Молитвы разбитому камню

Джек. Луис и доктор Хаббард становятся рядом с пультом управления. Над многочисленными переключателями склонился радиолог.

Доктор Хаббард. Это предпоследний сеанс терапии мистера Уинтерса. Опухоль хорошо поддается лечению. (Торопливо оглядывается на Луиса.) Со времени, когда заболел твой отец, лучевая терапия и химиотерапия шагнули далеко вперед.

Радиолог нажимает на кнопки и смотрит на мониторы, машина, нависшая над Джеком, начинает гудеть, двигается, нацеливает свой «глаз» на крест, нарисованный на груди старика. Из агрегата вырывается луч света и падает на Уинтерса.

Луис (прокашливается, явно впечатленный и немного напуганный). Какая доза нужна, чтобы победить рак?

Доктор Хаббард. Мы рассчитываем, что семи тысяч рад будет достаточно, чтобы справиться с этой опухолью.

Луис (отворачиваясь от окошка). Семь тысяч рад? Наверное, это много. А рад — это сколько?

Доктор Хаббард. Ну, чтобы тебе было понятнее, обычный снимок — к примеру, тот, что тебе делали после аварии, — это около пяти миллибэр, а это, в свою очередь, пять тысячных рада.

Луис. Боже мой… семь тысяч рад… это же в миллион раз больше. (Снова смотрит через окошко на Уинтерса.) Как он такое выдерживает?

Доктор Хаббард. Мы облучаем маленькими дозами. Даже единовременную дозу всего в семьсот рад выдержал бы далеко не каждый. Так что мы делаем все потихоньку, понемногу за раз, и все равно есть побочные эффекты. (Быстро меняет тему, чтобы Луис увидел и положительные стороны.)Луис, лучевая терапия — опробованный метод. Он работает, это научно доказано.

Луис (задумчиво, все еще глядя на Джека). С мамой будет так же?

Доктор Хаббард. Смотря как она будет поправляться после операции, что покажет биопсия. Да, так же. (Кивает радиологу.)Мы готовы.

Радиолог включает рубильник. Луис поражен: сиреневый свет льется через окошко и падает ему на лицо.

Луис. Я вижу!

Доктор Хаббард. Радиацию на самом деле увидеть нельзя.

Но ее можно увидеть. По крайней мере, Луис ее видит, и мы вместе с ним: кабинет наполняется сиреневым мерцанием, линза рентгеновской установки сияет ярче всего, лучи переливаются, преломляются, падают на Джека. Кроме Луиса, никто ничего не замечает. Камера делает наезд на изумленное лицо Луиса, на котором играют сиреневые отблески, внезапно его выражение меняется — он видит, как слизни-опухоли начинают выползать из груди Джека.

Луис. Смотрите! Они… (Замолкает, чтобы не выдать себя доктору Хаббарду.)

Доктор Хаббард. Что, Луис?

Луис (старательно изображая улыбку). Ничего. Ничего, доктор.

Из груди Уинтерса вылезают слизняки, их притягивает яркий свет рентгеновской установки. Первый, второй, третий… Некоторые показываются только наполовину, другие вылезают полностью — как будто не могут устоять перед сиянием. Радиолог выключает рубильник. Гудение прекращается, постепенно гаснет сиреневый свет. Те слизняки, что вылезли целиком, сморщиваются и умирают, оставшиеся заползают обратно.

(Будучи не в силах сдерживаться.) Надо дольше. Слишком мало!

Доктор Хаббард (проверяет датчики). Двадцать восемь целых и шесть десятых секунды. Для этого сеанса вполне достаточно.

Луис принимается объяснять, но доктор Хаббард смотрит на него очень внимательно, и тот замолкает, продолжая что-то лихорадочно обдумывать.

Луис. Что… что служит источником радиации?

Радиолог. В этой машине — радиоизотопы кобальта-шестьдесят.

Луис. А можно посмотреть?

Радиолог оглядывается на доктора Хаббарда, тот кивает. Он все еще надеется убедить своего молодого пациента. Радиолог подходит к вмонтированному в стену сейфу и быстро набирает код. Луис очень внимательно наблюдает за ним, и мы тоже успеваем увидеть комбинацию: семнадцать — направо, сорок три — налево, одиннадцать — направо. Радиолог натягивает нарочито большие, толстые перчатки, открывает дверцу и достает тяжелый свинцовый контейнер. На продолговатом цилиндре — знак радиационной опасности.

Это изотопы?

Доктор Хаббард. Это специальные свинцовые контейнеры. Сами изотопы намного меньше, они очень опасны. Одного хватает, чтобы установка работала много часов. Каждый изотоп без оболочки излучает порядка нескольких тысяч рад. Единовременно.

Луис. А как их помещают в установку?

Доктор Хаббард. Очень-очень бережно. С помощью особых манипуляторов. Все надевают свинцовые передники, ставится заграждение. Непростая процедура. Ну что, доволен демонстрацией? (Кивает радиологу, и тот возвращает контейнер в сейф.)

Луис смотрит на Джека, тот поворачивается к окошку и улыбается. Старик дрожит от холода. На его обнаженной груди лежит почерневший мертвый слизень.

Луис (самому себе). Да, вполне доволен.

Смена кадра

9. Инт. Ночь. Палата Луиса

Луис внезапно просыпается. Темно. Откуда-то из коридора доносится шарканье резиновых подошв по линолеуму, где-то тихо бьют часы. Но Луиса разбудило что-то другое. Из-за занавески вокруг кровати Джека слышится причмокивание… намного громче, чем прошлой ночью.

Луис (сонно). Джек?

Луис отдергивает занавеску. Джек мертв. Он лежит с разинутым ртом, согнутые пальцы напоминают когти, глаза широко раскрыты и смотрят в пустоту. По его телу ползают слизни-опухоли, это они издают те причмокивающие звуки. Видно, как они копошатся под пижамой, некоторые даже показываются из-под нее. Над телом склонился раковый вампир, опустил голову, погрузил хоботок прямо в грудь Джека, словно какой-то чудовищный комар. Причмокивание становится громче.