелковые мыши, летающие такие штуки вроде медузы, и ястребы со специальными стальными когтями.
— Об этой нечисти здесь каждая газетенка распинается всю неделю. Давай-ка еще что-нибудь.
Алек призадумался. Османских газет он, разумеется, не читал и понятия не имел, что здешней публике известно о «Левиафане».
— Гм. Ну, еще мы по пути сюда сразились с «Гебеном» и «Бреслау».
А вот это вызвало интерес. Судя по лицам, эпизод с броненосцами газетами отражен не был.
— Это новые игрушки султана, что ли? — с напускным безразличием спросила Нене. — И когда именно?
— Восемь дней тому. Мы наткнулись на них к югу от Дарданелл.
Нене непроизвольно скользнула глазами в сторону радиоприемников.
— А что, может быть. Какая-то каша в прошлый понедельник определенно заварилась.
— Баталия была еще та, — воодушевился произведенным впечатлением Алек. — «Гебен» чуть нас всех не поджарил своей тесловской пушкой.
Его собеседники значительно переглянулись.
— Ты о пушке Теслы? — спросил наконец Завен.
Алек невольно улыбнулся. По крайней мере, что-то из его сведений могло показаться полезным этим революционерам.
— Ну да. Конструкция на задней палубе, похожая чем-то на радиобашню, но на самом деле это электрическое оружие. Оно пускает молнии. Звучит, я понимаю, абсурдно, но…
Нене прервала его, подняв ладонь.
— Вовсе нет. Давай-ка мы с тобою прогуляемся, малый.
— Прогуляемся? — не понял Алек. Он-то думал, что перед ним инвалид.
