– Но ведь…
Алексей смутился. Иван был примерно одних с ним лет, может, на год-два старше, но он разительно отличался от Сафонова. Он был пронизан уверенностью и спокойствием. Глядя на него, Алексей мог бы поклясться, что следопыта не беспокоил предстоящий выход за ворота к рассвирепевшим дикарям.
– Вам… – Алексей хотел спросить, не боязно ли Ивану, но не посмел и спросил другое. – Помощь не потребуется?
Следопыт с удовольствием отхлебнул чаю и отрицательно повертел головой. Мокрые волосы его болтнулись и криво налепились на лоб.
Из-под навеса, пристроенного возле стены, вышел Григорий. Он криво нахлобучил мохнатую шапку и остановился возле костерка.
– Чего старик-то звал? – заговорил казак, не обращая внимания на Алексея.
– Надо сходить туда, – Копыто кивнул на ворота, – Гаврилыч хочет поговорить с ними.
– Когда?
– Сей момент, дай лишь чай допить.
– Я с тобой. Что возьмём?
– Только ножи, – ответил Копыто и поправил ремень, перетягивавший его кухлянку в поясе. Он крикнул что-то на непонятном языке стоявшим поодаль Корякам, и один из них подбежал к нему, держа в руке два ножа. У следопыта были свои ножи в чехлах, но эти два он сунул за спину под ремень. Проверив пару раз, насколько легко до них дотянуться, Копыто кивнул Григорию, и они уверенно двинулись к воротам.
Алексей стоял совершенно растерянный, провожая взглядом следопытов и чувствуя себя существом второго сорта.
– Алёша! – послышался голос сестры.
Поручик обернулся на зов. Маша стояла в дверях ближайшей избы. Она помахала ему рукой, призывая к себе.
– Зачем ты мокнешь под дождём? Что там происходит теперь? Почему ты бледный? – Она засыпала его вопросами.
– Видишь ли, Машенька… – Он наморщил лоб и задумался.
– Зайди в дом, сделай милость.
– Видишь ли, душа моя, я совершенно себя не узнаю. Я будто только что родился. Я ни на что не способен. Здесь все чем-то заняты, все успевают сделать нужное дело. Я же… Я же никому даже не нужен… Вот и сейчас…
– Что сейчас? – Она втянула его за рукав в дверь.
– Сейчас Иван отправился с Григорием к дикарям. Я было предложил мою помощь, но они меня словно и не услышали…
– Куда отправились?
– К Чукчам… Чтобы переговорить с ними…
Маша секунду смотрела на брата, затем вдруг оттолкнула его и побежала к крепостной стене.
– Машенька!
Девушка поднялась на стену. Стоявшие там люди негромко переговаривались. Маша вытянула шею и устремила взор на пространство, усеянное неподвижными телами убитых. Увидев Ивана и Григория, спокойно шагавших в сторону леса, она затаила дыхание. Иван время от времени поднимал над головой руку. Удалившись шагов на сто от стены, оба следопыта остановились. Минут через пять из леса вышли несколько человек и неуверенными шагами двинулись к ожидавшим их следопытам.
– А если они пустят стрелу? – Маша дёрнула за рукав стоявшего возле неё рыжеватого бородача, не сдержав своего волнения.
– Они могут, – сипло ответил мужик, – они всё могут. Одно слово – дикие.
– И что же тогда?
– Это уж как стрела полетит.
– А вы? Что тогда вы сделаете? – продолжала выпытывать девушка.
– Мы тогда, барышня, пальнём из ружьишек по этим сукиным детям, – медленно объяснил казак.
Тем временем Чукчи дошли до Ивана и Григория. Их было пятеро, за спинами у них висели колчаны. Они остановились шагах в трёх от следопытов и начали говорить. Двое из тех дикарей были одеты во что-то очень странное, ровное и длинное.
– Что за наряды на них? – спросила Маша.
– Это они в панцири укрылись, – засмеялся стоявший возле Маши казак.
– Панцири? – Вглядевшись, Маша поняла, что панцири представляли собой гибкие щиты от груди до колен, обёрнутые вокруг туловища. – Как же эти панцири сделаны?
– Они из толстых пластин, барышня, из вертикальных кожаных пластин. Пуля-то пробьёт эту броню, а вот стрела или нож застрянут… Но они, я гляжу, вроде спокойно толкуют. – Казак повернулся к своим товарищам. – Слышь, братцы, уболтает их Копыто, что ли?
– Уболтает, – уверенно ответили ему.
Минут через пятнадцать Григорий оставил Ивана одного и подошёл к крепостной стене.
– Они хотят увидеть господина поручика! – крикнул он. – Позовите сюда Алексея Андреича! Пусть выйдет к нам!
Услышав имя брата, Маша не на шутку перепугалась и побежала искать Алексея.
– Зачем тебе выходить туда? – остановилась она, заглядывая ему в лицо.
Он пожал плечами в ответ, и она прочла в его глазах сильное волнение.
– Ты не беспокойся, Маша, не беспокойся. – Он поцеловал её в лоб, его губы казались ледяными. – Ты же видишь, что никто уже не стреляет. Беспокоиться не о чем.
– Но зачем они зовут тебя? Разве ты имеешь какое-то влияние?
Он опять пожал плечами и тяжело вздохнул:
– Не знаю, у них тут свои правила, я не знаток… Ну, нечего тянуть, надобно идти. Он поправил шпагу и направился к воротам. Маша быстро перекрестила его в спину.
– Ваше благородие, – на пути у Алексея возник рослый казак, – пистолет вы уж оставьте здесь, не то они насторожатся. А я покараулю его, не извольте волноваться…
Алексей кивнул и протянул казаку пистолет. Выйдя за ворота, он остановился на пару секунд и подумал: «А ведь ты здорово трусишь, братец». Он стиснул кулаки и быстрыми шагами пошёл, даже почти побежал к Григорию.
– Что там? – спросил он, едва дойдя до казака.
– Всё нормально, ваше благородие. – Казак успокоительно кивнул. – Просто они хотят убедиться, что в фортецию приехал новый офицер и что мы не обманываем их, говоря о выводе войск.
– Всего-то?
И всё же Алексей не успокоился. Жуткие кожаные панцири, испещрённые следами ножей и копий, вызвали у него новый прилив холода к рукам и ногам. Тело налилось тяжестью. Он покосился на крепость, и она показалась ему в ту минуту невероятно надёжной, но такой недосягаемой. Над частоколом виднелись головы людей, торчали ружейные стволы, похожие издали на соломинки.
Иван попросил рассказать о постановлении сената, и Алексей подчинился, хотя чувствовал себя смущённым. Всё было нелепо: офицер выполнял указания какого-то следопыта, а не управлял ситуацией. Иван перевёл дикарям слова Алексея, и Чукчи удовлетворённо забормотали что-то.
– Вот и всё, мы можем возвращаться, – объявил Иван. – Теперь они направят в фортецию своих главарей.
– Всё? – удивился молодой офицер.
– Пойдёмте.
Самым тяжёлым испытанием для Алексея было повернуться к дикарям спиной, зная, что у них есть луки и стрелы. «Возьми себя в руки, будь мужчиной», – сказал он себе. Сделал первые шаги по направлению к крепости и обернулся: Чукчи спокойно шли в противоположную сторону. Увидев это, Алексей вдруг сразу повеселел, молчаливость улетучилась, захотелось общаться, и даже Иван Копыто, прежде не вызывавший в Алексее добрых чувств, сделался по-особенному милым. «Как выгодно быть трусом. Нужна самая малость, чтобы исправить настроение с подавленного на весёлое… Значит, я всё-таки трус?» – размышлял Алексей,
