на уровне лица, позволял увидеть изнутри того, кто звонил. Дверь тут же открылась, и восхищенный голос произнес:
— Месье Мегрэ!
Он тоже узнал женщину, которая открыла ему дверь и проводила его в комнату, в которой было очень жарко от включенного газового радиатора. Должно быть, сейчас ей было шестьдесят лет, но она почти не изменилась с тех пор, когда содержала на улице Нотр-Дамде-Лоретт небольшой дом свиданий и Мегрэ вытащил ее из беды.
Он не ожидал увидеть ее в этой гостинице на улице Этуаль, на двери которой висела табличка: «Сдаются роскошные однокомнатные квартиры на месяц и на неделю».
Это была не совсем гостиница. И бюро было тоже не бюро, а уютная комната с мягкими креслами, на которых мурлыкали две или три персидские кошки.
Роза была пухленькая, с немного восковым цветом лица и такими же, как прежде, обесцвеченными волосами, правда немного поредевшими. Она спросила:
— Вы здесь по поводу кого?
Она согнала кошку с одного из кресел, заметно волнуясь, потому что всегда была неравнодушна к комиссару, к которому приходила на набережную Орфевр, когда у нее были неприятности.
— У вас здесь живет Мартина Гийу?
Было двенадцать часов дня. В газетах еще не появилось сообщение о смерти Фюмаля. Немного трусливо, как казалось Мегрэ, он оставил коллег работать в угнетающей атмосфере дома на бульваре Курсель, сбежав из него во второй раз за это утро.
— Надеюсь, она не сделала ничего плохого? — спросила Роза и торопливо добавила: — Она хорошая девушка, абсолютно безобидная.
— Она сейчас наверху?
— Ушла с четверть часа назад. Она не любит поздно ложиться спать. Сейчас немного прогуляется по кварталу, а потом пойдет обедать к Джино или в каком-нибудь другом ресторанчике на площади Терн.
Маленькая гостиная походила на ту, которая была в доме на улице Нотр-Дам-де-Лоретт, за исключением того, что на стенах не было фривольных гравюр, которые там являлись частью профессионального оборудования. Здесь было так же жарко. Роза всегда была мерзлячкой или, вернее, любила тепло ради тепла, перегревая свое жилье, укутываясь в стеганые халаты, а зимой могла неделями не выходить из дому.
— Как давно она живет здесь?
— Более года.
— Что это за девушка?
Они оба говорили на одном языке и прекрасно понимали друг друга.
— Славная девушка, которой долгие годы не везло.
Она из бедной семьи. Родилась где-то в пригороде, я не помню где. Она мне сказала, что долгое время не ела досыта, и я поняла, что это не липа. С ней случилось что-нибудь плохое?
— Не думаю.
— Ну а я в этом уверена. Вообще-то она не очень умна и старается всем угодить. Мужчины этим пользовались. У нее были взлеты и падения, но чаще падения.
Она долго была в руках одного мерзавца, который устроил ей сладкую жизнь и которого, к счастью для нее, упрятали за решетку. Все это она мне рассказала сама, потому что тогда жила не здесь, а где-то в районе Барбес. Случайно она встретила мужчину, который снял ей квартиру у меня, и с тех пор спокойна.
— Это Фюмаль?
— Да, это он. Важная шишка в мясной торговле, у которого несколько машин и шофер.
— Он часто приезжает?
— Иногда не появляется по два-три дня, а потом приходит каждый день, во второй половине дня или вечером.
— Что-нибудь еще?
— Да вроде ничего. Вы знаете, как это бывает. Он дает ей деньги, чтобы нормально жить, но без излишеств. У нее несколько красивых платьев, меховая шубка, два или три украшения.
— Он куда-нибудь с ней ходит?
— Это бывает, особенно когда он ужинает с друзьями, у которых есть спутницы.
— У Мартины есть еще один друг?
— Вначале я тоже интересовалась этим. Редко случается, что такие девушки не испытывают необходимости иметь друга. Я ловко ее расспросила. Я всегда узнаю о том, что происходит в моем квартале, и могу с уверенностью заявить вам, что у нее никого нет. Ей так спокойнее. Честно говоря, мужчины ее не очень интересуют.
— Наркотики?
— Это не в ее стиле.
— А как она проводит время?
— Сидит у себя, читает или слушает радио, к вечеру выходит, чтобы пообедать, недолго гуляет и возвращается.
— Вы знаете Фюмаля?
— Я несколько раз видела, как он шел по коридору.
Часто шофер с машиной ждет около входа, пока он находится наверху.
— Вы сказали, что я могу найти ее у Джино?
— Вы знаете? Маленький итальянский ресторанчик…
Мегрэ знал. Ресторан не был ни большим, ни роскошным снаружи, но славился блюдами из теста, в особенности равиоли, и имел избранную клиентуру.
Придя туда, комиссар сначала остановился у стойки бара:
— Мартина Гийу здесь?
В ресторане было уже с десяток посетителей. Бармен взглядом указал ему на девушку, которая одна обедала за столиком в углу.
Оставив пальто и шляпу в гардеробе, Мегрэ направился к ней и остановился у ее столика, положив руку на спинку свободного стула.
— Вы позволите? — И добавил, потому что она непонимающе посмотрела на него: — Мне нужно с вами поговорить. Я из полиции. — Он увидел перед ней около десятка салатников с закусками. — Не бойтесь. Мне нужно только кое-что узнать.
— О ком?
— О Фюмале. И о вас. — Комиссар сказал подошедшему метрдотелю: — Мне тоже закуски, а потом спагетти по-милански. — А потом продолжил, обращаясь к молодой женщине, которая была не только обеспокоена, но и удивлена: — Я только что с улицы Этуаль. Роза сказала мне, что я найду вас здесь. Фюмаль мертв.
Ей было лет двадцать пять — двадцать восемь, но в ее глазах было что-то старческое — усталость, равнодушие, может быть, отсутствие интереса к жизни. Она была довольно высокая, полная. А испуганное выражение ее лица наводило на мысль о побитом ребенке.
— Вы об этом не знали?
Она покачала головой, глядя на него и не зная, что думать.
— Вы виделись с ним вчера?
— Погодите… вчера… Да… Он пришел ко мне около пяти часов.
— В каком он был настроении?
— Как обычно.
Одна деталь удивила Мегрэ. До этого момента, узнав о смерти Фюмаля, его собеседники едва сдерживали радостное удивление. По крайней мере, чувствовалось, что они испытывали облегчение.
Мартина Гийу восприняла эту новость очень серьезно, может быть, с огорчением и, безусловно, с беспокойством.
Думала ли она о том, что ее судьба снова поставлена на карту, что, вероятно, навсегда покончено с
