перекувыркнулся в воздухе и рухнул на заросший густой травой берег.
Предо мной предстало небо, вернее, его полное отсутствие; глядя в эту туманную пелену, я понял сразу две вещи: во-первых, я снова могу пользоваться магией, а во-вторых, я нахожусь тьма знает где. Так как неба надо мной действительно не было, для хорошего мага наличие облаков отнюдь не мешает видеть звезды – как, по-вашему, еще можно творить сложные чары, требующие астрономических расчетов, в пасмурную погоду? Надо мной же в выси была лишь туманная дымка, тянущаяся тьма знает на сколько.
Н-да, попал! Путешествия в другие миры для меня не были новинкой, учитель в свое время потаскал меня по разным местам, правда, там мне в основном приходилось отбиваться от разных тварей, а не любоваться окружающими пейзажами. Тем не менее эти воспоминания позволили победить наступающую панику и заставили вскочить на ноги с готовым сорваться заклинанием цепной молнии. Мишень для него нашлась сразу – небольшая ящерица, сидящая на камне в паре шагов от меня. Она была очень похожа на ту, что я застрелил в пустыне, слишком похожа! Поэтому я сразу шарахнул ее молнией. Но так как молния была цепной, то, поджарив фальшивую ящерицу, она принялась прыгать среди спрятавшихся в траве хамелеонов. Больше всего они напоминали отлитых из стекла гоблинов, – стоило такой фигуре замереть, как она становилась практически невидимой. Правда, скачущая между ними цепная молния не давала им это сделать. Поняв, что нахожусь в окружении, быстрой скороговоркой зашептал слова древнего заклинания, найденного в клановой библиотеке между страниц «Истоков легенд» – это что-то вроде сборника сказок. Заклятие было стихотворным, и внизу подпись: «Коль окружат тебя враги, спой песенку, погибнут все они». Вот эту песенку я и пел, кружась со вскинутыми вверх руками. С последней строчкой я резко опустил их вниз, не замедляя вращения, и вокруг меня закружился вихрь из ледяных лезвий. Секунда, и они разлетелись в стороны, скашивая траву и все, что в ней.
Теперь я смог спокойно осмотреться, где нахожусь: незначительный кусок пространства, окруженный туманной дымкой, небольшая полянка, покрытая скошенной травой и телами странных существ – помеси гоблина и хамелеона. Вокруг полянки – три дерева и три озерца с темной водой, расположенные друг против друга. Деревья полностью проигнорировали мою атаку – ледяные лезвия не оставили на их коре ни единой царапинки. «Что-то здесь не так!» – подумал я, схлопотав оплеуху от подкравшегося сзади дерева и снова рухнув в озерцо, из которого только что выплыл, вода сомкнулась надо мной. Я рванулся вверх и выбрался на поверхность, отплевываясь от песка, в который превратилась вода.
До боли знакомая обстановка, тьма: гранитные стены и кучи песка на полу, из которых уже начали выкапываться зомби.
– …!!! – выразил я свое отношение к ситуации.
Оценив небольшие размеры комнаты, мне пришлось отказаться от огненного шторма и прочих разрушительных заклинаний. Зато я обратил внимание на очень мне понравившиеся бронзовые статуи воинов с выставленными копьями, стоявшие в нишах под потолком. Творишь «длань ветра», выдергиваешь ею из песка полуоткопавшегося мертвяка и нанизываешь его на копье, потом следующего и так далее… После чего идешь дальше, оставив за собой медленно поднимающийся к потолку огненный шар, – туда, где дергаются, пытаясь слезть с копий, мертвяки. Грохот взрыва и шипение пламени звучат словно музыка для моих ушей. Я зол! Очень зол!
Быстро иду по коридору, бросая во все ответвления и боковые проходы огненные шары, усиленные печатью неугасимого пламени. Мне не надо сворачивать, я чувствую аромат магии и иду точно к его источнику. Впереди раздался холодящий кровь вой, и дорогу мне преградил лич, собранный из нескольких человеческих скелетов, и не только, во всяком случае, голова принадлежала собакоглавцу. Семь его рук сжимали оружие и магические предметы. Здесь были меч, посох, жертвенный нож, пылающая чаша, дротик, человеческий череп с горящими глазами и нежно-алая роза. Он что-то прохрипел, но я не стал его слушать, выставил щит тьмы, похожий на завесу из черных, постоянно колышущихся шелковых лент, и ударил копьем света. Лич подставил посох, и оно рассыпалось об него фонтаном искр, – что поделаешь, свет не моя любимая стихия, проблема в том, что огонь и лед мне здесь вряд ли помогут. В следующий миг струя голубого пламени из чаши ударила в мой щит, заставив его заколебаться, а там, где оно касалось стен, камень превращался в прах. Великая тьма, это же Огонь вечности! Цепная молния в ответ, – потанцуй, приятель! Разряд действительно заставил его пошатнуться, и брошенный костяной рукой дротик, прошивший мой щит, как бумагу, свистнул у левого уха. Камень в стене, куда он вонзился, мгновенно вскипел кислотной пеной. Отпрыгиваю назад и вскидываю руки, выстраивая жест разрушения. Ударная волна со страшным грохотом понеслась по коридору.
– Некуда тебе деваться!!! – ору как сумасшедший.
Но лич и не пытался бежать, лишь вскинул руку с посохом, перед ним замерцала туманная дымка. Удар! Встреча заклинаний закончилась вничью, я еле успел прикрыться щитом ветра от кусков гранитной облицовки коридора. Лич все также стоял напротив меня, но между нами теперь находился небольшой провал, а я уворачивался от ледяных игл, метая в ответ огненные шары, но никак не попадая в цель! Лич, гад, сначала отбивал их посохом, но после того, как от него осталась обугленная головешка, начал прыгать, как гоблин на сковородке, – фиг попадешь. Как еще на комплектующие не рассыпается?
– Вот орк! Попал-таки…
Он в меня! Зашипев, я запрыгнул в собственноручно выбитую в стене коридора нишу, чтобы затянуть порез от ледяного лезвия. Если так пойдет дальше, то скоро останусь без одежды, подумал я, глядя на свой костюм, – раны-то я затягивать умею, а разрезы на одежде – нет! Вернусь домой, запишусь на курсы бытовых чар тетушки Авилунии и не буду спать у нее на уроках! Честно, не буду! Если поджарю этого лича раньше, чем он меня доконает! Ну что, передохнули, и хватит, нас лич уже заждался, еще сюда прилевитирует, зараза!
Сначала метаю огнешар, заклятый на три рикошета. Бух-х-х-х! Теперь вылетаю сам, как болт из арбалета, такой большой и медленный болтище. Во всяком случае, в меня сразу угодили три ледяных шипа, и если бы не щит молний, кстати, последнее мое защитное заклинание, подготовленное заранее, я бы заимел несколько дополнительных вентиляционных отверстий в теле, а так отделался легким испугом и некоторым увлажнением. Не в том смысле! Просто попавшие в щит ледяные шипы долетели до меня в виде брызг воды! Заметивший это лич принялся плести новое заклятие: он поднял руку с розой, из нее тут же начал струиться алый туман, собираясь перед ним в облако. При этом он что-то хрипел и подвывал. Но мое «дыхание дракона» было быстрее – всего-то три слова, жест и много-много маны. Волна яростного пламени снесла незавершенные чары и самого лича. Правда, теперь остатков моей силы хватит лишь на десятку – двадцатку средненьких огнешариков, средненьких для меня. Поэтому я сразу бросился добить лича, пока тот не оправился, – дважды выкладываться за один день в мои планы не входило.
Но зря спешил: лича буквально вплавило в основание гранитного постамента, он вяло шевелил оставшимися тремя руками, пытаясь выбраться. Меня сразу очень заинтересовала судьба его магических предметов. Похоже, уцелели только обсидиановый жертвенный нож и череп, ну хоть что-то, давно пора начать собирать собственную коллекцию артефактов, у учителя их столько, что любой торговец артефактами отдаст обе руки за содержимое одного только зала. Присмотревшись, я понял, что черепушка, скорее всего, принадлежала вампиру, на это явно указывали немаленькие клыки-иглы, – ладно, пригодится, я засунул ее в безразмерный карман. Нож же был самым обычным, только невероятно древним, что очень и очень хорошо. Урок учителя по жертвоприношениям я помнил достаточно хорошо: «Эффективность жертвоприношения зависит не только от собственно жертвы, но и от того, чем ты эту жертву приносишь. Порой одна капля крови мага, добытая истинным клинком, стоит гекатомб жертв, убитых всякими дилетантами». При этом учитель смотрел так, что мне даже стало на секунду жаль этих самых дилетантов. Интересно, к исчезновению скольких темных сект приложил руку мой учитель?
Ну да ладно, подберем, пожалуй, этот ножичек, – не то чтобы я собирался заняться жертвоприношениями в ближайшее время, но вдруг пригодится? Так, что-то лич подозрительно зашевелился и обратил на себя мое внимание. О! Точно! Потренируюсь-ка я на тебе.
– А ну, лежи спокойно! Дай я тебя в жертву принесу!
Если кто-нибудь смог бы в этот момент прочесть мысли этого лича, то здорово удивился бы. Во всяком случае, находящийся там разум отнюдь не походил на разум обычного лича, так как мертвецы не могут бояться, этот же находился просто в панике, к которой примешивалась обида. Такую обиду испытывает вампир, когда схваченная им жертва, вместо того чтобы упасть в обморок, всаживает в сердце осиновый кол и начинает вслух обсуждать вкусовые достоинства вампирятинки.
