– Какая диверсия? – хихикая, осведомился он. – Остров отрезан от внешнего мира. Сюда никто не может проникнуть, кроме личных сил безопасности брата К., а они все нейтралы. Не сомневаюсь, что при первом же сигнале тревоги все наши помощники были бы… э-э… препровождены в свои апартаменты.
Хэрод испуганно посмотрел на Барента, но тот продолжал улыбаться. Он понял, как был наивен, полагая, что в критический момент Мария Чен сможет хоть чем-то помочь ему.
– На мой взгляд бедного провинциального священника, на диверсию это не похоже, – заключил Саттер.
– Хорошо, но кто-то же контролирует его? – не унимался Кеплер.
– А может, и нет, – тихо заметил Вилли. Все головы повернулись к нему.
– Мой маленький еврей уже в течение многих лет проявляет поразительную настойчивость, – пояснил немец. – Представьте мое удивление, когда семь месяцев назад я обнаружил его в Чарлстоне.
Барент перестал улыбаться.
– Вильгельм, вы хотите сказать, что этот… человек… явился сюда по собственной воле?
– Да, – кивнул Вилли. – С давних времен моя пешка как тень следует за мной.
Кеплер побагровел.
– Значит, вы признаете, что он здесь по вашей вине, даже если он явился с целью найти вас?
– Не совсем, – лукаво улыбнулся Вилли. – Ведь это по вашему «гениальному» указанию были истреблены его родственники в Вирджинии.
Барент задумчиво постукивал согнутым пальцем по столу.
– Предположим, ему стало известно, кто несет за это ответственность, но откуда он узнал все подробности о Клубе Островитян? – Он пристально посмотрел на Хэрода.
– Откуда мне было знать, что он действует сам по себе? – возмутился Хэрод. – Ведь эти сволочи накачали меня наркотиками.
Саттер встал и подошел к монитору, на экране которого было видно, как обнаженная мужская фигура продирается сквозь заросли виноградника и поваленные надгробия.
– И кто же работает с ним сейчас? – спросил он тихо, словно обращался к самому себе.
– Негритянка, – ответил Вилли. – Которая была с шерифом в Джермантауне. – Он рассмеялся, запрокинув голову так, что стали видны пломбы в коренных зубах, стершихся от возраста. – Как фюрер и опасался, поверженные поднимутся.
Саттер отвернулся от экрана как раз в тот момент, когда на нем появился суррогат Барента с Ямайки. Быстро и уверенно он продвигался по кладбищу, откуда только что, спотыкаясь, вышел Ласки.
– Ну и где же тогда эта девица? – осведомился Саттер.
Вилли пожал плечами:
– Это не имеет значения. Среди ваших суррогатов нет черных сук?
– Нет, – ответил Барент.
– Значит, она где-то в другом месте, – предположил Вилли. – Возможно, вынашивает планы мести тем, кто убил ее отца.
– Мы не убивали ее отца, – задумчиво сказал Барент. – Это сделали Мелани Фуллер или Нина Дрейтон.
– Вот именно! – рассмеялся Вилли. – Еще одна ирония судьбы. Но еврей здесь, и я почти не сомневаюсь, что попасть сюда ему помогла та негритянка.
Все снова уставились на мониторы. Сквозь высокую траву на юг от старой плантации Дюбуа пробирался лишь один суррогат Саттера по имени Амос. Закрыв глаза, евангелист сосредоточенно управлял своей пешкой.
– Нам необходимо допросить Ласки, – решительно сказал Кеплер. – Мы должны выяснить, где находится девица.
– Нет. – Вилли покачал головой, не сводя глаз с Барента. – Нужно как можно скорее убить еврея. Даже если он безумен, он может причинить вред всем нам.
Барент опустил руки и снова улыбнулся:
– Беспокоишься, Уильям? Старик передернул плечами:
– Просто это самый разумный выход. Если мы объединим наши усилия для того, чтобы убить еврея, это послужит доказательством, что он не был доставлен сюда кем-либо из нас с определенной целью. А негритянку найти будет нетрудно. Предполагаю, она снова вернулась в Чарлстон.
– Предположений здесь недостаточно, – оборвал его Кеплер. – Считаю, что еврея надо допросить.
– Джеймс? – Барент обратился к преподобному. Саттер открыл глаза.
– Убить его и вернуться к Игре, – бросил тот и снова смежил веки.
– Тони?
Вздрогнув, Хэрод посмотрел на Барента:
– Вы хотите сказать, что у меня есть право голоса?
– Остальные проблемы мы обсудим позже, – ответил Барент. – Пока ты являешься членом клуба и обладаешь всеми правами.
Хэрод обнажил свои маленькие острые зубы:
– Тогда я воздерживаюсь. Оставьте меня в покое и делайте с этим парнем все, что хотите.
Барент задумчиво уставился на пустой монитор. Вспышка молнии на мгновение перекрыла чувствительность изображения, экран затопило ослепительной белизной.
– Уильям, – произнес он, – я не очень понимаю, чем для нас может быть опасен этот человек, но я готов согласиться с тем, что, будучи мертвым, он станет представлять меньшую угрозу. А девицу и прочих мстителей мы отыщем без проблем.
Вилли наклонился вперед:
– Вы можете подождать, пока мой суррогат Дженсен придет в себя?
Барент покачал головой:
– Это лишь оттянет начало Игры. – Он поднял трубку и связался с одним из своих помощников. – Мистер Свенсон, вы следите за суррогатом, убежавшим на север? Хорошо. Да, я тоже видел его в секторе два- семь-шесть. Пришло время ликвидировать его. Подключите береговой патруль и снимите с дежурства вертолет номер три. При возможности используйте приборы ночного видения и тут же передавайте наземные сведения поисковым бригадам. Да, я не сомневаюсь, что вы справитесь, но, пожалуйста, побыстрее. Благодарю вас.
Натали Престон сидела в темном доме Мелани Фуллер и вспоминала Роба Джентри. Все месяцы, прошедшие с момента трагедии в Джермантауне, она постоянно думала о нем перед тем, как погрузиться в сон. Правда, после отъезда из Израиля старалась поглубже запрятать чувство горя и раскаяния, чтобы оставить место для суровой решимости, которая, по ее мнению, должна была сейчас целиком завладеть ею. Но у нее это плохо получалось. Вернувшись в Чарлстон, Натали каждый день проезжала мимо дома Роба, в основном по вечерам. Расставшись с Солом на несколько часов, она бродила по тихим улицам, где гуляли они с Робом, вспоминала не только подробности их бесед, но и те глубокие чувства, которые зародились между ними, хотя оба понимали, насколько неуместна и чревата осложнениями такая связь. Трижды она ходила на его могилу, и всякий раз ее охватывала такая горечь, которую не в состоянии приглушить или компенсировать никакая месть. И тогда она давала себе клятву, что больше не придет сюда.
Теперь, когда наступала вторая ночь в доме ужасов Мелани Фуллер, Натали не сомневалась, что если ей удастся выжить, то это произойдет лишь благодаря воспоминаниям о светлых чувствах, а вовсе не из решимости отомстить.
Она находилась наедине с лишенным сознания «семейством» Мелани Фуллер немногим более суток, но ей казалось, что прошла уже целая вечность.
Ночь с воскресенья на понедельник выдалась очень тяжелой. Натали пробыла в доме старухи до четырех утра и ушла, лишь когда уже не оставалось сомнений, что до следующего вечера Солу ничего не грозит. Если, конечно, он был еще жив. Натали знала лишь то, что говорила ей Мелани устами мальчика, который когда-то был Джастином Варденом. С каждой минутой версия, что Нина не может контролировать Сола на таком расстоянии и нуждается в помощи Мелани для спасения Вилли и их самих, казалась все менее достоверной.
