этого они сыто валились с лап и тут же сгорали в какой-то яркой оранжевой вспышке, напрочь сжигая весь мех вокруг себя.
Я попытался предпринять попытку избежать полной порчи моей шкуры и стал лихорадочно сдирать подарочек. Удалось мне это не сразу, застежка по какой-то причине расплавилась и не желала открываться, поэтому пришлось раздирать это украшение пополам. Кстати, веревочка, на которой оно висело, оказалась из волокон водорослей, славившихся своей прочностью! В общем, когда ожерелье было мною кое-как сброшено, на нем к тому моменту оставалась всего одна целая жемчужина.
Уморенный этой «борьбой», я сразу же завалился спать. Утром я осмотрел свое отражение в воде местного пруда и был страшно разозлен на эту девчонку. Я буквально весь был усыпан ровными оранжевыми кружочками, причем этот «горошек» был не чем иным, как залысинами на шкуре! Появиться кому-либо на глаза я конечно же не мог, поэтому был вынужден слоняться по лесу целый месяц, что никак не добавило мне хорошего отношения к младшенькой дочурке Ореза. А некоторые знакомые еще пару недель при встрече говорили мне о странной неровности шкуры. Как только я оброс, то послал Алези ответный подарок — изящный флакон с пурпурной жидкостью. Как писал мне потом ее отец, русалка, получив его, пришла в полный восторг и тут же принялась открывать. Когда тугая крышечка наконец была вынута, Алези вдохнула «аромат» и… не успев отстраниться от сизой дымки, тут же вкусила прелесть моей мести: ее лицо и руки окрасились в сочно-бордовый цвет.
— Ты мстил ребенку? — возмутилась я, но взгляд Фара, посланный мне, тут же отбил у меня охоту настаивать на ответе на заданный вопрос.
— Ты даже не предполагаешь, КАК поступил этот «ребенок», окрасившись в бордовый цвет! Она изучила свою внешность и… неописуемо обрадовалась — у нее появились новые задумки по подшучиванию над наивными гостями! Вот что мне примерно тогда написал водяной: «Большое „спасибо“ за подарок для дочери. Она очень обрадовалась. Теперь ее увлечение биологией прошло… она занялась химией!» Так что сама посуди, нужна ли тебе такая подружка. Как говорится, с кем поведешься…
— А кто тебе сказал, что я буду набираться у нее разных причуд, может быть, она будет еще учиться им у меня! — с вызовом заявила я.
— Кошмар! Не говори мне таких ужасов. Ты и она вместе просто гремучая смесь, явно взрывоопасная!
— Ну… — «засмущалась» я, — об этом не так громко. Я скромная.
Фар аж поперхнулся.
В лесу мы уже торчали больше часа, но шкура нана никак не реагировала на мои мысленные мольбы поскорее восстановить свой родной цвет и по-прежнему оставалась фиолетовой. Я в третий раз завела ту же «песню».
— Фар, ну мы идем? Сколько можно ждать, вдруг твой новый окрас продержится несколько дней. А мне еще надо привести себя в порядок, припудрить носик… Если же мы пропустим бал в мою честь, Совет, думаю, нас по головке не погладит. К тому же фиолетовый тебе, безусловно, идет!
Нан лишь демонстративно посмотрел на одну из своих лап, потом на меня и продолжал бессовестно валяться на зеленой травке. Мне же это порядком уже надоело — скучно, грустно, голодно.
Я пошла в бог знает какой раз прочесывать округу в надежде найти хоть кого-нибудь или что-нибудь, что помогло бы мне скоротать время, когда услышала громкий всплеск и побежала обратно к колодцу. Там я застала водяного, наполовину высунувшегося из каменного остова входа в озеро и оживленно болтающего с фиолетовым Фаром. Я не стала приближаться и поэтому разговора не слышала, зато смех водяного грохотал на весь лес. Потом Орез вскинул руку над наном ладонью вниз, и оттуда как из крана полилась вода, словно душем смывая грязь, а фиолетовый цвет, словно краска для волос, побежал с него на землю, тут же в ней растворяясь.
Я немного подалась вперед и, как водится, наступила на сухую ветку. Орез обернулся, «выключил душ», приветливо помахал мне рукой и поклонился. К этому моменту Фар был уже своего природного цвета и отряхивался, разбрызгивая воду в разные стороны. Водяной что-то сказал моему телохранителю и, вновь помахав мне рукой, скрылся в колодце.
Приблизившись к Фару, я открыла рот для очередного вопроса, но нан поднял лапу и быстро проговорил:
— Без комментариев! Перемещаемся к дворцу.
Глава 9
СЕРЕБРЯНЫЙ ДВОРЕЦ
Минута, и мы стоим у красивых ворот переливающегося серебряного цвета. Изящные изгибы и дизайн этого творения впечатляли. В очередной раз пожалев об отсутствии фотоаппарата, я немного сникла и поплелась за Фаром. А между тем перед нами появился не меньшей красоты огромный дворец, как будто выросший из центра озера и почему-то застывший здесь на долгие века. Множество башенок, огромные шпили, невесомые мостики и… ставлю многоточие… и, пожалуй, еще одно отточие…
Я шла с открытым ртом, взирая на это чудо и слушая историю дворца от нана. Серебряный дворец был построен очень-о-о-очень давно (настолько, что точной даты уже никто не помнит). Здесь проводили встречи и совещания всех волшебников. А чтобы никто не мог навредить или повлиять на принимаемые здесь решения с помощью магии, дворец сделали антимагическим. То есть он полностью нейтрализует любую магию, особенно направленную во зло.
— Так что тебе придется иногда путешествовать или хотя бы выезжать из дворца, чтобы узнать, проснулась ли твоя сила, — лаконично закончил Фар.
Я внимательно слушала своего друга, оглядывала все вокруг и по ходу дела задавала вопросы:
— А кто эти красавцы у ворот? — У дверей замка замерли два здоровых «качка». Даже издалека было видно, что они обладают внушительной физической силой.
— Это джинны.
— Ух ты! Что, правда? Настоящие? А они желания выполняют?
— Эти джинны свободные. Они все делают исключительно по своей доброй воле. Чужие желания выполняют только те джинны, которые заключены злыми заклятиями в сосуды или другие предметы, из которых их нужно вызывать. Но благодаря нашим силам, точнее, объединенным усилиям наших волшебников таких сосудов с джиннами осталось всего три. Только потому, что заклятия на них оказались очень древними и сильными. Пока мы не можем их снять. Вот когда обретешь волшебство, попробуешь и ты на них свои силы, но мы непрестанно следим за теми, к кому попадают эти сосуды.
— Здорово! А где эти три лампы хранятся? Мне бы такую, пока я свою силу не пробудила.
— Известно точное местоположение только двух ламп, но это секрет. Где находится третья, никто не знает. Поисковые заклинания вернулись ни с чем. Но джинны собственными силами поставили заслоны от злой магии и смогут нейтрализовать, если кто-то захочет с помощью этой пропавшей лампы натворить зло. Конечно, если это будет им по силам.
— Что значит «по силам»? Неужели толпа джиннов не может нейтрализовать силу волшебного желания одного-единственного соплеменника?
— Желание может быть задействовано каким-нибудь злым волшебником, к тому же внезапно и в неожиданном месте. Нельзя же всего предусмотреть! — фыркнул нан.
Между тем мы поравнялись с этими могучими красавцами (действительно, если бы они немного не просвечивали, то весь женский состав, имеющий возможность их встретить, неизменно был бы у них в поклонницах).
— Привет, мальчики! — весело крикнула я джиннам, помахав ручкой, и те сразу растянули лица в улыбочках. Ух…
Блин! Хочу фотоаппарат! У-у… «Вот тут я, мама, у ворот дворца. Да, я в нем живу. Это я с джиннами. Нет, что ты, они очень славные ребята. Здесь я…»
Один из джиннов подался вперед, собираясь, видимо, со мной поболтать (или пригласить на свидание), но мой телохранитель что-то быстро мысленно им передал (аж напрягся весь), и те сразу вытянулись по стойке смирно с каменными лицами.
— Фар, ты что делаешь? — начала я выражать свое возмущение, как только мы закрыли за собой двери замка. — Я тут, понимаешь, вышла в люди, то есть в джинны… Тьфу! В мир. К народу. К джиннам. Короче, устанавливать по мере сил связи с общественностью. А ты?! Все мои высокие порывы губишь в зачатке! Что
