свободен. Я проскользнула в коридор. Осталось только завернуть на угол и оказаться в подсобке тети Раи. Увы, путь мне преградили две знакомые фигуры: Юра и Петровская.
Вот это встреча! Хотя, конечно, мой жених работает в этом здании, а Александра бывает здесь по делам службы. Но вообще-то, мне все это не понравилось. А они «обрадовались» еще больше.
– Что ты здесь делаешь? Что на тебе надето? – изумился Юра.
– Вы еще и уборщицей подрабатываете? – скривилась Петровская, словно застала меня за мытьем туалета, в котором неделю назад закончился освежитель воздуха.
– Любая работа почетна, – напомнила я ей, стараясь не покраснеть.
Александра, как всегда, была безупречна. А мне не слишком-то щла мешковатая униформа с чужого плеча.
– Но ведь ты не работаешь здесь уборщицей, – убежденно заявил Юра.
Понятно, сама мысль, что его девушка не переводит с иностранных языков что-нибудь о культуре, на худой конец, о политике, а гремит ведрами и машет веником, кажется ему оскорбительной. У такой девушки в женихах пусть сторож ночной ходит, а не подающий надежды дипломат. Я почувствовала себя так скверно, словно Юра мне все это сказал теми же словами.
– Меня попросили помочь. Это как бы разовая акция. Мне пора…
И я попросту сбежала, поджав хвост. Хотя могла бы тоже кое о чем спросить этих двоих. Намекнуть, что на службе не поощряются личные отношения. И мне так же нравится видеть Александру рядом с Юрой, как «стрелку» на собственных колготках. Меня это нервирует!
Я быстренько переоделась, попрощалась с тетей Раей и поспешила к метро. Но на другой стороне улицы заметила Ритку. Вот ее силуэт меня порадовал. Я решила поднять настроение и себе, и ей. Остановившись на светофоре, я вытащила из сумочки мобильник.
– Привет, Ритулька! Как дела? – беззаботно поинтересовалась я.
– Ой, Вика, ты-то мне и нужна! – обрадовалась подруга, не ожидая подвоха.
– Подожди, дай догадаюсь. Ты собираешься на свидание и хочешь, чтобы я сегодня вечером посидела с детьми?
– Нет. То есть да… Но как ты догадалась?! – подруга была потрясена.
– Да я тут записалась на курсы чтения мыслей на расстоянии, – как бы между прочим сообщила я. – И ты знаешь, кажется, эта штука работает…
– Какая штука?
– Чтение мыслей. Кстати, ты опять без шапки. Срочно накинь капюшон. Холодно же!
– Откуда ты знаешь? Что происходит?!
Еще чуть-чуть, и Ритка решит, что она сходит с ума.
– Ладно, оглянись, тебя снимает скрытая камера! – сжалилась я.
Марго повернулась и нашарила меня растерянным взглядом:
– Убить тебя мало, Вика Беда!
Ритка сейчас торопилась на работу, «отписывать» свой сенсационный материал. А вечером она действительно собиралась на свидание. Мы договорились, что я сделаю уроки с Глебом и Риткой и уложу их спать. Я пока не стала рассказывать, что сидела под столом во время интервью и ее собеседник показался мне малоприятным типом. Мало ли, может, он просто был не в духе, а вообще-то тихо-мирно разводит фиалки на подоконнике. Главное, что личная жизнь подруги сдвинулась с мертвой точки и начала куда-то дрейфовать. А это уже неплохо.
Мне не составило особого труда забрать Риткиных близнецов с продленки. Ведь мы с Маргаритой – соседи по двору, и школа у нас рядом. Но это единственное, что оказалось сделать легко. По дороге домой оба ребенка все-таки залезли в лужу и устроили там морской бой. Победила Рита-маленькая, она сумела сорвать с головы противника шапку и бросить ее в грязь. Хорошо, что это произошло уже у подъезда, и Глеб не успел простудиться.
Потом детишки развлекались за ужином, воруя друг у друга из тарелок картошку с мясом, затем чуть не подрались из-за шоколадки. Я с трудом усадила их за уроки – повторять английский. И открыла для них Америку: чтобы на языке Шекспира сказать слово «мальчик», нужно сначала выяснить, известен ли этот мальчик собеседнику. Если имеется в виду конкретный мальчик, ставится один артикль, если просто мальчик – другой.
Недавно мои ученики постарше устроили на уроке целый диспут.
– В Великобритании нельзя сказать, что все мужики – сво…? – удивились они. – Сразу же начнут докапываться – какие именно мужики, вообще или в частности?
Пришлось объяснять, что на множественное число это правило не распространяется, там на всех один артикль.
Между тем Рита пристала ко мне с требованием нарисовать ей кровать для цветов.
– Какую кровать? Односпальную? – недоумевала я.
Оказалось, что продвинутый ребенок на днях выучил слово «flowerbed», что дословно переводится, как кровать для цветов, но обозначает не предмет мебели, усыпанный розами, а клумбу.
Ура! Десять вечера – можно ложиться спать, и не чувствовать себя кем-то средним между фрекен Бок и Мери Поппинс.
– Мама должна поцеловать нас на ночь, иначе я не усну! – заявила Рита, уже лежа в постели.
– Солнышко, давай я тебя поцелую, – сказала я.
