а из утрамбованной поверх шестов земли. Вдоль стен стояли по кругу деревянные лежанки, заваленные меховыми одеялами, и перед каждой такой кроватью в земле торчало по два шеста, на которых висела оленья кожа, служившая неким подобием занавески. Посреди помещения, как и в палатках Черноногих, располагался очаг, обложенный камнями, вокруг него валялось на утоптанной земле множество мягких шкур, служивших подстилками.
Внутри толпилось десятка два людей, часть из которых с радостными криками помчалась наружу, увидев, что Мари встала. Вскоре появился высокий мужчина с огромной погремушкой из тыквы. Он был в мягкой кожаной рубахе и укутан в бизонью шкуру ниже пояса. Приблизившись к Мари, он заглянул ей в лицо и тоже улыбнулся. Он что-то сказал, стараясь сделать свой хриплый голос мягче, и предложил знаками следовать за ним.
– Неужели это тоже индейцы? – спросила себя Мари, выйдя из огромной землянки.
Со всех сторон возвышались, припорошённые снегом, могучие насыпи-жилища, от которых тянулись продолговатые коридоры с квадратными входами. На покатых земляных крышах, с торчащими тут и там пучками вялой травы, сидели люди. Кто-то ещё только взбирался, чтобы устроиться поудобнее и поглядеть на Мари. Она шла в сопровождении мужчины, и он любезно показывал ей всё вокруг, неторопливо объясняя назначение каких-то предметов. В раскисшей зимней грязи виднелись плетёные корзины, обломки оленьих рогов, обглоданные кости, лошадиные и собачьи испражнения. Возле стен жилищ стояли прислонённые связки длинных шестов, заготовленные для волокуш.
Мужчина, провожавший Мари, носил имя Волчьего Человека и выполнял обязанности её проводника. Теперь, когда она пришла в сознание, ему предстояло ежедневно ходить с ней на прогулку, приводить её в дом главного служителя Большой Звезды, где сам шаман готовил ей угощения. Волчий Человек выдал Мари деревянную миску и ложку, вырезанную из бизоньего рога, и разъяснил знаками, что она должна носить их с собой и нигде не должна забывать.
– Я понимаю, – кивнула она в ответ. – Неужели вы не говорите на языке Черноногих? И по-французски не понимаете ни слова? Какая жалость. Мне бы очень хотелось объяснить вам, что вы такие милые. И у вас огромные дома, только грязные очень…
Много дней подряд Волчий Человек приводил Мари к шаману, где она неторопливо ела, после чего её окуривали душистым дымом и вели на прогулку. Она ни разу не видела танцев, и после шумной жизни Черноногих это казалось ей странным. Она не знала, что всему причиной было её присутствие в деревне Скирей.
Но однажды всё изменилось. Утром, когда мглистый воздух ещё не развеялся, снаружи послышались возбуждённые голоса. Поднявшись, Мари поспешила за людьми. Рядом с ней широкими шагами ступал Волчий Человек. Выйдя под светлеющее небо, индейцы остановились.
–
В тот же день Мари услышала первые песни, вместе с ними началось её постоянное присутствие на всех церемониях, которые стали совершаться с невероятной частотой и регулярностью.
В тот день, когда Скири увидели яркую звезду над горизонтом, шаманы отвели Мари в свой дом и, не таясь её взгляда, разделись догола и покрыли себя с ног до головы алой краской. Весь день они пели и проходили сквозь дым, поднимавшийся от разложенных под ногами связок тлеющей травы. Остановились только к вечеру, чтобы отдохнуть и подкрепиться.
– Лучше бы вы не начинали своих песен, – пробормотала Мари, уставшая от долгой и непонятной церемонии, – не нужен мне ваш концерт…
Но тут шаманы подхватили её под руки, подвели к земляному алтарю и проворно сняли с Мари платье.
– Наконец-то! А я уж думала, что вы тут не знаете, что к чему…
Мари расслабилась, готовая опуститься на землю, когда шаманы принялись трогать её со всех сторон. Но их ум был занят вовсе не сладострастными мыслями, хотя, глядя на молодую женщину с зелёными глазами и пепельными волосами, редкий мужчина сумел бы подавить в себе огонь желания. Скири словно не замечали её чудесной наготы. Они тщательно обмазывали всё её тело жиром и красной краской, а Мари млела под их сильными руками и едва не падала от охватившей её неги.
Всю ночь напролёт индейцы разминали женское тело пальцами и довели Мари до полной невменяемости. Она мелко дрожала, готовая взорваться от каждого нового прикосновения. Ей чудилось, что все силы мира блаженства сконцентрировались у неё внутри, подступили к её коже, чтобы вылиться через поры. Тело гудело. Грудь и влагалище наполнились жидким пламенем. А шаманы не прекращали массировать её, умными руками притягивая к Мари лучи, пропитанные силой жизни. Под тёмными сводами земляного храма клубились мутные тени, то принимая форму шаров, то вытягиваясь длинными эллипсами.
Так прошла вся ночь. К утру молодая женщина не могла держаться на ногах и взирала на дальнейшие действия святых мужей совершенно отрешённо. Они продолжали петь и плясать. Несколько раз один из танцоров поднимал с земли длинный шест, один конец которого был опущен в костёр, и размахивал огнём перед Мари, не прерывая танца.
Сидя на своём месте, Белый Дух стала впадать в дремоту, и действительность смешалась со сном. Она видела, как дикари со всех сторон расковыривали стены дома, выдирая из него огромные ломти дёрна, чтобы устроиться получше и наблюдать за таинственной процедурой. Чьи-то руки накинули на Мари шкуру… На голове у неё появились стоящие торчком перья…
В круговороте песен, танцев, хождений сквозь дым и новых обмазываний краской прошёл третий день, наступил четвёртый. Иногда Мари видела, как по лицам шаманов текли слёзы, но не знала, было ли это на самом деле. Белый Дух спала на ходу.
Когда её вывели наружу, повсюду стояли люди – мужчины, женщины, дети, старики. У всех в руках были луки со стрелами. На запястьях своих рук Мари обнаружила кожаные ремешки. В двух шагах от неё двигались вприпрыжку четыре человека с привязанными к спинам чучелами сов. Кто-то ещё пританцовывал, размахивая огромной палицей. Шатаясь, она прошла между валунами землянок и увидела перед собой два вертикально установленных шеста, между которыми были закреплены четыре горизонтальных, и с них свисали какие-то шкуры. Земля под ними была белой, как снег, и слегка шевелилась. Мари так и не поняла, что это колыхался на ветру насыпанный ковром пух. Перед самым лицом возникла голова Волчьего Человека. Он, как всегда, ласково улыбался и что-то загадочно бормотал, указывая дорогу рукой.
– Да, да, конечно, я иду, но я очень устала и хочу спать, – невнятно проговорила она.
Волчий Человек показал руками, что нужно схватиться за верхний горизонтальный шест. Мари кивнула, протянула ладони, не достала, небосвод качнулся, накренились земляные дома… Мари тряхнула головой и выпрямилась. Накидка соскользнула с её алого лоснящегося тела. Холодный зимний воздух обхватил её отовсюду.
– Ах! – Она облегчённо вздохнула, но слабый голос её утонул в бурном пении Скирей.
Она наступила на нижнюю перекладину и взялась обеими руками за верхнюю. В ту же секунду мускулистые тени затянули ремни на её запястьях и привязали её к верхней перекладине. Она растерянно оглянулась. По толпе дикарей прокатился возглас одобрения.[20]
Тут же перед глазами вспыхнуло пламя: кто-то взмахнул горящей палкой, поднёс огонь под закинутые вверх руки Белого Духа, затем опустил огонь к её паху, но не причинил вреда. Не успел человек с факелом отступить, как перед ней возник мужчина с натянутым луком. Стрела с оглушительным звуком распорола воздух и, к изумлению Мари, ударила её под налитую левую грудь. Наконечник без труда проткнул кожу, проник сквозь мышечные ткани и глубоко вонзился в сердце. Внутри девушки всё содрогнулось, зашевелилось, стянулось в узел.
Она разглядела свои качнувшиеся светлые волосы, затем в поле зрения попали стоящие на её голове перья, после этого увидела свой затылок, и с удивлением поняла, что её взор падал на всё откуда-то сверху.
К привязанной женской фигуре стремительно бросился, издав воинственный клич, мужчина с зажатым в руке ножом с кремнёвым наконечником. Он нанёс неподвижному телу быстрый удар в левую грудь, и Белый Дух ясно увидела открывшуюся ранку повыше напружинившегося соска. Индеец быстрым движением
