«Индейцы обоих полов отбрасывают прочь свои изношенные костюмы и любуются собой, облачившись в одежду из ткани европейского производства. На этих нарядах много орнаментов. Кри делаются настолько чище в новых облачениях, что невольно задаёшься вопросом, те же ли самые это люди, что и до переодевания? Однако чистоты их внешнего вида хватает не надолго, так как из-за бессменной носки одежда быстро превращается в замаранное тряпьё. Индейцы не стирают своих платьев, так что яркие тона ткани быстро линяют и приобретают хмурый цвет грязи» (Denig «Five Indian Tribes of the Upper Missouri»).
Надо полагать, что замечание Денига о том, что Кри не занимались стиркой одежды справедливо и по отношению к большинству других аборигенов. Это легко объясняется тем, что кожаная одежда лишь отряхивалась от грязи и пыли, а также омывались естественным образом в период дождей и во время переправы через реки, но никогда не стиралась целенаправленно. Отсюда пришло сходное отношение и к тряпичным изделиям. Но вряд ли Кри носили более засаленную одежду, чем другие индейцы, несмотря на то, что об этом говорят многие писатели. Образ жизни степных кочевников был одинаковым, почему же Кри должны были пачкать жиром, кровью и пылью свои рубахи и юбки больше иных дикарей?
«В своих домах Кри столь же опрятны, сколь и Ассинибойны, но явно более общительны со своими женщинами. Мужчины советуются с ними, прислушиваются к их мнению почти по всем вопросам. Нет сомнения в том, что женщины Кри оказывают заметное влияние на своих мужей. При этом полигамия не запрещена, хотя встречается не очень часто» (Denig «Five Indian Tribes of the Upper Missouri»).
Дэвид Томпсон подчёркивал в 1812 году, что чаще всего причиной многожёнства являлось то, что воин брал в свою семью на содержание жену, сестру или дочь погибшего друга. Вполне естественно, содержание предполагало и сексуальную связь. Любопытно, что власть мужчины над женщиной строго регулировалась, чего нельзя сказать о других племенах Верхнего Миссури.
«Мужу разрешается хлестнуть жену (в случае её провинности) только три раза тонкой палочкой. Если женщина продолжает вести себя неудовлетворительно, он может отослать её в родительский дом и потребовать обратно отданную на неё плату. Правда, такие «мягкие» правила распространяются исключительно на бездетных женщин. Подразумевается, что матери должны вести себя хорошо, быть прилежными. Поэтому жена, ставшая матерью, находится в более тяжком положении и нередко подвергается избиению. Случается, что мужья даже убивают некоторых неверных жён. Иногда, чтобы избежать скандала, любовник платит большую “откупную” обманутому мужу» (Denig «Five Indian Tribes of the Upper Missouri»).
Джон Таннер, проведший добрых тридцать лет среди индейцев Кри и Оджибва, прекрасно знал их нравы и выражал удивление, что строгие правила, существовавшие у многих племён, часто отсутствовали у Кри. «Через два дня мы добрались до его деревни, где я немедленно последовал за ним в палатку. Когда я туда вошёл, находившиеся внутри старик и старуха покрыли свои головы одеялами, а мой спутник удалился в совсем маленькую соседнюю палатку, едва вмещавшую одного человека. Туда жена и отнесла ему еду. Оставаясь скрытым, он продолжал с нами разговаривать. Если муж намеревался выйти из палатки, жена давала знак своим родителям, оба они прятали головы под одеяла, то же самое повторялось, когда он возвращался. У Ассинибойнов этот обычай соблюдается очень строго всеми женатыми мужчинами. Распространён он, кажется, и среди Бвои-нугов, или Дакотов, как они себя называют, а также среди Омахов, живущих на берегах Миссури. Такой обычай не только определяет правила поведения мужчины в отношении к родителям жены; он распространяется также на её дядей и тёток. Родичи жены и мужа в одинаковой мере обязаны избегать друг друга. Если индеец пойдёт в палатку, где сидит его зять, последний обязан закрыть лицо, пока тот не уйдёт. Когда молодой человек живёт с родителями жены, ему устраивается внутри маленькая палатка либо циновками и шкурами отделяется небольшое помещение, куда ночью удаляется и жена. Днём жена служит посредницей между мужем и другими членами семьи. Мужчина ни в коем случае не должен произносить имени отца своей жены; если он это сделает, то совершит величайший проступок, расценивающийся как неуважение к родителям. Кри считали такие обычаи обременительными» (John Tanner).
«Пытаясь выяснить родственное связи, вскоре узнаёшь, что прерийный индеец никогда даже
Разумны ли были столь жёсткие ограничения?
Жёсткие табу на общение между определённой категорией родственников связаны и со сложностью обозначений родственных связей. Так, в большинстве племён ребёнок называл словом «отец» не только своего настоящего отца (родителя), но и его брата (в нашем понимании – дядя) и всех отцовских двоюродных братьев называл отцами. То же самое было и с материнством: настоящая мать ребёнка, её сестра (для нас – тётя) и все материнские двоюродные сёстры назывались словом «мать». Взрослый мужчина называл своими детьми не только своих родных отпрысков, но и всех детей своего
Принимая во внимание тот факт, что жён может быть несколько, надо помнить, что племянников и племянниц (то есть отпрысков женских линий) насчитывается гораздо больше, чем детей. Отношения детей к «матерям» и «отцам» всегда было более строгим, а к тётям и дядям – более вольным. Муж сестры и брат жены (соответственно – жена брата и сестра мужа) относились к категории свояков, то есть родственников, приобретённых через женитьбу ближайшего родственника. Между ними предполагались открытые, очень дружеские отношения. Зато между родными братьями и сёстрами табу были жесточайшими. Им не позволялось даже общаться, несмотря на то, что брат был обязан обеспечивать сестру всем необходимым.
Взяв в жёны какую-либо женщину, воин немедленно приобретал множество свояков. Согласно традиции, свояк всегда рассматривался в качестве потенциального мужа, так как должен был (в случае гибели мужа) взять вдову под своё крыло. Почему же сестре запрещалось общаться с братом? Неужели жажда удовлетворения физиологических потребностей была настолько неуёмна, что братья часто бросались на своих сестёр и это послужило причиной установления табу? Сестра не общалась с братом, тёща – с зятем, свёкор – с невесткой. А вот там, где не могло быть сексуальной связи, отсутствовали какие-либо запреты: тесть с зятем могли общаться без ограничений, то же и свекровь с невесткой.
Большинство этнографов сходится на мысли, что причиной столь сложных правил было стремление избежать какой-либо сексуальной связи между родственниками жены и её мужем, ибо сама возможность таких контактов уже ставила под угрозу чистоту их кровной связи и здоровье семьи. Возможно, в этом есть доля истины, однако такая постановка вопроса представляется чересчур уж тяжеловесной по своей сути, ведь даже самый строгий запрет на общение не способен подавить животную страсть в людях, и тогда инцест становится фактом. Всякий человек, будь он краснокожий, желтокожий или белый, способен перешагнуть через любые запреты, если что-то будет толкать его на это. Но чем система запретов сложнее, чем больше неудобств создаёт она, тем серьёзнее у человека желание избавиться от такой системы. Остаётся лишь гадать, что заставляло большинство племён Верхнего Миссури терпеть столько неудобств, видя, как другие народы, например, Кри и Оджибвеи, прекрасно обходились без этих плавил.
Встречаются, конечно, и другие исключения. Так, например, в племени Абсарока мужчине запрещается общаться также с женой своего шурина (брат жены), а у Хидатсов, которые являются ближайшим родственным народом Абсароков, подобного табу никогда не существовало. Есть и другое расхождение: у Абсароков принято относить к числу «отцов» и мужа сестры родного отца, который в других племенах является дядей. «Правда, этот отец не может быть отцом в данном клане, так как принадлежит к родственникам по женской линии. Весьма вероятным объяснением является то, что этот странный “пункт” классификации родственников обязан лишь тому, что сестра отца обозначается в звательном падеже на языке Абсароков словом “мать”. В данном случае мы имеем дело в первую очередь с чисто лингвистическим
