— Опять? — вздрогнул Рэйд и бросился к фургону.
Нэнси осталась на месте, пытаясь осознать, откуда могла грозить опасность, и в следующее мгновение увидела скакавшего вдоль частокола индейца на рыжем коне. За ним мчались на верёвке три кобылки, уведённые, во всей видимости, из армейского табуна на выпасе. Со стены на конокрада сыпался град пуль. Индеец пролетел мимо Нэнси, обдав её терпким запахом и ветром. Но тут ему наперерез выехал отряд кавалеристов, возвращавшийся с рекогносцировки. Заметив перед собой индейца с украденными лошадьми, солдаты тут же открыли огонь.
Всадник заметался, остановился, отпустил верёвку с кобылками и пустился в обратном направлении, сильно свесившись со своего рыжего скакуна. Нэнси стояла, словно охваченная оцепенением, и не могла сделать ни шага, несмотря на призывные крики мистера Рэйда. Рыжий конь, виляя, приближался к ней. Она уже видела выведенные тонкие белые полоски, изображавшие молнии, на его мелькавших ногах и несколько отпечатков ладоней на его шее. Косматая грива прыгала на ветру. Тёмный хвост был завязан узлом на кончике.
Когда наездник приблизился, девушка зажмурилась, уверенная в том, что конь сметёт её на всём скаку, но этого не произошло. Индеец быстро нагнулся к Нэнси. Его глаза на лице, покрытом вертикальными чёрными полосами, сверкнули. Длинные волосы тяжело колыхнулись вперёд и ударили Нэнси по плечу. Индеец ловко подхватил девушку под мышками и одним движением усадил её перед собой.
Всё случилось настолько стремительно, что она не успела даже ничего понять. В памяти остались только жгучие глаза дикаря и длинные, тяжёлые, жирные, иссиня-чёрные волосы.
Дикарь крепко прижимал девушку рукой к своей обнажённой груди. Конь резво скакал из стороны в сторону, готовый пуститься в бешеную скачку. Индеец выкрикивал над самым ухом Нэнси что-то, обращаясь к солдатам и почти оглушая голосом свою пленницу. Выстрелы со стороны форта и приближавшегося отряда кавалеристов постепенно прекратились: солдаты боялись попасть в девушку.
Нэнси не могла понять, сколько продолжалась эта сцена. Мир для неё был заполнен сияющим солнцем, к которому был обращён её застывший взор, и дикой тряской. Она не столько сидела на рыжем коне, сколько висела, придавленная мускулами индейца. Он то и дело подтягивал её вверх, но она оползала по скользкой гриве скакуна вниз, не в силах удержаться. Всё её тело обмякло, стало абсолютно неузнаваемым — не то отяжелело, не то потеряло свой вес и растаяло.
Вдруг индеец развернул коня и направил его в реку. Пространство перед девушкой перевернулось, лес исчез, пропал крепостной частокол. Вода вскипела под копытами, зашумела, холодные брызги окатили напряжённое лицо девушки, как внезапный проливной дождь.
Конь поплыл. Нэнси видела его вытянувшуюся шею, разбухшую в воде тёмную гриву, навострившиеся уши. Громкий храп затопил уши Нэнси.
У самого берега индеец отпустил Нэнси, и она скользнула в воду и осталась на её поверхности лицом вверх, покачиваясь и едва заметно шевеля кисть правой руки. Над ней медленно и беззвучно плыли облака. В ушах шумела вода.
— Мисс Смоллет!
Чья-то голова закрыла собой синее небо и белые клубы облаков. Голова приблизилась, крепкие руки подхватили Нэнси под спину.
— Мисс Смоллет! Нэнси! Как вы?
— Спасибо, Вильям, — девушка узнала сержанта Моргана, — спасибо. Я в полном порядке. Просто у меня… нет сил… Дикарь по-настоящему напугал меня.
— Теперь всё позади…
— Я хотела лишь ягод набрать…
— Давайте я помогу вам…
— Если бы не эти дикари, тут был бы просто рай. Какие места, вы только посмотрите, господа! — сказала миссис Трублад, помешивая ложечкой в чашке. — Здесь так чудесно. Только и делать что пикники устраивать.
— Милые дамы, вы лишь дважды выбирались в горы, — откликнулся полковник Кэррингтон, — но теперь-то уж нельзя. Поначалу всё как-то спокойнее было, а сейчас чересчур часто кровь стала проливаться.
— Да, сэр, — поддакнул лейтенант Трублад, — полилась.
— Да, женщинам тут тяжко.
— Не то слово.
— Давайте устроим сегодня пир. Откушаем консервированных лобстеров и устриц. Забудемся ненадолго! — воскликнула Кэтрин Трублад, обращаясь к Маргарите Кэррингтон.
— Устриц на складе не осталось, но есть лосось, — подал голос со своего места лейтенант Бенсон. — Кстати, очень приличные консервы. Рекомендую. А вот сладкой кукурузы и ананасов в собственном соку пока вполне достаточно. Так что можем сделать заказ.
— А помидоры есть?
— Есть. Можно заказать повару пудинг и какой-нибудь кекс, скажем, со сливовым джемом.
— Было бы чудесно… Кэтрин, а где ваша Нэнси? — поинтересовался лейтенант Эдар. — Бедняжка натерпелась сегодня изрядно. Надо бы пригласить её к нашему столу. Мне кажется, это очень славная девушка…
— Жаль, что жених её оказался негодяем, — отозвалась жена лейтенанта Трублада.
— Что такое?
— Он же сбежал. Помните тех дезертиров, которых не удалось поймать? Её жених был один из них.
— М-да…
— Между прочим, Нэнси поступила к нам только из-за него… чтобы быть рядом с ним, понимаете? А он удрал…
«8 сентября. В шесть часов вечера индейцы угнали двадцать мулов из табуна гражданских служащих форта Кирни во время сильной бури. Это произошло всего в миле от форта. Ещё два таких же случая в этот же день. Полковник Кэррингтон и лейтенант Эдар организовали погоню, она затянулась на всю ночь.
10 сентября. Десять пастухов были атакованы в миле к югу от форта, потеряли тридцать три лошади и семьдесят восемь мулов. Преследование дикарей не дало никаких результатов.
13 сентября. В полночь пришёл призыв о помощи со стороны Гусиного Ручья, где заготавливается сено. Один человек убит. Сложенное на сенокосилках сено сожжено. Двести девять голов крупного рогатого скота уведено дикарями. Для этого они пустили небольшое стадо бизонов на коров, те испугались и помчались прочь с пастбища. Лейтенант Эдар немедленно пустился в погоню, но обнаружил, что индейцев было слишком много. В тот же день индейцы угнали табун лошадей, ранив двух пастухов. Капитан Эйк и лейтенант Вэндс вели преследование индейцев до темноты. Рядовой Донован вернулся в крепость со стрелой в бедре.
14 сентября. Убит рядовой Гилхрист.
16 сентября. Питер Джонсон сегодня был отрезан индейцами от своего отряда. Поиски ничего не дали, тело так и не найдено.
Каждый день приносит смерть. Я засыпаю с трудом, прислушиваюсь ко всем звукам за стеной. В темноте ко мне со всех сторон начинают подкрадываться страшные и противные, как насекомые, мысли. Они прогрызают во мне крохотные отверстия, и я начинаю чувствовать приближение страшной моей кончины. Меня уже не радует окружающая природа. Я хочу уехать отсюда, чтобы не мерещился за каждым кустом притаившийся дикарь в ужасающей раскраске. Я хочу уехать в город. Я принадлежу городской среде, там мне всё понятно, там я могу всё объяснить. Во всяком случае мне сейчас так кажется. Возможно, всё ещё образуется?
23 сентября. Индейцы напали и увели двадцать четыре коровы из стада. За ними поехал Браун и отряд из двадцати трёх человек (солдаты и гражданские). После недолгого боя коров удалось отбить. Около тринадцати индейцев убито.
Браун сказал по этому поводу:
