принюхалась:
– Какие у вас интересные духи, леди!
– О, это новинка сезона. «Лимбургский чеснок с анчоусами». Прекрасно отпугивает духов. Элинор встала:
– Слушай, я даже еще не поблагодарила тебя. Не знаю, как и…
– Никак, – отрезала Корди. – Просто мы теперь…
– Как сестры. В радости и в горе.
– Да. – Корди отпила еще глоток. – А вот кофе, Нелл, ты варишь паршивый.
Первый этаж был засыпан обломками мебели и черепками посуды. На грязном полу валялись сломанные деревья и вырванные с корнем цветы. В миле к северу и югу виднелись столбы дыма от лавовых потоков, но сам курорт не пострадал, хотя шторм причинил ему немало разрушений.
Повсюду сновали рабочие и спасатели в желтых комбинезонах, блестящих на ярком утреннем солнце. Северный ветер отогнал тучи пепла далеко в океан, но иногда к свежему дыханию моря еще присоединялся запах серы.
У входа в здание суетились репортеры. На Элинор с Корди тут же направили телекамеры, но они отмахнулись и поднялись наверх, миновав спящих охранников.
Байрона Трамбо они нашли в разоренном банкетном зале. Миллиардер стоял на террасе и глядел вдаль. На нем были гавайская рубашка, шорты и сандалии. Рядом примостился Уилл Брайент – Привет, – сказала Корди. Трамбо хмуро поглядел на нее:
– Я еще не забыл прошлой ночи.
– Я на это и не рассчитываю. Как Пол?
– Его отправили в больницу, – сказал Брайент. Он был одет в белый полотняный костюм и показался Элинор чем-то похожим на Марка Твена.
– И как он? – спросила она.
– Врачи говорят, будет жить. Этой ночью у нас одни раненые. Ни одного смертельного случая.
– А Кэтлин, Майя и Бики? – спросил Трамбо. – С ними тоже все в порядке?
– Да, сэр.
– Черт, – сказал миллиардер.
– Они улетели вместе на рассвете. И взяли с собой Джимми Кахекили.
– О Господи! Это еще зачем?
– Похоже, они собираются нанять гавайских сепаратистов, чтобы убить вас, – бесстрастно доложил помощник.
Байрон Трамбо только хмыкнул.
– А что японцы? – спросила Элинор.
– Эти улетели еще до рассвета, – ответил Трамбо. – Сейчас они уже на полпути к своей гребаной Японии.
– Что, сделка сорвалась?
– В конце концов они предложили мне тридцать пять миллионов.
– И что их больше всего напугало? Лавовые потоки? Или демоны? Трамбо невесело улыбнулся:
– Ни то ни другое. Корди, вы помните, как загоняли в тело душу Санни Такахаси?
– Конечно.
– Я в спешке совсем забыл, что в этой чертовой бутылке два духа. А помните, как потом душа Диллона не хотела входить в тело?
– Помню.
Уилл Брайент посмотрел на Элинор:
– Ну скажите, как здоровые люди могут вести подобные разговоры?
– Не спрашивайте меня, – сказала она. – Я тоже там была.
– Так вот, – продолжал Трамбо. – Мы поменяли их местами. Представляете, я вручаю Сато его любимого друга, ожидая, что теперь он подпишет все что угодно, а тот вдруг начинает говорить голосом Диллона. А потом встает Диллон и начинает что-то тараторить по-японски. Тут-то все и полетело к черту.
Все четверо некоторое время молчали, любуясь восходом солнца на фоне кокосовых пальм.
– А может, их поменять местами? – предложила Корди.
– В том-то и дело, что и Санни, и Диллону понравились их новые тела. Они решили пожить в них.
Уилл Брайент покачал головой. Трамбо посмотрел на своего помощника:
– Разве я не уволил тебя ночью?
– По правде говоря, нет. После того как улетели японцы и мы с вами пропустили по несколько рюмок, вы сказали, что относитесь ко мне, как к родному сыну.
– Что за чушь?
– Да-да, – заверил Брайент. – И еще вы сказали, что всякий, кто согласился бы войти в ту пещеру, был бы слишком глуп, чтобы работать на вас. Поэтому вы решили меня не увольнять.
– Черт! – Трамбо почесал в затылке. Элинор оглядела остатки банкета:
– Что это для вас значит, мистер Трамбо? В финансовом смысле, я имею в виду.
– В финансовом смысле это значит, что я разорен. Все, что осталось, заберет моя жена. Снова карабкаться наверх мне придется из долговой ямы. – Он улыбнулся Корди. – Но это не самое худшее, что могло со мной случиться, правда?
– Не самое, – согласилась она. – Но все поправимо. Сколько предложил вам Сато, когда вы готовились подписать соглашение?
– Триста миллионов, – вздохнул Трамбо.
– Я предлагаю триста двадцать пять, если мы подпишем бумаги сегодня же.
Байрон Трамбо начал смеяться, потом остановился:
– Наличными?
– Если хотите, хотя, думаю, нам обоим будет лучше расплатиться акциями.
– Миссис Стампф из Чикаго… Кук… Это Кук?
Элинор и Брайент застыли на месте, не в силах вымолвить ни слова.
Трамбо хлопнул себя по лбу:
– Как же я не догадался! «Чикагская компания очистки и утилизации»! Крупнейшая фирма по уборке мусора во всей гребаной Америке! Они обслуживают все колледжи и половину школ от Небраски до Вермонта. Стампф…, он умер год назад, и дела приняла его жена. По слухам, она и раньше вела их.
– Слухи верны, – спокойно сказала Корди.
– Два месяца назад компанию продали, – уточнил Уилл Брайент. – Консорциуму «Ричи-Уорнер-Мацу», за три четверти миллиарда долларов.
– Это только наличными, – сказала Корди, облокотившись на перила. – Ну, что скажете, Байрон? Мои люди могли бы привезти деньги сегодня…, и даже бесплатно вывезти мусор.
Трамбо открыл рот и снова закрыл.
– Корди, ты…, ты правда собираешься заняться гостиничным бизнесом? – спросила Элинор, все еще не веря собственным ушам.
– Нет, конечно. Просто я вспомнила, как мне хотелось открыть здесь госпиталь для раковых больных.
– Госпиталь? – переспросил Трамбо. – Вы в своем уме?
Корди пожала плечами:
– Вы не были ни в одном из таких заведений в Америке? Посмотрите как-нибудь. Может поймете, почему я хочу устроить такое заведение в месте, где люди могут купаться и загорать…, даже если они умирают.
– Почему бы нет? – спросил Уилл Брайент сам себя.
– Кроме того, экономика островов в упадке. По-моему, местным уже надоело работать официантами и
