пятидесяти человек редко насчитывалось более 12 ружей. Зато к лошадям Ассинибойны относятся с трепетом. Потеря скакуна для каждого из них – настоящая трагедия. Ассинибойны в прямом смысле слова опускают руки и не знают, как жить дальше, если теряют лошадь. Возможно, это связано с тем, что они никогда не могли похвастать большим поголовьем. Если возникает вопрос, что им больше по душе, конь или винтовка, они без колебаний выбирают коня. Их военные отряды экипированы копьями, топорами, дубинами, луками и стрелами, и тем не менее они спокойно отправляются в рейд против Черноногих, хорошо снабжённых огнестрельным оружием.
Леность Ассинибойнов проявляется и в их внешнем виде. Большинство предпочитает носить старинную одежду из кожи, которая появляется в результате охоты, но мало кто из них будет утруждать себя торговым делом, чтобы купить ткань для платья. Их наряды, сёдла и прочие вещи изготавливаются так же, как это делалось во времена каменных топоров и костяных наконечников. Они продолжают пользоваться бычьим пузырём для хранения воды, распиленным бизоньим рогом вместо ложки и так далее.
Ассинибойны настолько ленивы, что не хотят охотиться на бизонов, если стадо пасётся на расстоянии более чем один дневной переход от лагеря. В этом смысле они опустились гораздо ниже, чем Манданы, Арикары и прочие индейцы, живущие в земляных деревнях и не желающие покидать их.
Лишь в сороковых годах наметился некий перелом в их мировоззрении. Мало-помалу они привыкли к европейским товарам, стали потреблять кофе и муку, от которых совсем недавно отказывались. Они стали чище в одежде и в домах.
И всё же основным средством их существования остаётся охота. Бизон – главный источник мяса и шкур. Мясо потребляется в сыром виде или высушивается. Помимо мясных продуктов, Ассинибойны едят множество диких фруктов и корений. Шкуры бизонов идут на одежду и на покрытие жилищ, а также отвозятся в Меховую Компанию.
Бывают времена, когда бизоны уходят, и индейцы начинают голодать. Так, в 1846 году они пожрали всех своих собак и лошадей и даже съели нескольких своих детей» (Denig «Five Indian Tribes of the Upper Missouri»).
Впрочем, Дениг не пишет, что видел это собственными глазами. Это могли быть только слухи, поэтому его слова, не даёт никому права говорить о более или менее регулярной практике каннибализма у Ассинибойнов. Также обращаю внимание и на то, что, по словам Денига, Ассинибойны потребляли
«Лошадей у них мало, и они используются для перевозки палаток и детей во время кочевья. В качестве вьючных животных широко используются собаки, но они не могут переносить тяжёлый груз» (Denig).
Несмотря на то, что лошади появились у Ассинибойнов в первой половине восемнадцатого века, это племя всегда считалось бедным в смысле табунов. Лейтенант Брэдли указывал, что к 1830 году у Ассинибойнов было в среднем по две лошади на одно жилище, в то время, как у Атсинов насчитывалось по пять лошадей на палатку, у Пьеганов – по десять, у Абсароков – по пятьдесят. Дениг утверждал, что у Ассинибойнов «по крайней мере одна треть мужчин не имеет собственного коня». У Кэтлина же создалось впечатление, что Ассинибойны «вполне обеспечены лошадьми».
«Ассинибойны не отличаются привлекательной внешностью. Мужчины – среднего роста, обычно имеют настороженный, как у собаки, взгляд, что особенно проявляется в незнакомых местах и в непривычной для них обстановке. Но в своих домах они весьма общительны. Глава дома всячески пытается вызвать к себе уважение. Среди Ассинибойнов встречаются миловидные женщины, хотя нравственность и добродетельность ценятся всё меньше, а невинных девушек можно повстречать только среди совсем юных созданий. Тем не менее их женщины ведут себя очень скромно и кажутся застенчивыми. В них нет ничего от вульгарности женщин Арикаров и Абсароков. Они не отличаются каким-то особым чувством любви и обычно впервые вступают в брак в возрасте 25-30 лет» (Denig).
В вопросе внешности Ассинибойнов с Денигом не соглашается художник Кэтлин: «Ассинибойны, иначе называемые Кипятильщики Камней, – это прекрасные и благородные представители индейской расы. Я говорю и об их внешности, и об их нравах, в чём удивительно схожи с Дакотами, от которых они некогда откололись. Мужчины высоки, грациозны в движениях, носят разрисованные накидки из бизоньих шкур. Они – превосходные охотники и вполне обеспечены лошадьми. Живут они на территории, изобилующей бизоньими стадами, так что эти индейцы полностью снабжают себя всеми удобствами, если так можно выразиться, для своей жизни. Им известно множество развлечений и игр, наиболее любимая из которых – игра в мяч. Среди прочих развлечений можно выделить игру в мокасины, конные скачки и пляски». И чуть далее он же об их внешности: «Ассинибойны, как и Абсароки, отращивают невероятной длины волосы. У некоторых людей они опускаются до самой земли. Но я не раз замечал, что некоторые индейцы увеличивают длину своих кос искусственным путём, приклеивая к собственным волосам пряди чужих волос. Место склеивания они загримировывают специальной смесью клея с красной глиной, из-за чего волосы там выглядят очень толстыми» (Notes and Letters).
Мужчины племени объединялись в воинские «клубы», как это было принято у всех народов Верхнего Миссури. Но у Ассинибойнов, в отличие от Титонов и Черноногих, не было деления этих организаций на возрастные категории. Впрочем, существовало одно общество, состоявшее исключительно из молодых людей, завоевавших себе на поле боя репутацию настоящих сумасбродов. «Их палатка всегда стояла посреди деревни. Никто из них не был женат, и почти всё своё время они проводили в палатке своего общества. Они были племенной “полицией” и следили за соблюдением порядка. Говорят, что они имели полное право убить и изрубить на куски всякого, кто осмелился бы перечить им. Считается также, что каждый из них был обязан съесть по маленькому кусочку плоти такой жертвы. Однако это, вероятнее всего, был лишь постоянно поддерживаемый членами организации слух, чтобы держать соплеменников в постоянном страхе» (T.Mails «Dog Soldiers, Bear Men and Buffalo Women»).
Представители воинских обществ заставляли друг друга проделывать время от времени странную на первый взгляд вещь: кто-нибудь из них внезапно появлялся абсолютно голым посреди деревни и начинал плясать под звуки зажатой в руке погремушки. Воины считали, что такое поведение изгоняло из них чувство ложного стыда. Именно из числа таких молодых людей избирались вожди воинских организаций. Бывало, что перед публикой представали сразу два голых молодых человека, и тогда между ними начиналось настоящее состязание. Если ни один не уступил в своём танце и своём бесстыдстве, то им подносили по плошке жидкого навоза, дабы они доказали свою твёрдость, откушав «угощения». Однажды один из особенно рьяных кандидатов смертельно отравился, проглотив всё, что было поставлено перед ним.
Вполне возможно, что это пожирание навоза имело корни, о которых Ассинибойны давно позабыли. Ведь столь же странное, если не сказать безумное, поведение было обязательной частью ритуала у так называемых «клоунов» Апачей. «Появились восемь клоунов, каждый держал в руке лук и четыре стрелы. На их головах были шапки из кожи бизона с укреплёнными рогами. На кончиках рогов раскачивались перья индейки с множеством пуха. Клоуны были выкрашены в чёрный цвет с белыми полосками… Эти люди владели снадобьем. Нормальные люди не могли употреблять это снадобье. Клоуны брали экскременты собаки и маленьких детей, тщательно смешивали их, добавляли туда белой глины и какое-то растение. Затем они пробовали снадобье и говорили, что оно сладкое… Клоуны начинали кормить друг друга этим. Прежде, чем положить это в рот, они четырежды произносили “уа”, подражая звуку тошноты. Это снадобье делало тела клоунов сильными. Любого другого человека, когда он клал это снадобье в рот, сразу тошнило, но только не клоуна. После этого кушанья у клоунов резко улучшался слух и обострялось зрение. Они могли видеть ночью, как совы. Они умели распознавать человека на расстоянии трёх и даже четырёх миль» (Opler «Myths and Tales of the Jicarilla»).
Я привёл этот пример лишь для того, чтобы обратить внимание читателя на удивительное разнообразие в их способах самовыражаться. Кажется, что ничего больше выдумать невозможно, но вдруг кто-то из дикарей делывает нечто такое, что никак не укладывается в сознание «цивилизованного» человека и кажется полнейшей глупостью, но для самих индейцев имеет первостепенное значение.
Да, путь воина извилист, крут и полон самых нелепых препятствий!
