Алек лежал в кровати с перебинтованной грудью, лицо землистое, темно-зеленые глаза остекленело блестят в тусклом свете занимающегося утра, скупо пробивающемся через иллюминатор.
— Батюшки светы! — воскликнула Дэрин. — Да ты бледный как поганка!
Лицо мальчика тронула скупая улыбка.
— Я тоже рад тебя видеть, Дилан. И вас, доктор Барлоу.
— Доброе утро, Алек, — поздоровалась ученая дама. — Вы и в самом деле бледноваты. Как от потери крови. Несколько странный симптом для удара током, вы не находите?
Алек, пытаясь принять сидячее положение, болезненно поморщился.
— Боюсь, вы правы, мэм. В меня попала пуля мистера Херста.
— Он в тебя стрелял?! — ахнула Дэрин.
Алек кивнул.
— К счастью, это была всего лишь слабенькая пневматика. Доктор Баск сказал, что пуля ударила в ребро и отскочила, ничего не сломав, отчасти благодаря моим фехтовальным доспехам. Скоро я уже снова смогу ходить.
— Но зачем, черт возьми, он вообще в тебя пальнул? — ошарашенно глядя на бинты, спросила Дэрин.
— На самом деле он целился в Клоппа. У них вышло… разногласие. Клопп понял, что должно вот-вот произойти. Он знал, что представляет собой пушка Теслы, и решил нас развернуть.
— Пушка Теслы? — насторожилась доктор Барлоу. — Это имеет какую-то связь с тем ужасным господином Теслой?
— Клопп так говорит, — сказал Алек.
— Но ведь не вы, жестянщики, нас развернули, — заметила Дэрин. — Все говорят, что кит развернулся сам, от испуга.
Алек покачал головой.
— Вначале задний ход двигателю дал Клопп, а уже вслед за ним потянулся ваш летучий зверь. Похоже, у «Левиафана» здравомыслия больше, чем у его командиров.
— Вы говорите, у них вышло разногласие? — переспросила доктор Барлоу. — То есть вы без приказа сменили курс?
— Времени дожидаться приказов не было, — ответил Алек.
Дэрин лишь негромко простонала. Неудивительно, что Алек теперь под стражей.
— Это же, черт возьми, бунт, — произнесла она.
— Зато мы спасли корабль.
— Да, но неподчинение приказам только из-за того, что офицеры тугодумы, недопустимо! Это же трибуналом пахнет!
Алек распахнул глаза; в каюте повисла неловкая тишина.
— Прошу вас, мистер Шарп, — прокашлявшись, сказала доктор Барлоу, — не расшатывайте нервы моему пациенту. Он член этого экипажа не в большей степени, чем я, а следовательно, под вашу военную юрисдикцию не подпадает.
Дэрин осеклась на полуслове. Сомнительно, кстати, что капитан Хоббс солидарен с таким мнением. Может, это и не дает ему покоя с той самой поры, как жестянщики попали на борт корабля. Что такое, в самом деле? Приказы с мостика игнорируются, корабль летит куда вздумается. Менять курс — это вам не детские шалости и не уроки фехтования на боевом посту. Это самый настоящий бунт.
Ученая леди, чинно восседая на единственной в каюте табуретке, щелчком пальцев подозвала к себе Таццу.
— Послушайте, Алек, — сказала она, поглаживая сумчатого волка по полосатому боку. — Вы говорите, двигателем управлял Клопп. Так что тот «бунт», получается, не ваша личная затея?
— Да нет, наверное, — подумав, ответил кронпринц.
— Тогда скажите, умоляю: с какой стати под арестом находитесь вы?
— Когда мистер Херст собрался выстрелить, я попытался его обезоружить.
Дэрин зажмурилась. Нападение на офицера! Еще одно дело, тянущее на смертный приговор.
— Весьма деликатно с вашей стороны, — заметила доктор Барлоу. — А далеко ли, по-вашему, улетит корабль без своего лучшего инженера?
— Где сейчас Клопп? — вопросом на вопрос отреагировал Алек.
— На «губе», наверное, — сказала Дэрин.
— А не при двигателях на машинной палубе, — безжалостно уточнила доктор Барлоу, — что в очередной раз задерживает мою миссию. — Она встала, оправляя юбки. — Насчет вашего мастера Клоппа не беспокойтесь. Теперь, когда я знакома со всеми фактами, я уверена, что смогу убедить капитана быть благоразумным.
Она передала поводок Дэрин.
— Прошу вас, мистер Шарп, выгуляйте Таццу, а затем проверьте яйца. Мистеру Ньюкирку я этого поручить не могу, особенно сейчас, когда у него голова похожа на арбуз. А вообще, — она повернулась, — я была бы куда спокойнее, если б за ними, Алек, приглядывали вы. Прошу вас, поправляйтесь скорее.
— Спасибо, мэм, я постараюсь, — ответил мальчик. — Если вы не возражаете, не мог бы Дилан на минутку остаться?
Ученая леди, строго оглядев поочередно их обоих, улыбнулась.
— Почему бы нет? Быть может, вы поделитесь с мистером Шарпом известными вам сведениями насчет… как ее… пушки Теслы? С ее изобретателем я слегка знакома. Устройство, судя по всему, поистине интригующее.
— Боюсь, мне особо сказать… — начал было Алек, но доктор Барлоу уже прикрыла за собой дверь.
Дэрин притихла, раздумывая, с чего бы начать. С новой выдумки жестянщиков насчет молнии? Или как Ньюкирк чуть не поджарился на манер бекона? Или с того, что Алеку, не исключено, грозит трибунал и казнь через повешенье?
Глаза остановились на бинтах, и ей сделалось не по себе. Придись выстрел чуточку выше, и Алека убило бы наповал.
— А… больно это, когда в тебя пуля попадает? — спросила она неловко.
— Вроде как мул лягнул копытом.
— А-а. Мне бы хватило ума под него не соваться.
— Да это я так. — Алек слабо улыбнулся. — Просто ощущение похожее.
Оба опять смолкли. И как могло все так быстро и нелепо сложиться? Прежде чем Ньюкирк обнаружил броненосцы, Дэрин тайком надеялась, что Алек останется на «Левиафане». Но только не на больничной койке или в кандалах за мятеж.
— Вот уже второй раз в меня стреляют, — проронил Алек. — Помнишь, те пулеметчики на цеппелине?
Дэрин медленно кивнула. Тогда в Альпах дурачина принц полез в самую гущу боя, прямехонько под пулемет. Лишь утечка водорода его тогда и спасла: немецкие стрелки подожгли невзначай свой собственный летательный аппарат.
— Видно, в тот день мне не суждено было умереть, — сказал он. — Как, пожалуй, и в эту ночь.
— Ага. Или, может, ты просто чертов везунчик.
— Может, — задумчиво согласился Алек. — Ты думаешь, нас в самом деле повесят?
Дэрин, помолчав, пожала плечами.
— По уставу вроде как не положено. У нас жестянщиков ни разу не было на борту. В любом случае они послушаются ученой леди, хотя бы из-за имени ее деда.
Алек снова поморщился, непонятно, от раны или от упоминания, что доктор Барлоу приходится родственницей самому Чарльзу Дарвину. Даже служа на живом воздушном корабле, жестянщики трепетно лелеяли свои суеверия насчет линий жизни и всяких там родословных.
